Клыкастые страсти (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 98

Чердак был заперт, но у меня был ключ. Еще бы. Я постоянно шастаю к деду в соседний подъезд, так что замки мы врезали сами. То есть приглашали слесаря, конечно. Но замки подбирали такие, чтобы открыть ключом можно было и снаружи и изнутри. Иногда я их даже смазываю.

Я выбралась на волю из соседнего подъезда — и поспешила удрать.

Думаю, тут стоит пояснить. В нашей девятиэтажке — шесть подъездов. Она построена в форме буквы «Т». Четыре подъезда находятся на одной стороне длинной перекладины «Т», в одном из них живу и я. И два — на другой стороне. В одном как раз и живет дед. Поэтому я и смогла выбраться незамеченной. Но часто такой номер не покрутишь. Поймут, поймают… надо бы вернуться побыстрее.

Скверик был в десяти минутах ходьбы от моего дома.

Тут краткий экскурс в историю города.

Сами понимаете, последняя победа у нас была над Гитлером. Потом — одни поражения. Поэтому наше правительство так и выпячивает ту войну. Что им — про Афган вспоминать?! Про Чечню? Про перестройку? Я полагаю, за праздник 20-летия перестройки их и побить могут. Хотя кто знает… вот сожрет нас Америка окончательно — и будем отмечать и «перестройку» и «демократию» и «крушение Советского союза»… Как ни печально. Одна надежда, что американцы раньше обожрутся гамбургерами и лопнут на фиг!

Простите, отвлеклась.

Еще десять — пятнадцать лет назад в честь, кажется 50-летия Победы, наш мэр разбил этот скверик. А потом какая-то умная голова придумала все памятники «55 лет Победы», «60 лет Победы» — и так далее стаскивать сюда и устанавливать в одном месте. Скверик понемногу вымахал в приличный парк. Оно и к лучшему. Хоть детям и собакам есть где побегать.

У памятника (здоровущая кирпичина с памятной надписью, хрен своротишь) никого еще не было. И где этот Сережа? Си-рожа ёлки! Я посмотрела на часы. Ладно. Еще пять минут у него есть. Я пришла пораньше.

Послушаем электронную книгу? Мне тут «Историю царствования Екатерины» скину-ли.

Но получить удовольствие я не успела. Что-то несильно укололо меня в руку. Оса?

Шприц. Черрррт!!!

Я попыталась рвануться хоть куда-то к людям, но не успела.

Из-за спины появилась рука и зажала мне рот. Вторая лапа обхватила поперек тела. Я попыталась вывернуться или хотя бы пнуть врага, но не тут-то было. Сознание отчалило в далекие края.

Последней мыслью стало: «Почему когда нужно в этом скверике не сидит ни одной бешеной бабки с повышенной наблюдательностью и склочностью!?»

Пробуждение было — хреновым. Голова разламывалась, мутило, в желудке веселились оливки и просились на волю. О том, чтобы симулировать беспамятство — и послушать о чем говорят похитители или вообще тихо оглядеться не было и речи.

Я резко повернула голову набок, чтобы не захлебнуться — и меня очень удачно стошнило прямо на какого-то типа в светлых джинсах и белой майке.

А нечего порядочных девушек похищать! Нечего!

Оплеванный (чтобы не сказать облеванный) мной тип отскочил и коротко, минут на пять, поведал миру о своих отношениях с моей матерью и некоторыми видами животных.

Меня опять вывернуло.

Кто-то подошел, повернул меня на бок и даже вытер рот салфеткой.

— Извините, Юлия Евгеньевна, мы не знали, что у вас такая сильная реакция на снотворное.

Я сплюнула и прошипела:

— Воды дайте. А то точно сдохну. Что вы мне впихнули!?

— Четыредиоксиазохлор… — произнес тот же голос.

Оплеванный мной тип вылетел за дверь. А из-за спины появился еще один парень и поднес к моим губам открытую бутылку с минералкой.

Название соединения мне ни о чем не сказало. Я еще раз сплюнула на пол (это не от бескультурья, все равно уже поздно его беречь) и присосалась к горлышку.

Полтора литра я выпила меньше, чем за минуту.

— Не знаю, что это за пакость, но у меня действительно есть аллергия на ряд лекарств. Например, на группу новокаина.

Теперь я даже могла оглядеться. Хотя — что толку? Явно частный дом. Даже лежа на одном боку видно, какие здесь толстые стены, невысокие потолки… так строили в начале века. Стены побелены, но обоями не оклеены. Я лежу на чем-то вроде кровати. Старой, знаете, такие, с сеткой и никелированными шарами. Еще мне видны два стула и стол. Этакая кривоногая и уродливая мебель шестидесятых. Страшно — аж жуть. И садиться, и глядеть. Вызов хорошему вкусу, а не мебеля. Сплошное ДСП.

Окна мне не видно, да и есть ли оно? В комнате горит электрический свет. Но не могла же я здесь проваляться до ночи?

— Ваш организм поразительно быстро разлагает наркотические вещества. Почти как у нас, оборотней. Но вы не одна из нас.

— Оно и к лучшему, — булькнула я. — Для вас. Я бы вас научила любить родину.

— Сомневаюсь, что вам это удастся. Но вкалывать еще дозу я не хочу. Все же вы — чело-век, хоть и с Печатями вампира. Возможно отравление, аллергия…

В этот момент желудок твердо решил рвануться наружу…

Рвало меня минут пять. Парень успел увернуться и теперь поддерживал мне голову. Что ж, это ему зачтется. Пришибу безболезненно.

Наконец меня перестало выворачивать. Парень повернул меня на другой бок, чтобы я не вдыхала «все ароматы желудка» и взялся еще за одну бутылку с водой. Минеральной.

— Еще воды хотите?

— Хочу. Но еще больше я хочу ответы на вопросы.

— Господин не приказывал с вами общаться.

Я прищурилась на парня. Ауру видно было омерзительно. И голова сразу начинала кружиться еще сильнее. Но — что делать!? Жить захочешь — еще не так извернешься.

Цвета расплывались, перетекали, мутнели, но серебристый рисунок я успела выцепить. И удовлетворенно опустила веки.

— Вы — оборотень. Значит ваш господин — вампир.

Голова постепенно прояснялась. Нет, болела-то она по-прежнему зверски. Но уже была способна на размышления и выводы.

— Зачем меня похищать?

Я попыталась перевернуться на спину и обнаружила, что со связанными впереди рука-ми это тоже очень неудобно делать.

— И зачем меня связывать? Я даже обычному качку не помеха, не то, что оборотню.

— Но вам удалось справиться с вампиром. Я знаю про Влада.

— Да я задницу-то не оторву, не то, чтобы на вас прыгать и в горло впиваться! И вообще — меня стошнит на полдороге! Траванули, связали, а умыться, а в туалет — как?! Лично мне штаны снимать будете!? Ой, господин не похвалит.

— Будете вести себя тихо и не пытаться сбежать?

— Сбежать? — искренне возмутилась я. Желудок болел нещадно — и от этого искренность — перла фонтаном. — И упустить такой шанс разобраться с подлецом, который причинил нам столько хлопот!? Да если я сбегу, мы его потом век не разыщем! Затихарится под корягой — и вылезет только через двадцать лет, как сын миледи [14]! Не-ет, я обязательно должна его увидеть. И поговорить…

Руки как-то сами собой сжались в кулаки. Я не врала. Давать обещание не хотелось. по-этому стоило говорить правду и только правду. Я с удовольствием пообщаюсь с этим «хозяином». Но лучше не мы к вам, а вы к нам. Пообщаюсь. Когда он будет надежно заперт у Мечислава… где? Ну, должны были после Дюшки остаться хоть какие-то камеры?! В крайнем случае можно просто закатать неизвестного мерзавца в бетон. Так, что-бы наружу торчали только голова и задница. Тогда — точно не убежит.

Оборотень взирал на меня с отвращением.

— Я развяжу вам руки, если вы еще дадите мне слово не нападать.

Вот дурак, на слово мне верить.

— Дам, — тут же согласилась я. — Все равно в таком состоянии я ни на что не гожусь. Только сперва скажите, что вы собираетесь со мной делать. Предупреждаю, дед за меня выкуп не заплатит, скорее пришлет к вам отряд ОМОНа. Он против любых переговоров с террористами.

— Нам не нужны деньги. Господин приказал похитить вас и доставить сюда. Он придет вечером, и будет говорить с вами. Постарайтесь до этого времени не навредить себе.

Я фыркнула.

— Расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие? А вы на моем месте так поступи-те?