Командир Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 64

Он был в курсе, почему я так тороплюсь, поэтому похлопав капитана по плечу, попросил следовать за ним.

— Не понял, почему я должен куда-то лететь? — спросил стоявший рядом Адель, внимательно слушавший наш разговор.

— Потом объясню, — отмахнулся я, после чего окрикнул Руссова общающегося с артистами. — Матвей, займись товарищами артистами. Найди им машину.

— Хорошо.

— Пошли, — бросил я Аделю, направляясь к «эмке», а заметив Сазанова, крикнул. — Лейтенант, занять круговую оборону, ты старший!

Мы сели в машину и подняли стекла, чтобы нас никто не мог подслушать. Там я выложил все свои мысли о том, что шифровальную машинку нужно особо срочно переправить в Москву, и никому другому кроме как ему я не могу это перепоручить.

— … Вот такие дела, — закончил я.

— Я понял. Это действительно важно, — задумчиво кивнул Адель. — Хорошо я согласен.

— То, что согласен, это конечно хорошо, но нужно груз упаковать так, чтобы было не понятно, что это такое. Полетите вы вчетвером. Ещё связиста-фельдфебеля возьмёте. Он знает, как пользоваться этой штукой, — я постучал по чехлу шифровальной машины.

— А взлетим?

— Снимем все, что можно для уменьшения веса. Если понадобиться без штурмана улетите. Все, давай упаковывать машинку, самолет я смотрю, из кузова уже вытащили. Крылья устанавливают.

Чехол с машинкой запихали в мой сидор, из которого я предварительно вытряхнул все, что там было. Расставаться с сидором было не страшно. У меня их было два.

Так же в сидор к машинке, я засунул все папки что нашел в сейфе и документы, изъятые у командира бомбардировочного штафеля. Кроме того Майоров сидя на подножке грузовика писал рапорт от моего имени командующему фронта о боевом пути дивизиона. Подробнейший.

А когда Адель бегал узнавать что там с самолетом, я воровато оглядевшись открыл планшет и достал две ученических тетради. Одну поколебавшись вернул обратно, другую сунул в сидор. На оглавлении было написано большими буквами. В кремль, Сталину. Тетрадь была опечатана сургучом, взятым мной вчера у начштаба.

В тетрадь я записывал все что вспоминал с того момента как сел на поезд в Москве, и запомнил ее полностью. Конечно, вот так возить ее с собой было опрометчиво и опасно, но я рискнул. Во второй была моя биография. Писать я ее начал дня три назад, и особо не заполнил ее. Так листов на двадцать.

Через час, когда у самолета было проверено все что можно, и проведен пробный запуск двигателя, мы начали готовить взлетную площадку благо долго искать не пришлось. Основная дорога, конечно, для этого не подходила со своими колдобинами, но вот в поле была вполне приличная уходящая полевая дорога, не совсем убитая. По словам Стругова взлететь с нее можно.

После взвешивания всех участников будущего полета, капитан с сожалением отказался от штурмана, взлететь взлетят, но расход топлива будет запредельным. Так же сняли пулемет МГ, оставив только личное оружие. И вот, после того как Майоров сунул в сидор копию боевого журнала и фотоплёнки для подтверждения, летчик и пассажиры заняли свои места. Было видно, что фельдфебель не хотел лететь, но его никто не спрашивал и связного по рукам и ногам уложили сзади. Когда Адель сел на пассажирское место я лично захлопнул дверцу, и постучал по боковому стеклу, показывая, что можно взлетать.

Затарахтел прогретый двигатель, и вот обдав нас облаком пыли окрашенная в болотно-пятнистый цвет машинка пробежав метров восемьдесят оторвалась от дороги, и немного приподнявшись, легла на правое крыло и на бреющем, стала уходить в сторону фронта понемногу набирая скорость. Мы договорились, что до фронта и дальше они будут лететь невысоко, и только потом поднимутся, чтобы точнее определиться, где они. Хотя немцев кроме авиации они вряд ли встретят. Пехота осталась позади нас. Нам повезло, что попались транспортники, они знали все наши аэродромы в округе.

— Ну чего столпились?! — громко спросил я, когда тарахтение авиационного мотора еще не стихло. — По машинам. Пора двигаться дальше!

Через двадцать минут сформировавшись в колонну, мы продолжили путь, и через полчаса оказались на полевом стане, где сутки назад располагался войсковой фильтр, и комплектовались части на базе вышедших окруженцев. Тут я решил задержаться подольше, спешки чтобы прорваться к нашим уже не было. Проблему, которая подтачивала меня изнутри, мы решили путем отправки сведений и оборудования на самолете. Как же повезло, что нам попались эти летчики.

— Давайте рассказывайте, Акакий Мартынович. Что с вами было, и как вы тут оказались, — велел я главному у артистов. Распорядителю с забавной фамилией Гордопупкин. Правда, он ей очень гордился.

А находились мы в небольшом домике летнего типа, что ранее использовали сотрудники фильтра для проверки и распределения вышедших из окружения бойцов и командиров. А еще ранее она была летней столовой механизаторов, что обрабатывали поля колхоза.

Жестом попросив бойца отрабатывающего на кухне наряд, чтобы ему долили чаю, распорядитель откинулся на спинку стула и, поморщившись, пояснил:

— Да что там говорить? Доехали до станции нормально, но тут пути разбомбили, вот и нам велели подождать пока их восстановят. А тут немцы, командующий армии как раз самолет вызвал, чтобы вывезти документы. Вот и нас заодно на Дуглас посадили. Лопаревой спасибо, ее все знают. Только полетели мы, почему то не сразу к своим, а стороной…

— Ну это понятно, мы и сами так сделали, — прервал я распорядителя. — На месте прорыва половина авиации немцев, включая истребительные части. И соваться туда на транспортнике это не глупость — преступление. Ладно, что там дальше?

— Да летели, летели и сбили нас. Упали у реки. Самолет со всем что было сгорел, а мы второй день вот идем к своим. Вчера вечером речку переплыли. Нас старик на лодке перевез, а утром с вами встретились. Вот и все. Есть, конечно, было охота, но нас деревенские снабжали. Подкормили. Летчики молодцы, помогали нам, из парашютов постели сделали.

— Да, молодцы, — согласился, я ставя на столик пустую кружку.

— Что с нами будет?

— Да что? Пока тут побудем, потом выделю вам пару машин и отправлю в тыл. Немцев впереди нет, если только диверсанты или десантники. Летчики ночью видели, как три транспортных Юнкерса летели в сторону фронта в наш тыл. Молодцы что предупредили нас.

— А если мы к ним попадемся? — с подозрением спросил Акакий Мартынович, кивком благодаря бойца за принесенный чай и беря очередную печеньку.

— Тут уж я ничем помочь не могу, только предложением до выхода быть с нами.

— Знаете… мы, пожалуй, останемся с вами. Все-таки не первый день знакомы, хорошо знаем друг друга. Да и повар у вас отличный.

— Пусть так и будет, только балластом вы у нас не будете. Бойцы устали и им нужна отдушина, как на счет выступить вечерним концертом?

— А почему нет? Сейчас же распоряжусь и начну подготавливаться.

— Это хорошо. Мы ещё жителей соседних деревень позовём… И знаете, я пожалуй тоже присоединюсь к выступлению. Как вы относитесь к юмористам разговорного жанра?

— Вполне неплохо? А что за жанр выступления?

— Есть такой автор нескольких рассказов, по фамилии Задорнов. Вот он написал несколько рассказов, их и расскажу. Парочки думаю, хватит.

— Как называются? — достав из кармана блокнот и ручку непроливайку, спросил распорядитель.

— «Девятый вагон». «Похититель кирпичей» ну и пожалуй «Случай на трамвайной остановке». Этого хватит.

— Хорошо я внесу его в список. Чтобы объявить перед выступлением. Но вот хотелось бы задать такой вопрос. Вы уже выступали? Ведь не всем хватает мужества выступать перед большим количеством аудитории.

— Не волнуйтесь, я справлюсь.

На самом деле это было нужно больше мне, чем будущим слушателям. Мне нужно было разрядить ту тугую пружину, что вот уже несколько суток сжималась внутри меня. То есть морально расслабиться, и это, на мой взгляд, было лучшей идеей. Дать людям посмеяться над гениальными рассказами Михаила Николаевича, и расслабиться самому, вот мой план на ближайшее время. Хотя еще для этого секс существует, но найти согласную гарную дивчину…