Чужестранка. Дилогия - Гэблдон Диана. Страница 6

— Мне нравится все, что связано с тобой, — сказал он тихо и чуть хрипловато. — При свечах ты выглядишь восхитительно. Глаза словно вишни в хрустальном бокале и кожа цвета слоновой кости. Ты ведьма огня свечей. Надо совсем отключить электрическое освещение, как ты думаешь?

— Тогда будет трудно читать в постели, — ответила я, а сердце забилось сильно-сильно.

— Я бы предпочел заниматься в постели совсем другими вещами, — пробормотал он.

— В самом деле? — Я встала и обняла его за шею. — Какими же, например?

Потом, когда мы лежали, тесно прижавшись друг к другу при закрытых ставнях, я подняла голову с его плеча и спросила:

— Почему ты заговорил со мной об этом? О том, должна ли я была ухаживать в госпитале за шотландцами. Ты же знаешь, что должна была, ведь в госпиталь попадают самые разные люди.

Он пошевелился и мягко провел рукой по моей спине.

— Н-ну-у, как тебе сказать? Да просто так. Знаешь, когда я увидел этого шотландца на улице, мне пришло в голову, что, может быть… — Он запнулся в явном затруднении. — Ну, понимаешь, вдруг это твой бывший пациент… узнал от кого-то, что ты здесь, приехал повидать тебя… что-нибудь в этом роде.

— В таком случае почему бы ему не войти в дом и не спросить обо мне?

— Может, он не хотел наткнуться на меня, — ответил Фрэнк нарочито небрежным тоном.

Я приподнялась, оперлась на локоть и посмотрела ему в лицо. Мы оставили гореть одну свечу, и я достаточно хорошо видела его. Он отвернулся и с внезапно вспыхнувшим интересом принялся разглядывать хромолитографию с портретом Красавчика принца Чарли, которая по воле миссис Бэрд украшала стену нашей комнаты.

Я ухватила его за подбородок и повернула лицом к себе. Он широко раскрыл глаза в притворном изумлении.

— Уж не предполагаешь ли ты, — начала я, — что человек, которого ты видел на улице, это… это…

Я не могла найти нужного слова.

— Любовная связь? — попытался помочь мне Фрэнк.

— Некто, проявляющий ко мне романтический интерес? — закончила я.

— Нет-нет, конечно же нет, — сказал Фрэнк неуверенно.

Он снял мои руки со своего подбородка и попытался меня поцеловать, но на этот раз была моя очередь отворачиваться. Он сел и уложил меня рядом с собой.

— Это просто… — начал он. — Ну хорошо, пойми, Клэр, прошло шесть лет. Мы встречались друг с другом только три раза, причем в последний раз всего на один день. Ничего удивительного, если бы… то есть я имею в виду, что военные врачи и медсестры постоянно испытывают стрессы в критических обстоятельствах… Я бы понял, если бы что-то вполне естественное…

Я прекратила этот поток бессвязных слов, высвободившись и соскочив с постели.

— Ты считаешь, что я была тебе неверна? — выкрикнула я. — Ты так считаешь? Если это так, убирайся из этой комнаты сию минуту! Оставь этот дом! Как ты смеешь думать о чем-то подобном?

Я кипела негодованием. Фрэнк, сидя на кровати, протянул ко мне руки, пытаясь успокоить меня.

— Не прикасайся ко мне! — вопила я. — Отвечай: думаешь ли ты на том основании, что увидел возле дома какого-то типа, глядящего на мое окно, будто я заводила любовные интрижки со своими пациентами?

Фрэнк встал с постели и обхватил меня обеими руками. Я застыла на манер жены Лота, но он гладил меня по голове, гладил осторожно и нежно по плечам — он знал, что это мне нравится.

— Нет, я не думаю ничего подобного, — твердо сказал он.

Он прижал меня к себе еще крепче, и я постепенно расслабилась, но не настолько, чтобы самой обнять его.

Так мы стояли долго, и наконец он тихонько заговорил мне в ухо:

— Нет, я не думаю, что ты способна на подобную вещь, я только хотел сказать, что если бы такое и случилось… Клэр, для меня это не имело бы значения. Я так тебя люблю! Что бы ты ни сделала, я не перестану любить тебя.

Он взял мое лицо в ладони — выше меня всего на четыре дюйма, он легко мог заглянуть мне прямо в глаза — и сказал нежно:

— Ты простишь меня?

Я чувствовала на своем лице его теплое дыхание, оно еще слегка отдавало «Гленфиддишем», а его губы, полные и зовущие, находились в опасной близости.

Новая вспышка молнии возвестила неожиданное возвращение утихшей было грозы, и шумный дождь застучал по шиферной крыше.

Я медленно обвила руками Фрэнка.

— «Насильно милосердья не добиться, — процитировала я, — оно должно росой с небес пролиться».

Фрэнк засмеялся и поднял взгляд к потолку: расползавшиеся по нему мокрые пятна не сулили нам ночлега во вполне сухой постели.

— Если это образчик твоего милосердия, — сказал Фрэнк, — то я не хотел бы познакомиться с твоим отмщением.

Словно в ответ на его слова ударил пушечный раскат грома, и мы оба от души расхохотались.

Только позже, гораздо позже, лежа и слушая ровное дыхание Фрэнка, я задумалась о нашем разговоре. Я сказала ему правду: меня нельзя было упрекнуть в неверности. Меня. Но ведь шесть лет, как он сказал, очень долгий срок.

Глава 2

КАМЕННЫЕ СТОЛБЫ

Мистер Крук позвонил в дверь, как и было условлено, ровно в семь часов утра.

— Ну что, соберем росу с лютиков, юная леди? — произнес он и подмигнул с некоей стариковской галантностью.

Приехал он на мотоцикле, чем-то похожем на него самого; на этом мотоцикле мы должны были добраться до нужного места за деревней. Сетки для гербария были аккуратно укреплены по обеим сторонам чудовищного драндулета, словно амортизаторы на буксирном судне. Мы двинулись в путь не столь уж стремительно по мирной и тихой сельской местности, которая казалась еще более тихой по контрасту с грохотом нашего средства передвижения; этот грохот внезапно оборвался — и тишина обступила нас. Мистер Крук и в самом деле очень много знал о местных растениях. И не только о том, где их найти, но и об их медицинском применении, о том, как готовить эти препараты. Я пожалела, что не приобрела записную книжку, в которую можно было бы записывать сведения, и с особым вниманием слушала объяснения старика, стараясь все запомнить, пока укладывала образцы растений в тяжелые гербарные сетки.

Мы остановились перекусить у подножия странного по очертаниям холма с плоской вершиной. Зеленый, как и все окрестные холмы, с такими же выступами и утесами, он все же имел от них отличие: вверх по склону шла хорошо протоптанная тропа и исчезала за обнаженным выходом гранита.

— Что там наверху? — спросила я, показав на вершину холма рукой, в которой был зажат сэндвич с ветчиной.

— А! — Мистер Крук поднял голову и посмотрел на холм. — Это Крэг-на-Дун, девушка. Я собирался показать вам его после нашей трапезы.

— Правда? Это что-нибудь особенное?

— Да, — коротко ответил он и отказался обсуждать вопрос: мол, сами увидите.

У меня были некоторые опасения по поводу того, сможет ли он подняться по такой крутизне, однако они рассеялись, когда я обнаружила, что с трудом поспеваю за ним. Мистер Крук, поднявшись сам, протянул мне свою корявую руку и втащил меня на площадку.

— Ну вот, смотрите, — сказал он с жестом собственника некоей достопримечательности.

— Ой, да это же хендж! [5]— в восторге воскликнула я. — Хендж в миниатюре.

В Солсбери я не была уже много лет — из-за войны, но мы с Фрэнком побывали в Стоунхендже вскоре после нашей свадьбы. Как и другие туристы, мы бродили между огромными каменными столбами в благоговейном восхищении, таращили глаза на каменный алтарь (где жрецы-друиды приносили ужасающие человеческие жертвы, как объявил, гнусавя и глотая слова на манер истого кокни, гид, приехавший с автобусом туристов-итальянцев, добросовестно фотографирующих самый обычный на вид каменный блок).

Из той же самой страсти к точности, которая заставляла Фрэнка вешать свои галстуки на вешалку таким образом, чтобы их концы совпадали тютелька в тютельку, мы обошли все сооружение по окружности, измерили расстояния между отверстиями «зет» и «игрек» и сосчитали проемы в «сарацинском кругу», самом удаленном от центра кольце великанских столбов.