Признания без пяти минут подружки (ЛП) - Розетт Луиза. Страница 48
— Ты не понимаешь во мне самого главного, — невнятно говорит он. — Ты ни хрена не понимаешь в этой хрени.
— Не такой уж ты сложный для понимания, Конрад.
— Так давай, расскажи мне, что ты понимаешь.
— Я понимаю, почему ты всегда был таким придурком по отношению ко мне.
— Придурком, — он хохочет и фыркает. — Ты хоть можешь сказать «мудаком»? Или это тебя пугает?
— Роуз, — предупреждает Джейми, глядя на Кэмбера.
Я продолжаю. Ненавижу себя за это, учитывая, что теперь я больше знаю о жизни Конрада. Но все–таки продолжаю.
— Сначала я думала, что ты ненавидишь меня, потому что я увела Джейми у Регины. Но сейчас...
Я сомневаюсь — слова, которые я собираюсь произнести, вызывают у меня в голове практически воздушную тревогу. Пытаюсь к ней прислушаться, и прислушиваюсь, но просто не могу иначе.
— Что? Говори то, что собиралась!
— Сейчас я знаю, что ты думаешь, будто я забираю Джейми у тебя.
Я попала в точку — в самое яблочко. Я не была уверена, что я права, но теперь я вижу — так и есть. И Конрад даже не думал, что кто-то знает его секрет.
Джейми закрывает глаза, словно желая вернуться во времени на десять секунд назад и не дать мне этого сказать.
Он знал. Джейми уже знал.
Первый раз в жизни я вижу Конрада, лишившегося дара речи. Он шатается пару секунд, а потом разворачивается и идет к выходу. Кэмбер говорит, что если он уйдет, то не сможет вернуться, но Конрад проходит мимо него. Кэмбер наблюдает за его походкой, а потом направляется за ним.
У Джейми темнеет в глазах, и между нами будто встает стена.
— Меня бесит, как он со мной разговаривает, и с тобой тоже, — говорю я, притворяясь более злой, чем на самом деле, потому что я смущена своим дерьмовым поступком.
Но меня тошнит от Конрада — так было с того самого момента, когда я впервые увидела его, стоящим на трамплине бассейна.
Если уж говорить о судьбе.
— У него сейчас отстойная жизнь, — говорит Джейми.
— Ну да, как и у меня, — отвечаю я.
— Да неужели? — говорит Джейми, ясно намекая, что он не понимает отсутствия у меня сострадания.
Если честно, я тоже не понимаю.
Джейми уходит вслед за Конрадом. Мне пойти за ним? Извиниться?
Или Джейми должен передо мной извиняться?
Я задаюсь этими вопросами, наблюдая, как он опять уходит от меня — после того, как мы были так близко, и он ко мне прикасался — заботиться о Деладдо.
Хватит с меня толерантных дискотек.
Стефани отплясывает от всей души перед столом Энджело, но Трейси нигде не видно. Я беру свое пальто и надеваю, хотя я все еще вспотевшая от танцев — не хочу больше видеть ни кусочка своего красного «валентиновского» платья.
Я направляюсь в холл, где располагался фотограф, думая, что Трейси тоже может там фотографировать. Но фотограф уже собрал свои вещи и ушел.
В холле тихо и немного жутковато, горит только аварийное освещение, но я вижу, что там кто–то есть. Делаю несколько шагов, чтобы лучше разглядеть, и понимаю, что это Трейси — стоит, опершись на шкафчики, с кем–то еще.
Я слышу, как она смеется своим особым кокетливым смехом, который доводила до совершенства последние пару лет, и разворачиваюсь, чтобы отправиться домой в одиночестве.
А потом слышу Питера.
Теперь я понимаю, почему Трейси была так уверена насчет парней из колледжа.
Я поворачиваюсь обратно и стою очень тихо, прислушиваясь и пытаясь убедиться, что я слышу именно то, что мне кажется. Потом иду по холлу. Когда я оказываюсь в нескольких шагах от облачка красного света, идущего от лампы над аварийным выходом, и Трейси наконец видит меня, ее кокетливое выражение лица исчезает. На какой-то момент даже Питер кажется шокированным моим появлением.
— Какие же вы обманщики, ребята.
— Рози, мы не... — начинает Трейси.
— Погоди, — говорит ей Питер. — Ты о чем, Рози?
Он вдруг становится супер-бешеным.
— Мы тебя ни в чем не обманывали.
— Вы вместе, а мне не сказали. Это похоже на большой и толстый обман.
— Это не твое дело, — выпаливает он в ответ.
— Не мое? — ошеломленно спрашиваю я.
Трейси похожа на олененка, напуганного ярким светом:
— Рози, я клянусь, мы не виделись с Рождества. Это первый раз.
— Какая же я идиотка. Пошли вы оба на фиг, — говорю я.
— Будет здорово, когда ты наконец повзрослеешь, — сердито говорит Питер.
Я бреду по холлу, у меня вибрирует телефон, я яростно вытаскиваю его из кармана, порвав подкладку пальто, и вижу сообщение от Вики.
«В этот День Святого Валентина желаю тебе романтики размером с Техас. А теперь иди и поцелуй кого-нибудь!»
ВЕСНА
13
истина(сущ.): действительность, правда
(см. также: однажды узнал или сказав что-то, ты не можешь забыть или забрать свои слова обратно)
Сегодня первый день весны, и идет снег.
Моя мама ходила на свидания с Дирком Тейлором три раза. Как минимум.
Я потеряла лучшую подругу из-за своего брата. И потеряла брата из-за лучшей подруги. Даже не уверена, что меня больше беспокоит.
Джейми ненавидит меня за то, что я наговорила Конраду. Честно говоря, до сих пор не могу разобраться, почему я это сказала.
По идее я должна бить кулаками в стену из-за всего этого.
Но сегодня... у меня все отлично.
Я не против снега. Меня не бесит, что Кэтлин с Дирком. И меня не волнует, чем занимаются Питер и Трейси.
Потому что сегодня после школы у меня прослушивание для новой группы Энджело.
Я готова встретиться со своим призванием.
Мой шкафчик в раздевалке спортзала открывается с третьей попытки. Хотелось бы списать все на то, что у меня дрожат руки от всплеска эндорфинов после физкультуры — мы бегали на короткую дистанцию — но я не могла вспомнить код своего замка, хоть и использовала его уже около тысячи раз.
Я нервничаю.
Но в хорошем смысле. Я выучила «Cherry Bomb» вдоль и поперек. Я могу спеть ее во сне. А, может, уже и пою ее во сне.
Энджело скидывает мне на почту MP3 олдскульного панка, чтобы меня «обучать», как он это называет, после того, как «НЭД» распалась. Их солист подписал контракт с компанией звукозаписи, в отличие от остальных участников группы. Энджело говорит, что его это не волнует, потому что тот парень был неудачником, но я–то знаю, как он разочарован на самом деле. Поэтому теперь он создает новую группу и хочет найти «крутую девчонку—солистку», потому что «завязал с пацанами».
Он думает, что я могла бы ею стать.
Я тоже думаю, что могла бы ею стать.
Поначалу в MP3, которые он присылал, пели девушки, но теперь там и парни тоже. Группы «Bad Brains», «Social Distortion», «Black Flag», «The Dead Kennedys», «The Sex Pistols», «The Clash». До этого момента за мой музыкальный вкус отвечал Питер — Эми Уайнхаус, Снуп Дог, «Led Zeppelin» — но Питер — ничто, по сравнению с Энджело. Он, наверно, и не слышал о половине этих групп.
По правде говоря, я не всегда знаю, что делать с вещами, присланными Энджело. Я имею в виду, что не знаю, как этому научиться или заставить себя так же петь. Мне даже не все нравится. Но это бешеная музыка, а бешеные исполнители взрывают мне мозг. Я спускаюсь в подвал и целый час пою до хрипоты перед тем, как лечь спать — как будто кто-то открывает мне голову, как кастрюлю, и весь гнев уходит в атмосферу. Когда я заканчиваю, становлюсь такой спокойной, что могу уснуть за пару минут, и почти никогда больше не вижу всякие бредовые вещи.
Пока-пока, Бессоница; прощайте, Шоу Ужасов. Получайте, лошары.
В конце урока раздается звонок, а на мне почти нет одежды. Я так вспотела от бега, что пришлось принять душ, и хоть я и старалась, чтобы вода не попала на лицо, мне все равно нужно подправить макияж. Похоже, я серьезно опоздаю на французский. Слышу, как шуршит толпа, выходя из раздевалки и направляясь на последний урок. Хватаю свою сумку и бегу к зеркалу.