Эта девушка - Гувер Колин. Страница 28

– Отлично! – восклицает Эдди, поворачиваясь к Лейк. – Мы решили пойти в «Гетти» в четверг, чтобы потом сразу отправиться на слэм. Остается всего несколько недель, так что пора с этим разобраться. За тобой заехать?

– Да, было бы здорово.

Лейк могла бы поиметь совесть и не соглашаться на свидание с Ником преувеличенно громко, стоя в десяти метрах от меня. Я, конечно, хотел, чтобы она на меня разозлилась, но не ожидал, что сам приду в такое бешенство. Тем более что она, похоже, постаралась добиться именно этого. Как только Эдди выходит из аудитории, я бросаю тряпку и, обернувшись к Лейк, скрещиваю руки на груди и смотрю, как она собирает вещи, а потом идет к двери, даже не взглянув в мою сторону. Прежде чем она выходит в коридор, я успеваю произнести несколько слов, о которых жалею, еще даже не договорив.

– Лейкен! – окликаю ее я.

Она останавливается в дверях, но не оборачивается.

– Твоя мама работает по четвергам вечерами. Я хожу на слэмы, поэтому к нам по четвергам приходит няня. Ты можешь перед уходом отправить Кела к нам. Я имею в виду перед свиданием.

Она не оборачивается. Не кричит на меня. Не кидает в меня чем-нибудь тяжелым. Просто выходит за дверь. А я остаюсь сидеть за столом, чувствуя, что все эти жуткие эпитеты, которые она только что выкрикивала на весь класс, подходят мне как нельзя лучше.

После четвертого урока я сижу за столом, смотрю в никуда и пытаюсь понять, какая муха меня укусила. Обычно во время обеденного перерыва я иду в преподавательскую столовую, но сейчас мне кусок в горло не полезет. У меня желудок сводит все последние два часа. Хотя нет, вру. Последние двадцать четыре часа.

И зачем я ей это сказал?! Да, ее стихотворение пробудило во мне чувства, которых я раньше никогда не испытывал: смесь смущения, гнева, обиды и душевной боли. Но ей этого показалось мало, она еще и заставила меня ревновать! Сегодня я узнал о себе нечто новое: с ревностью я справляюсь плохо. Точнее, никак.

Я-то думал, что лучший способ помочь ей забыть меня – сделать так, чтобы она меня возненавидела. Но это невозможно. Если я хочу сохранить остатки здравого смысла, нельзя допустить, чтобы она меня ненавидела. Но и позволить ей любить меня я тоже не могу. Черт! Вот засада! Как же мне все исправить?

Подхожу к их столику в столовой. Лейк даже не принимает участия в общем разговоре, сидит и смотрит в свой поднос, совершенно не реагируя на происходящее вокруг. Совершенно не замечая меня. Мы с Эдди пытаемся привлечь ее внимание. Когда она наконец выходит из транса и видит меня, то заливается краской, медленно встает из-за стола и идет за мной в аудиторию. Я закрываю за нами дверь и прохожу к своему столу.

– Надо поговорить… – начинаю я.

У меня кружится голова, и я понятия не имею, что ей сказать. Мне хочется извиниться за свое сегодняшнее поведение в аудитории, но нужные слова никак не приходят в голову. Черт, я взрослый мужчина, а веду себя как заикающийся четырнадцатилетний подросток!

– Надо – так говори! – резко отвечает она, сердито глядя на меня из другого угла аудитории.

Ее поведение в совокупности с недавним согласием пойти на свидание с другим парнем, данным прямо у меня на глазах, приводит меня в ярость. Знаю, это я во всем виноват, но она тоже хороша!

– Черт возьми, Лейк, не считай меня своим врагом! – Я в бешенстве отворачиваюсь от нее, провожу руками по волосам, делаю глубокий вдох и снова смотрю ей в лицо. – Перестань меня ненавидеть!

Клянусь, она просто задыхается от ярости!

– Перестать тебя ненавидеть?! Слушай, Уилл, ты уж как-нибудь определись! Вчера ты мне сказал, чтобы я перестала тебя любить, а сегодня говоришь, чтобы перестала ненавидеть! Сначала ты говоришь, чтобы я даже не думала ждать тебя, а потом ведешь себя как мальчишка, услышав, что я согласилась сходить с Ником на свидание! Хочешь, чтобы я вела себя так, будто мы не знакомы, а потом вытаскиваешь меня из столовой у всех на глазах! Мы все время должны притворяться, это утомляет, мать твою! Никогда не знаешь, кто ты – Уилл или мистер Купер, и уж точно неизвестно, кто я – Лейкен или Лейк!

Она падает на стул, скрестив руки на груди и тяжело дыша от сдерживаемого гнева. Пристально глядя на меня, ждет, что я скажу дальше. А что тут скажешь? Мне нечего ей возразить, ведь каждое ее слово – правда. Я не могу держать под контролем свои чувства и этим причиняю ей куда большую боль, чем мог предположить. Я медленно огибаю стол и сажусь рядом с ней, чувствуя, что безумно устал: эмоционально, физически, морально… Никогда бы не подумал, что дойдет до такого. Если бы я хоть отдаленно мог представить, к чему приведет мое решение остаться на работе, то выбрал бы Лейк. Несмотря на все, что происходит с Джулией. Я должен был выбрать ее. Нет, я все еще должен выбрать ее.

– Я не думал, что будет так тяжело, – шепчу я ей на ухо.

И это чистая правда! Мне и в голову не могло прийти, что всего лишь одно свидание может привести к такой невероятно запутанной ситуации.

– Прости, что я так с тобой разговаривал, ну, насчет четверга. Хотя большая часть из этого правда: тебе действительно понадобится няня для Кела, а я собирался выступить на слэме. Но я не должен был так реагировать, поэтому и попросил тебя выйти поговорить: хотел попросить прощения. Больше это не повторится, клянусь!

Она всхлипывает. О господи, она плачет! Что бы я ни делал, становится только хуже… Я хочу погладить ее по голове, но тут дверь в аудиторию распахивается, я сразу же отдергиваю руку и встаю, одолеваемый чувством вины. В дверях стоит Эдди с рюкзаком Лейк в руках. Она смотрит на меня, потом мы с ней вместе смотрим на Лейк. Она отвернулась от Эдди и смотрит на меня, по щекам струятся слезы. И все это из-за меня!

Эдди ставит рюкзак на парту и, подняв руки, пятится к выходу:

– Извините… не хотела мешать.

Дверь за ней закрывается, и я впадаю в панику. Что бы Эдди сейчас ни подумала, ясно, что это был не просто разговор учителя с ученицей. Еще один дерьмовый промах можно добавить в список моих неудач! Что же теперь делать?

– Чудесно, только этого не хватало! – ворчу я.

Лейк встает с места и спокойно идет к двери, бросая мне на ходу:

– Да ладно, Уилл. Если Эдди спросит, скажу, что ты на меня наорал из-за слова «кретин». И «сволочь». И «мудак». И «ублюдок»…

– Спасибо, достаточно. Все ясно! – перебиваю ее я, не позволяя продолжить список оскорблений.

Лейк берет рюкзак и уже собирается открыть дверь, но я осторожно произношу:

– А еще я хотел попросить у тебя прощения… за вчерашнее.

Она медленно поворачивается ко мне. Уже не плачет, но по лицу все еще видно, в каком она настроении.

– За то, что это было? – спрашивает она. – Или за то, что ты остановился?

– За все, – отвечаю я, не очень понимая, что она имеет в виду. – Это не должно было произойти.

– Кретин, – бросает мне она и выходит в коридор.

Очередное оскорбление пронзает мне сердце. Впрочем, именно туда она и целилась!

Как только дверь за ней захлопывается, я изо всех сил бью ногой по столу, и он переворачивается.

– Черт! – кричу я, пытаясь помассировать шею, чтобы снять напряжение.

Я долго и с наслаждением ругаюсь последними словами, расхаживая взад и вперед по аудитории. Мне удалось еще сильнее испортить отношения с Лейк, а теперь и Эдди заподозрит неладное! Хотел все исправить, а сделал в десять раз хуже! Господи, я готов сейчас все отдать, лишь бы папа был жив и посоветовал мне, что делать!

Из-за миссис Алекс и ее дурацких вопросов я снова опаздываю на третий урок, но сегодня мне все равно. После вчерашнего разговора с Лейк я не чувствую себя готовым к встрече с ней.

Коридоры постепенно пустеют, я подхожу к аудитории, но, бросив взгляд из окна на двор, резко останавливаюсь. Я вижу Лейк. Она сидит на одной из скамеек и смотрит на собственные руки. Я немного растерян, ведь она должна уже быть в аудитории. Подняв голову, она смотрит в небо и глубоко вздыхает, как будто изо всех сил пытается не заплакать. Ей явно меньше всего на свете хочется сейчас оказаться на занятии, всего лишь в нескольких метрах от меня. Мысль о том, что она предпочитает холодный воздух Мичигана моему уроку, причиняет мне боль.