Я - тьма - Робертс Джен. Страница 22

— Давай разобьем окно, — сказал Билли. — Кто не рискует, тот не выигрывает.

— И не проигрывает.

— Я попробую не шуметь.

Билли снял куртку и намотал на руку. Прислонился к двери и одним ударом выбил стекло. Осколки посыпались на пол, и все затаили дыхание.

Они ждали.

Ветер всколыхнул засохшие ветви ели, и в углу зазвенели колокольчики. У Майкла внутри снова все похолодело; волосы на затылке встали дыбом.

Билли вытащил из рамы осколки и проделал достаточно большую дыру, чтобы вставить туда руку и повернуть замок изнутри. Металл заскреб по дереву, и дверь сдвинулась на несколько сантиметров.

— Вперед, — произнес Билли. — Скоро у нас будет королевский ужин.

— Только быстро, — сказал Майкл. — Туда и обратно. Мы тут у всех на виду.

— Да у тебя паранойя. Остынь, дружище. Тут нет никаких загонщиков. Нам ничего не грозит.

Им всегда что-то грозило.

Майкл это прекрасно знал. Но сейчас было не время для нотаций — сейчас, когда все помыслы Билли были направлены на то, чтобы наполнить собственный желудок.

За дверью была небольшая прихожая. С деревянных крючков свешивались куртки, а шкафчики были забиты обувью. Одна из курток была ярко-розовой, с оторочкой из искусственного меха. Рядом с крючка свисали варежки на резинке. На полу стоял незастегнутый школьный ранец; из него торчали листы, исписанные детской рукой.

Майкл тут же взглянул на Эванса, пытаясь угадать его реакцию. Тот с каменным лицом смотрел на розовую куртку. Эвансу было тяжелее всех: он так и не узнал, что случилось с его семьей. И вокруг было слишком много всего, что постоянно напоминало ему о жене и дочке.

Эванс протянул руку и слегка коснулся куртки. Майкл хотел было спросить, все ли с ним в порядке, но одернул себя. Никто больше не заметил этот жест, слишком личный, чтобы привлекать к нему всеобщее внимание. Майкл нашел на стене выключатель и пару раз щелкнул. Никакого результата — но это предсказуемо. Электричество перестали подавать несколько недель назад. Майкл сделал это по инерции — не потому, что не мог избавиться от этой привычки, а потому, что она давала ему надежду. Может, настанет день, когда им снова будет доступна эта роскошь — нажимать на кнопки и сразу получать все что угодно. Но у него были более важные дела, чем пустые мечты, — например Билли, который снова возглавил группу и вошел на кухню, не потрудившись вначале оценить обстановку.

Майкл проследовал за ним и попал в одну из самых прекрасных кухонь, которые когда-либо видел. Она была огромная — больше, чем однокомнатная квартира, где жили Майкл с папой.

Билли с невероятной скоростью распахивал дверцы шкафов. Пока он ничего не нашел — только ряды тарелок, кружек и пластиковых контейнеров. Полки были забиты всеми возможными приспособлениями. Тостер, кофемашина, блендер, миксер — все на своем месте, словно кухню обставляла сама Марта Стюарт. [2] Над огромным разделочным столом висели целые ряды медной посуды; на нем стояла серебристая ваза для фруктов с заплесневелыми яблоками и грушами. Сгнившие фрукты были единственным подтверждением того, что этой кухней когда-то пользовались.

— Надо сначала осмотреть другие комнаты, — сказал Эванс. Он подошел к Майклу и встал сзади, наблюдая за Билли. Кто-то открыл стальной холодильник, и кухню наполнил запах прокисшего молока и гнилых овощей. Майкл зажал нос. Этой вони было достаточно, чтобы в животе перестало урчать.

Эванс подошел к женщине, все еще сжимавшей ребенка, и помог ей усесться за стол. Майкл подошел к холодильнику, подавляя рвотные позывы, и шарил по полкам, пока не нашел небольшую консервную банку с фруктами. Он достал из ящика ложку и протянул женщине.

— Вот, — сказал он, открывая банку. По пальцам потек сироп. — Может, он это съест.

— Спасибо, — прошептала женщина.

— Джекпот! — воскликнул Билли на другом конце кухни. Слишком громко. Черт возьми, да что он себе думает?

Билли обнаружил шкаф с продуктами. То, о чем он мечтал, — многочисленные полки с едой. Это было бесценно. Десятки консервных банок — с супом, бобами, кукурузой, чили, тунцом, лососем, грушами и другими фруктами. Там даже была консервированная ветчина — та самая, о которой мечтал Билли. Пачки чипсов и сухариков, коробки с хлопьями, батончики мюсли — вся та еда, которая могла долго лежать и не портиться. Им бы хватило на несколько недель.

Билли разорвал пакет с мюслями и кинул Майклу батончик. Тот не сумел поймать, пришлось доставать мюсли из-под стула.

— Я пойду осмотрюсь, — произнес он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Не слишком расслабляйтесь. Мы до сих пор не знаем, нет ли здесь кого.

При этих словах женщина вздрогнула, и фруктовый сироп вылился ребенку на рубашку.

— Я с тобой, — сказал Эванс. Хотя бы двое из них правильно расставляли приоритеты. Майкл понимал, что все хотят есть и что голод затмевает рассудок, — но ведь именно этого и ждали загонщики. Группа тем временем рассредоточилась по всей кухне; многие сидели на полу, набивая рот тем, до чего смогли дотянуться. Если Майкл сейчас будет что-то втолковывать про безопасность, его сочтут нытиком. И все из-за его возраста.

Майкл и Эванс прошли в гостиную. Едва ли не половину комнаты занимал кожаный диван, покрытый тонким слоем пыли. На стене висел огромный плоский экран; стеллаж рядом был сверху донизу заставлен дисками, в основном с диснеевскими мультиками. На полу перед экраном лежала кукла, наполовину раздетая.

Рядом с передней дверью они нашли чемоданы. Майкл поднял один. Он оказался тяжелым.

— Будто кто-то оставил их второпях, — сказал Майкл.

— Будем надеяться, — отозвался Эванс. Они ведь еще не поднимались наверх.

Из кухни донеслись радостные вопли Билли.

— Этот идиот нас погубит, — проворчал Эванс.

Они вместе поднялись по лестнице и осмотрели все комнаты. Там было пять спален и две ванные, каждая из которых — к облегчению Майкла — оказалась пустой.

— Тут все еще есть вода, — сказал Эванс, выходя из ванной. — А на веранде я видел мангал и баллоны с газом. Я могу согреть воды. Если будем вести себя тихо, сможем сегодня помыться.

— Я уже забыл, каково это — быть чистым, — отозвался Майкл.

Когда он мылся в последний раз? Он почесал голову. Отросшие волосы были жирными на ощупь и местами сбились в колтуны.

— Жду не дождусь. После того, как я прожил с тобой бок о бок три недели, могу откровенно сказать: тебе бы это не помешало.

— И это говорит человек, который во сне не только пердит, но и храпит!

— Завязывай с этим шампунем, парень. Он начинает разъедать тебе мозг.

Они усмехнулись.

На кухне остальные успели наесться до отвала и теперь слегка осоловели. Не поела, кажется, только женщина с ребенком — видимо потому, что малыш так и не смог ничего проглотить.

— Пойдемте, — сказал ей Эванс. — Там, наверху, есть спальня. Пусть мальчик немного отдохнет. Думаю, мы можем провести здесь ночь, ничем не рискуя. Но только одну ночь. С рассветом надо будет уйти. Эй, вы все! — обернулся он к остальным. — Вам лучше не разнеживаться. Ужин надо отработать. Надо поставить дозорных у обеих дверей — и снаружи тоже.

Майкл кивнул. Он бы не смог распорядиться лучше. Он помог женщине подняться на ноги. Та вновь отказалась отдать ему ребенка, но позволила довести себя до одной из пустующих комнат.

Они в безопасности. Чудеса все же случаются.

В центре города Калгари машина наконец отказала. Послышался громкий звук, словно от выстрела, Мейсон инстинктивно пригнулся и надавил на тормоз. Руль в его руках дернулся. Двигатель фыркнул и заглох. Над головой раскачивался на ветру погасший светофор. Единственное движение на всей опустевшей улице.

Мейсон, бормоча ругательства, выдернул ключи из замка зажигания и швырнул на приборную панель. Те, кто остался в городе, судя по всему, забаррикадировались в своих домах. Сколько еще людей живы? Сколько из них не сошли с ума, не заразились — или как это еще назвать? Прошло уже несколько недель, но Мейсон (и возможно, никто на всем свете) не имел ни малейшего понятия, что происходит. Все средства связи по-прежнему не работали. Если кто-то и понял, в чем дело, он не мог поделиться этим с другими.