Дневник леди Евы (СИ) - Белова Юлия Юрьевна. Страница 20

Все присутствующие поддержали слова герцога громкими одобрительными криками.

— Да, разумеется, Катберт, ты свободен, я рад, что у меня есть такие слуги! Ты, конечно, получишь награду! — сказал сэр Арнольд.

— Я служу всем жителям этого замка, — сказал Катберт, — Для меня честь быть им защитой. Но я не Ваш вассал, сэр Арнольд. Я был и остаюсь вассалом сэра Джейкоба, хоть он и не хочет больше знать мирских дел!

— Вот значит как! — задумчиво протянул герцог, — Ну а ты, разбойник, кому служишь? — обратился он к Дику.

— Никому, — хмуро отозвался тот, — У меня нет господина, я вольный наемник.

— Ваша Светлость, — вмешалась Глэдис, — Позвольте мне задать ему вопрос!

— Задавайте, — позволил герцог, которого эта история явно занимала.

— Скажи, Дик, — начала она, — У тебя есть Прекрасная Дама?

— При чем тут это! — досадливо воскликнул сэр Арнольд, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я не обязан отвечать на твои вопросы! — огрызнулся Дик.

— Ваша Светлость, велите ему ответить, это важно, — попросила Глэдис, и, в конце концов, Дик был вынужден назвать имя дамы, которое никому из присутствующих не было известно, только герцогиня понимающе покивала.

— Каковы ее цвета? — задала Глэдис новый вопрос.

— Белый и зеленый.

— Вы все это слышали. Как вам всем известно, человек благородный, если так можно выразиться по отношению к этому молодцу, — продолжала Глэдис, — носит цвета либо своей дамы, либо своего сюзерена. У Дика был перстень, который он носил долгое время. Очень красивая вещица. Рубин с изумрудом в серебряной оправе. Чьи это цвета?

Этот вопрос можно было не задавать. Все гости заозирались вокруг, стараясь незаметно посмотреть на вымпелы, развешанные в зале. Успокоившийся было, сэр Арнольд вскочил на ноги. Снова бледность залила его лицо.

— Вы… вы… слишком далеко заходите! Слышите? Как Вы смеете обвинять рыцаря? Кто знает, было ли у него такое кольцо?!

— Я помню, что у него была эта вещица, — вдруг сказала одна из дам, — Она очень заметная.

— И я помню! И я! И я! — раздались еще голоса.

— Я только доказала, что Дик был Вашим слугой, который втерся в мое доверие, — сказала Глэдис, — Разве я обвиняла Вас, сэр Арнольд? Кто знает, в чьих интересах он действовал? Может, и в своих собственных… Вы давали слово рыцаря, что будете заботиться о нас, и защищать меня и моего сына. Но на этот раз нас защитило Провидение и Катберт. Могу ли я надеяться, что в будущем и Вы присоединитесь к ним?

На этом разбирательство закончилось. Герцог побушевал немного, сказал, что увезет Дика в Лондон, где пытка развяжет ему язык, чтобы выяснить до конца, в чьих интересах он действовал. С большим трудом сэру Арнольду удалось уговорить герцога оставить преступника для предания суду здесь, на месте. Кроме того, сэр Арнольд произнес прочувствованную речь, обращенную к Глэдис, в которой принес ей извинения за своего слугу, который, возомнив о себе невесть что, решился на преступление, и что он, сэр Арнольд, не знал ни сном, ни духом о его планах. В заключение он пообещал, что впредь такое не повторится, и ее защитой он отныне будет заниматься лично. Потом подали ужин, на который Глэдис не осталась, потому что чувствовала себя измотанной и усталой, а Джей проснулся и стал капризничать. Ей принесли еду прямо в комнату, и впервые за много дней она наконец с удовольствием поела, а потом крепко уснула.

Герцог с женой отбыл на следующий день. Перед отъездом герцогиня, леди Элизабет, навестила Глэдис. Она пожаловалась на некоторое недомогание, и Глэдис, осмотрев ее, дала несколько советов, мазь своего изготовления и написала рецепт травяного настоя, который должен был помочь. Общались они очень тепло.

— Может быть, это грешно с моей стороны, — сказала леди Элизабет в разговоре, — Но я не верю ни одному слову сэра Арнольда. Мне кажется, что в этой истории осталась какая-то тайна.

В это время Джей подбежал к ней и положил голову ей на колени.

— Какой прелестный мальчуган, — сказала она, — Кто его отец?

— Простите, леди, но я не могу назвать его имя, — смутившись, сказала Глэдис.

— О, это богатая почва для догадок, — улыбнувшись, сказала леди Элизабет, — А имя Джейсон так похоже на имя Джейкоб…

— Возможно, но этим их родство исчерпывается, — Глэдис пожала плечами.

— К сожалению, тот, кто сам много лжет, не склонен верить и другим, — задумчиво проговорила герцогиня, — Вы должны быть очень осторожны. Но помните, я всегда буду рада видеть Вас в качестве своего лекаря.

На этом они попрощались. Но после отъезда герцогской четы Глэдис навестил еще один человек. Катберт пришел поблагодарить ее за заступничество, а в конце разговора вдруг сказал:

— Не будет Вам здесь покоя, миледи. Уходили бы Вы отсюда, вместе с мальчиком. Слушайте! Раньше я был королевским лесничим, и знаю одно хорошее место. На границе владений Лоувелли и Блэкстонов есть участок королевского леса. Там раньше охотились, но теперь остался такой маленький кусочек леса, что и охотиться негде. Но охотничий домик остался. Я там жил. Другие лесники его перестраивали, так что он и сейчас еще крепкий. Уходите и живите там. Если что, я скажу, что Вы за домом присматриваете.

Катберт объяснил, как добраться до этого домика, и ушел, а Глэдис задумалась.

Глава 6. Побег

Чем больше Глэдис думала о словах Катберта, тем яснее для нее становилось, что егерь прав. Здесь Джею угрожала опасность. Молодая женщина даже не удивилась, когда на следующий день стало известно, что Дик сбежал. Глэдис была уверена, что сэр Арнольд приложил руку к его побегу — он не стал бы оставлять такого важного свидетеля в замке.

Главный сообщник сэра Арнольда был нейтрализован, но, возможно, есть и другие, или таковые найдутся в ближайшем будущем. Быть постоянно рядом с сыном не получится, это тоже было понятно. Оставалось только уйти из замка, и только так, чтобы никто не мог знать, куда. Но что делать там, за стенами замка? Жить в домике, о котором говорил Катберт? Надо же как-то зарабатывать на жизнь — опять скитаться из деревни в деревню, задерживаясь на одном месте только до тех пор, пока позволяют местные жители? А с кем оставить Джея? Ясно было одно. Оставаться в замке — значит обречь ребенка на неминуемую смерть. Ему даже не дадут вырасти.

Однако пока как будто все было тихо, и Глэдис была уверена, что после такого громкого дела на некоторое время ее с ребенком оставят в покое, она даже стала снова оставлять его на попечение Мэг и вернулась к медицинской практике. Теперь это было важно как никогда: за время жизни в замке, ей удалось скопить немного денег. Бывало, что она лечила совсем бесплатно, но чаще всего пациенты все же старались заплатить. Расплачивались продуктами и поделками ремесленников, иногда и деньгами. В основном Глэдис довольствовалась тем, что ей давали. Суммы она редко назначала сама — только когда приходилось делать сложные операции, использовать дорогие лекарства, или когда ей попадались люди, похожие на жену йомена, которому она когда-то оперировала руку. По опыту Глэдис знала, что такие будут недовольны исходом лечения независимо от результата, так пусть хотя бы заплатят за лекарства — и оговаривала условия заранее.

Тратила она немного — только когда нужно было заплатить кому-то из замковых мастеров, но это случалось не так уж часто, а едой и одеждой ее обеспечивал хозяин замка, стоило только к нему обратиться. В последнее время, правда, ей чаще всего приходилось изготавливать одежду и другие нужные предметы самой, но у нее были ткани в запасе, а шить молодая женщина научилась у Мэй, поэтому, вещей у нее и ребенка было достаточно.

И все же, несмотря на то, что пока на большинство насущных вопросов, не было ответов, молодая женщина стала готовиться к побегу. Она отобрала только самое необходимое, то, что можно унести в руках и сложила это в холщовый мешок, который спрятала под матрас своей кровати. Ещё раньше Глэдис заказала у скорняка объемную прочную кожаную сумку с твердым каркасом, которую можно было бы повесить через плечо. Эта сумка не раз выручала ее, когда нужно было поехать к больному в близлежащую деревню, или принести в «медпункт» очередную партию лекарств, изготовленных в комнате. Теперь молодая женщина постоянно держала в ней набор наиболее часто применяемых средств, самые редкие ингредиенты и инструменты.