И аз воздам (СИ) - Чернова Ирина Владимировна. Страница 101

Я присела на поваленный ствол, достала бутылку, пластиковые стаканчики и ломти хлеба. Разлила водку, накрыла ее хлебом и поставила у подножия той ели, на стволе которой до сих пор были видны следы удара. В лесу было сыро, тинькали синицы и поднимался влажный холодный туман, от которого пробирало до костей. Выпила свою пайку, зажевала хлебом и закрыла глаза. Зачем ты так гнала машину, Дайлерия? Куда ты спешила? Ты всем вокруг всегда пыталась доказать, что можешь быть умнее, прозорливее и сильнее всех, ты не терпела, если кто-то шел на шаг впереди тебя, неважно, кто он был, муж, сокурсник или просто знакомый. Ты всегда хотела быть первой и единственной, самой-самой во всем…ты постоянно доказывала свое превосходство окружающим и поплатилась за это в другом мире. Субару шел сто двадцать, а моя Лада могла рассыпаться на таких скоростях, я никогда не гоняла так на ней, зная возможности отечественного автопрома. Ты же села за руль впервые незадолго до той страшной даты, никогда до этого не видя машин и не зная их особенностей…кому и что ты хотела доказать? Если бы ты не попала в эту аварию, мы бы спокойно поменялись телами и распрощались с тобой навсегда. Провидец, объясняя мне пути возвращения домой, уже знал, что произошло с тобой здесь, но мне от этого не легче ни на йоту, потому что я пережила собственную смерть и в памяти навсегда останутся те ощущения, которые навечно впечатались в меня. Боюсь даже думать, что произошло с тобой в Лионии, но неумолимая логика подсказывает мне самое худшее. Надеюсь, что Орвилл поймет все так, как надо, он все же маг… Орвилл… Воспоминания перенесли меня на долю мгновения в жаркие холмы и я даже ощутила запах хвои и нагретого камня. Пусть у него все сложится хорошо…я налила еще одну стопку и выпила, не чувствуя вкуса и запаха. Помянем тех, кто ушел…неважно, куда они ушли, их нет с нами…

Сказалось то, что я пила без закуски, в голове зашумело и перед глазами смазанно поплыли стволы. Глубоко подышав холодным весенним воздухом, я пожевала хлеб, убрала недопитую бутылку в сумку и двинулась к шоссе. Второй стаканчик так и остался стоять у подножия высокой ели и оборачиваться к нему я уже не стала.

Прошел апрель с его безумными всплесками жары под конец месяца, почти полностью прошел май и у нас наступило неожиданное затишье в работе. То ли все клиенты разом ринулись в отпуска, то ли подводили итоги и балансы, но факт оставался фактом — ежедневная толкучка сменилась расслаблением и Наталья Фатеевна предложила мне пойти в отпуск на пару недель. В это время никто из отдела никогда не просился отдыхать, предпочитая делать это в июле-августе, я же и раньше брала в это время неделю, чтобы съездить к маме в гости и заодно погреться на южном солнышке и искупаться в море. По существу оно было еще холодное, но Юрик показал мне одно волшебное местечко, вода в котором в это время уже прогревалась достаточно для купания «питерских моржей». Крошечный заливчик для меня был достаточно теплым и там можно было даже понырять с камней…прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что с прыжками в воду в этом году придется распрощаться, но вот полежать в морской воде я смогу.

— Мама, здравствуй, я так рада тебя видеть!

— Лерочка, дорогая моя, как доехала? Как твои дела?

— Да ничего, спасибо, все нормально. Ой, Танечка, ты уже совсем большая выросла, я тебя и не узнала!

— Конечно, большая, в октябре уже пять лет будет, — мама прижала к себе стесняющуюся девочку, ласково гладя ее по голове. — Ты такая бледная, Лера, и подглазины все черные…

— Мам, ну ты же знаешь наш питерский климат, — возразила я уверенно, — в апреле двадцать пять днем и минус пять ночью, в мае сыпал снег на девятое, потом дожди, а перед самым отъездом вдарили заморозки. Самый гнилой угол Балтики еще со времен царя Петра!

За столом тут же началось привычное обсуждение питерской погоды, воспоминания о бесконечных детских болезнях и волнах гриппа в феврале-марте, проблемах с зубами и отсутствием солнца. Мама с гордостью глядела на Танечку, которая родилась уже тут, в Архипо-Осиповке и уж никак не походила на заморенного питерского ребенка.

— Юра, посмотри пожалуйста духовку, там утка стоит с капустой, — мама повернулась ко мне с бокалом сока, — давай за твой приезд выпьем, поживешь у нас недельку, хоть в нормальный вид придешь! Твоя работа тебя совсем замотала!

— Да с удовольствием отдохну, схожу на море, искупаюсь…Юра, а та бухточка еще жива? Вода в ней прогрелась уже?

— Конечно жива, — Юра вернулся из кухни, раскрасневшийся и подвязанный передником, — что ей будет? Коттеджи в том месте не построишь, дороги нет, так что она для тебя сохранилась! Леночка, я газ уменьшил и полил утку сверху, когда ее нести к столу?

— Пусть еще постоит минут десять, — мама царственно улыбнулась Юре и он буквально расцвел в ответ, — и еще соку мне подлей пожалуйста.

Выглядела мама великолепно. Обабившейся она никогда не была, даже после того, как родила Танечку, очень быстро пришла в свое нормальное состояние и со спины ее запросто можно было принять за девушку, несмотря на то, что ей в этом году уже пятьдесят. Седину она умело закрашивала, волосы носила до плеч и весь год ходила облитая загаром. Сейчас у нее стало чуть больше морщинок у глаз и немного пополнело лицо, но без косметики она не ходила даже в соседний магазин…что удивляться, почему Юрик был сражен ею шесть лет назад наповал?

— Сейчас приду, — мама поднялась из-за стола на треньканье телефона, я отпила вина из бокала и посмотрела в окно…как это здорово, когда на улице яркое солнце, в окошко стучат ветки слив и вообще все хорошо!

— Пап, можно я мультики посмотрю, — заерзала на стуле Танечка, — про кота, ладно?

— Да, пошли я тебе поставлю, — Юра пошел из комнаты и почти в самой двери чуть не столкнулся с мамой, но быстро отошел в сторону, уступая ей дорогу. Мама плавно проплыла через комнату и аккуратно села рядом, поудобнее устраиваясь на стуле. Странно как она себя держала, когда шла…и лицо чуть округлилось, да и сама она немного пополнела…ох ты ж..

— Мам, — тихонько спросила я, боясь поверить в такое, — а ты, случаем, не…

— А что, уже заметно? — она немного стушевалась, но потом гордо подняла голову и улыбнулась так знакомо и по-доброму, что мне страшно захотелось положить ей голову на колени и рассказать о всех своих бедах, чтобы она, как в детстве, погладила меня по голове и успокоила, пообещав все самое хорошее впереди. — Да, вот видишь, пять месяцев сроку уже, в сентябре рожать. Осуждаешь?

— Да ты что такое говоришь? Как я могу тебя осуждать, за что? Хотели еще ребенка с Юрой, да?…как у тебя со здоровьем-то, все нормально?

— Ты же знаешь, что Юра считает, что в семье должно быть не меньше троих детей, — улыбнулась мама, — а про здоровье не беспокойся, он за ним следит получше всякой няньки! К Марине меня все время водит на осмотры, а она здесь самый лучший гинеколог, уже насчет роддома договаривается…

— Мамочка, я так за тебя рада, поверь, — я погладила ее по плечу и поцеловала в щеку, — тебе с Юриком так повезло, что вы встретились…а как его мама? По-прежнему с тобой на ножах?

— Нет, с возрастом она стала помягче, Танечку вот часто к себе берет и перестала ей всякие глупости говорить, а как узнала, что у нас еще ребенок будет, даже прослезилась. Ты же понимаешь, что здесь совсем другие отношения, не то, что у нас в Питере, здесь принято рожать очень молодыми, а я для них да еще с животом — непонятный уникум. Соседки пока еще ничего не знают, но уж сплетен и разговоров будет, не перечесть! Но ничего, я это переживу, а Юра и тем более далек от всего этого. Лера, а как у тебя дела на личном, никого не встретила? Тебе ведь осенью тридцать уже…нет, я знаю, что сейчас в больших городах замуж поздно выходят, рожают тоже поздно и никто из этого не делает трагедию, но…как жить одной-то? Или ты уже привыкла и тебе никто не нужен?

Мамина обеспокоенность тронула меня до глубины души, но посвящать в неприятные подробности всего, что произошло со мной, я ее не стала. Она в положении, волновать ее нельзя, все-таки возраст, зачем ей выслушивать лишние неприятности о моей собственной глупости? Расскажешь, будет переживать из-за потери квартиры, из-за моих проблем со здоровьем, а на ней еще Танечка висит…нет, нельзя ей ничего говорить, во всяком случае до родов уж точно! И здесь, за столом, я совершила еще одну страшную глупость, из-за которой потом не раз кусала себе локти — я ничего не рассказала маме, уверяя ее, что со мной все нормально, а замуж я не выхожу только потому, что не подворачивается хороший человек, с которым можно жить вместе.