Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара. Страница 26

– Эйвери сказала, что он становится опасным, когда начинаешь узнавать его.

Рен вздыхает.

– Он опасен временами. Есть причина, по которой Джек держит людей на расстоянии вытянутой руки. Хантер кажется бессердечным, но он просто не хочет снова причинить кому-либо боль.

– Снова? Это значит... он причинил кому-то боль? Он причинил боль Софии?

Рен вздрагивает.

– Слушай, мне очень жаль, Айсис, но тебе нужно уйти. Я не могу говорить об этом прямо сейчас.

– Ты притворялся, что не знаешь Софию! Ты соврал мне!

– Уходи, пожалуйста. Сейчас.

Я бросаю на Рена испепеляющий взгляд, затем разворачиваюсь на каблуках и захлопываю за собой дверь. Вот тебе и помощь от Рена. Я сама по себе. Сама по себе, и ужасающая мысль, что, возможно, я не абсолютно ненавижу Джека Хантера, нависла над моей головой как гильотина. А тайна Софии становится всё глубже, что чрезвычайно раздражает. Я должна найти эту девушку, причем немедленно, если хочу получить хоть какие-то ответы.

Но должна ли я? Копание в прошлом Джека действительно поможет мне развеять появляющуюся симпатию? Конечно, поможет, о чем я говорю?! Он определенно причинил боль Софии. Если я узнаю, насколько сильно, смогу выбросить эту похотливую идею, касающуюся его привлекательности, из своего мозга. Идеальная тактика. А до тех пор, я сокрушу на эти идиотские чувства, которые возникают к нему, семь тонн брусков из свинца с выгравированным словом «НЕТ». Мне еще нужно выиграть войну, подготовиться к свиданию и, наконец, заставить высокомерного придурка извиниться перед моей единственной подругой.

Джек Хантер не сексуален.

Джек Хантер в моем дерьмовом списке навечно.

И чтобы он знал об этом, я крадусь в здание Земледелия, сгребаю в пластиковый пакет козлиного-и-куриного-и-бог-знает-какого-животного помета и бросаю свою добычу в лобовое стекло его машины. Всё разбрызгивается на новую любовную записку от Плакальщицы из драмкружка, засунутую под дворники. Я улыбаюсь про себя и убегаю, как только охрана кампуса начинает на меня кричать. В коридорах не так много людей, но я почти врезаюсь в мальчика-ножа, когда поворачиваю за угол.

– Привет, – говорю я, затаив дыхание. – Можно одолжить твою куртку?

– Э-э, – он смотрит вниз на зеленую куртку в военном стиле. – Конечно. Только будь осторожна. Это винтаж. Видишь эти дырки с темной ерундой вокруг? Это колотые раны из Вьетнама...

– Захватывающе. Спасибо! – Я хватаю её, надеваю и убегаю, когда слышу приближающиеся позади меня шаги. Стягиваю с запястья ленту для волос, завязываю волосы в пучок и закатываю джинсы. Первый человек, которого встречу за этим углом, должен поспособствовать мне, иначе я попадусь. Я должна притвориться, что говорю с ним уже целую вечность, и нужно отвернуться от охраны, чтобы они видели только мою спину. Поворачиваю налево и несусь по коридору, мое сердце поет, когда я вижу кого-то, кто спрятал свою голову в шкафчик. Хватаю этого человека за руку и захлопываю шкафчик.

– Быстро, – шиплю я. – Притворись, что мы уже давно разговариваем, а если подойдет охрана, отправь их в другом направлении.

– Почему я должна это сделать? – сердито смотрит Эйвери.

– Ну же, пожалуйста!

– Будешь должна.

– Замечательно! Конечно! Люблю быть обязанной дьяволу!

Из-за угла выскакивает охрана, и Эйвери повышает голос.

– И я сказала ему не звонить мне больше, но он проигнорировал это, понимаешь? Как бы то ни было, что у тебя сейчас матанализ или английский?

– Куда побежала девчонка? – пыхтит лысеющий офицер. Я натягиваю куртку чуть выше подбородка. Эйвери осматривает его сверху вниз и указывает большим пальцем за свое плечо.

– Спасибо, – сопит другой офицер. Они следуют дальше по коридору, раскачивая большими животами. Когда они уходят, Эйвери усмехается.

– Думаешь, они в состоянии запомнить, как выглядит девочка с фиолетовыми прядями в волосах. Идиоты.

– Точно, итак, что я тебе должна? Давай уже покончим с Шелоб²⁴.

– Ты сравниваешь меня с гигантским пауком?

Когда я киваю, она выглядит немного впечатленной, а затем внезапно показывает на меня.

– Ты поможешь мне пробраться в дом Джека сегодня после школы.

– Ничего себе, мм... Обычно я на сто процентов против уголовных ограблений и у меня сейчас критический момент в отношении него, так...

– Вау, еще бы. Мне без разницы. Мне позвать этих толстозадых обратно? Эй, мальчики! Юху! У меня здесь кое-кто есть...

– Ладно! – шиплю я, сжимая её запястье рукой. – Просто скажи мне, что делать.

– Встретимся на парковке после школы. Ты поведешь. У тебя есть какие-нибудь внеклассные занятия?

– Да...

– Да что я говорю, конечно, есть, ты же уродина. Возьми с этих занятий какое-нибудь незаконченное домашнее задание.

Вот такая история о том, как Сатана нанял меня на работу вором-домушником.

***

Дом Джека фантастический и огромный. Дорожка из гравия круговым движением разделяет зеленую лужайку на две части. Вокруг дома теснятся кусты роз, массивные лилии и яблочные деревья. Кормушка для колибри с сахарным соком светится красным, а вокруг нее порхают крохотные птички, потягивающие нектар. Садовник аккуратно поливает розы, его голова с кудрявыми волосами подпрыгивает вверх-вниз, когда он кивает каждому цветку, удовлетворенный тем, как хорошо они растут. Я паркую машину через улицу, как говорит мне Эйвери. Она обхватывает мое лицо руками с двух сторон и заставляет смотреть на нее.

– Сосредоточься, толстушка.

– Аха, в тысячу раз сосредоточеннее, – пищу я.

– Ты – партнер Джека по проекту для внеклассной биологии. И принесла материал, чтобы поработать с ним. Сейчас его там нет, я это точно знаю, потому что он навещает Софию. Его мама омерзительно мила. Она без проблем тебя впустит. Попросись в ванную. Поднимись наверх и войди во вторую дверь справа.

– Меня сейчас стошнит.

– Потерпи, пока не выйдешь из дома! – резко говорит Эйвери и отпускает мое лицо. – Это всего лишь мама Джека и его комната. Это не он. Я продолжу наблюдать. Если Хантер приедет домой раньше, я напишу тебе сообщение, поэтому поставь телефон на беззвучный режим и вали оттуда, как только почувствуешь, что он рядом. Если Джек поймает тебя, пока ты шпионишь... – Эйвери вздрагивает. – То, что он сделал с фотографией твоей задницы, будет выглядеть мило по сравнению с этим. Ясно?

– Ясно! – я отдаю честь.

– Что тебе надо найти? – спрашивает она меня.

– Шкатулку из-под сигар с письмами.

– Какое письмо ты возьмешь?

– Самое последнее.

– И что ты сделаешь, когда возьмешь его?

– Свалю на фиг из дома и, безусловно, ни за что не открою это письмо даже на сантиметр.

– Правильно. Сделай это и мы в расчете, слышишь? Я не говорю о твоем воровстве, а ты не говоришь о моих визитах к психиатру.

– Всё это, конечно, звучит фантастически и всё такое, но ты не учла одну маленькую проблемку: Джек заметит, что письмо пропало, потому что он не слепой, тогда он расспросит маму и узнает, что это была я, и искалечит меня.

Хмурый взгляд Эйвери углубляется. Она собирает свои рыжие волосы и забирает их в небрежный хвостик.

– Меня это не заботит, – наконец произносит она.

– А меня очень даже заботит!

– Я не собираюсь рисковать, вызывая его гнев. А ты уже это сделала своей глупой войной, в которой вы двое участвуете, понятно? Мне нужно знать, что написано в письме, понимаешь? Если я не выясню...

Эйвери зажмуривает свои кукольные глаза.

– София больше со мной не разговаривает и не позволяет с ней увидеться. Это моя вина. То, что тогда случилось, было моей ошибкой, и Джек воспользовался этим, ясно? Но она обвиняет меня. И она права – я действительно заслуживаю обвинения. Я была глупым, подлым ребенком и сделала то, о чем жалею. Я годами работала над извинениями. Годами, толстушка. Пять гребаных лет выработки мужества, чтобы попросить прощения. Но если я не узнаю, что в письме, у меня никогда не будет шанса это сделать.