Конвектор Тойнби - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 43

— Хватит навешивать ярлыки. Нечего заноситься, как будто я двоечница. Рассчитываешь забрать самые ценные книги, а меня оставить с носом?

— Можно и так сказать. Эти дутые авторитеты только и делают, что копаются друг у друга в пупках, поют взаимные дифирамбы на Пятой авеню и всю дорогу палят холостыми!

— Диккенс, по-твоему, тоже дутый авторитет?

— Диккенс?! На протяжении этого века ему не было равных!

— И то слава богу! Если ты заметил, тебе достается весь Томас Лав Пикок [53]. Вся фантастика Азимова. А это что, Кафка? Сплошные банальности.

— Так кто из нас навешивает ярлыки? — Он нетерпеливо перебирал то ее стопки, то свои. — Пикок. Едва ли не величайший юморист всех времен. Кафка? Глубина. Блистательное безумие. Азимов? Гений.

— Ох, скажите на милость! — Она села в кресло, положила руки на колени и наклонилась вперед, кивая в сторону книжных гор. — Кажется, я начинаю понимать, где между нами прошла трещина. Твои любимые книги для меня — чепуха. Мои для тебя — барахло. Мусор. Почему мы этого не заметили десять лет назад?

— Мы многого не замечаем, пока… — он запнулся, — …пока любим.

Наконец-то это было произнесено вслух. Откинувшись на спинку кресла, она неловко сложила руки на груди и чопорно сдвинула колени. В глазах появился предательский блеск.

Он отвел взгляд и принялся мерить шагами комнату.

— Дьявольщина, — пробормотал он, с осторожностью трогая ногой то одну, то другую стопку. — Мне плевать, что куда попало. Какая разница, я ведь…

— Сможешь все увезти за один раз? — тихо спросила она, глядя на него в упор.

— Думаю, да.

— Помочь тебе погрузить книги в машину?

— Нет, не надо. — В комнате опять повисло долгое молчание. — Я сам.

— Точно?

— Абсолютно.

С тяжелым вздохом он потащил к дверям первую охапку книг.

— У меня в багажнике есть коробки. Сейчас принесу.

— А остальное не будешь просматривать? Может, ты сочтешь, что там много лишнего.

— Вряд ли, — отозвался он. — Ты знаешь мой вкус. Я же вижу — все рассортировано с умом. Просто не верится: как будто ты взяла лист бумаги и аккуратно разрезала пополам.

Он перестал громоздить книги у дверей и окинул взглядом сначала один книжный вал, потом все другие литературные крепости с башнями и, наконец, свою жену, зажатую на нейтральной полосе. Где-то далеко-далеко, в противоположном конце.

В это время из кухни примчались две черных кошки, одна крупная, другая поменьше; они начали скакать по шкафам и полкам, а потом так же внезапно исчезли, не издав ни звука.

У него дрогнула рука. Правая нога развернулась носком к открытой двери.

— Нет, не надо! — остановила она. — Здесь кошкам вольготнее. И Мод, и Модлин останутся со мной.

— Но ведь… — начал он.

— Нет, — отрезала она.

Снова наступила пауза. У него понуро опустились плечи.

— Черт побери, — вполголоса сказал он. — На кой мне эти книги? Оставь себе.

— А через пару дней ты передумаешь и приедешь за своей долей.

— Мне они не нужны, — бросил он. — Мне нужно совсем другое.

— В том-то и ужас, — сказала она, не двигаясь. — Я все понимаю, но изменить ничего нельзя.

— Да, видимо, так. Сейчас вернусь. Надо сходить за коробками. — Открыв дверь, он еще раз недоверчиво оглядел новый замок. Достал из кармана старый ключ и положил на столик в прихожей. — Это можно выбросить.

— Конечно, — подтвердила она, но так тихо, что он не расслышал.

— Я постучу, — сказал он и обернулся с порога. — Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что все это время мы старательно обходили главный вопрос.

— Какой?

Он заколебался, переступил с ноги на ногу и выговорил:

— С кем останутся дети?

Она не успела ответить — за ним уже закрылась дверь.

Приезжайте вместе с Констанс!

В субботу за завтраком жена положила на стол почту. Как всегда, целую кипу.

— Мы с тобой внесены во все реестры города и окрестностей, — сказал он. — Я понимаю, счета — неизбежное зло. Но эти бессмысленные вернисажи и премьеры, эти выгодные предложения, от которых никакой выгоды, эти…

— Что еще за Констанс? — перебила жена.

— Кто-кто? — опешил он.

— Констанс, — повторила жена.

И летнее утро тут же сменилось ноябрьским холодком.

Она протянула ему письмо из Лейк-Эрроухеда, от эзотерической компании, известной ему по опыту прошлых лет: его приглашали посетить курс лекций на темы голосов Вселенной, телепатии, экстрасенсорных техник и дзен-буддизма. Под текстом стояла неразборчивая подпись, что-то вроде «Джуйфл Кикрк». Как будто печатали в темноте, тыча пальцем куда попало, а потом не удосужились проверить.

Внизу была приписка: «Приезжайте вместе с Констанс!»

— Ну? — спросила жена, старательнее обычного намазывая маслом подсушенный хлеб.

— Впервые слышу.

— Неужели?

— Знать не знаю никакой Констанс.

— Правда?

— Клянусь честью матери воина-индейца.

— Индейцы — ослы, воины — козлы, а твоя мать была доступной женщиной, — сказала жена.

— Никакой Констанс, — он швырнул письмо в мусорную корзину, — не было и в помине, нет и не будет.

— В таком случае, — с логикой обвинителя произнесла жена, словно облокотившись на барьер перед свидетелем, — по-че-му, — выговорила она по слогам, — это имя, — изрекла она и закончила: — Упомянуто в письме?

— А собаки готовы? — спросил он.

— Какие еще собаки?

— Которых ты собираешься на меня спустить.

Между тем его мысли заметались.

В задумчивости глядя на него, жена вторично мазала маслом один и тот же тост. Констанс, лихорадочно соображал он.

Была у меня знакомая Алисия, была Марго, знал одну Луизу, где-то — дело прошлое — повстречал даже Эллисон. Но чтобы…

Констанс?

Нет. Ни в опере. Ни в гостях.

Через пять минут он позвонил в Лейк-Эрроухед.

— Где у вас этот кретин? — брякнул он, не подумав.

— Мистер Джунофф? Соединяю, — ответил женский голос, как будто в таком именовании не было ничего особенного.

— Мою жену зовут не Констанс, — сказал муж.

— С чем вас и поздравляю. А вы, собственно, кто?

— Прошу прощения. — Муж представился. — Слушайте, если я четыре года назад в минуту слабости позволил вам капать мне на мозги, это еще не дает вам права присылать мне приглашение на ваши литературные игрища. Тем более что в конце вы добавили: «Приезжайте вместе с Констанс». Но мою жену зовут сосем не так.

Трубка умолкла. Через некоторое время психоаналитик со вздохом переспросил:

— Вы не ошибаетесь?

— Мы женаты двадцать лет. Надо думать, не ошибаюсь.

— По-видимому, я случайно…

— Нет, не случайно. Мою любовницу — когда у меня была любовница, в чем я порой сомневаюсь, — звали Дебора.

— Чертовщина какая-то, — сказал Джунофф.

— Вот именно. Нет, я не ошибаюсь. А вот вы наломали дров.

Трубку положили рядом с телефоном и тут же взяли снова. Создалось впечатление, будто собеседник налил в стакан убойную дозу и для отвода глаз изображает беззаботность.

— Я могу отправить письмо на имя Констанс…

— Какая еще Констанс? У меня есть только жена. И зовут ее… — он запнулся.

— Что с вами?

Муж закрыл глаза:

— Постойте. Аннетта. Нет, это ее мамаша. Анна. Да, точно. Отправьте письмо на имя Анны.

— И что ей написать?

— Извинитесь, что приплели эту Констанс. Вы меня поставили в идиотское положение. Теперь жена считает, что у меня была другая женщина.

— Констанс и в самом деле так думает?

— Аннетта. То есть Анна. Анна! Вам же ясно сказано…

— …что никакой Констанс нет и в помине, я понял. Одну минутку.

В трубке опять послышался звук льющейся жидкости.

— Вы там пьете джин или разговариваете со мной?

— Как вы догадались, что это джин?