Крик души (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна. Страница 12

— Юрка, давай спать.

Но неугомонный братец желал знать подробности.

— А откуда он тебя узнал?

— Ни откуда! — нервно отрезала она. — Он меня не знает.

— А почему тогда денежку дал? — удивленно выдавил из себя мальчик.

Даша пожала плечами. Если бы она знала ответ на этот вопрос.

— Я не знаю.

— Значит, он хороший, — мечтательно проговорил мальчик, вновь отчаянно закашляв.

Даша обеспокоенно приподнялась в кровати и наклонилась над ним.

— Принести тебе воды? — спросила она с заботой. — Тебя кашель забил совсем.

— Там дядя Леша на кухне, — пробормотал мальчик хрипло.

— Ну и что! — разозлившись, воскликнула Даша. — Принести?

Юрка отрицательно покачал головой.

— Нет, не нужно, — пробормотал он и отвернулся к стенке. — Давай спать.

Даша спорить не стала, натянула на брата одеяло, сверху покрывало, укутывая мальчика почти с головой, легла рядом, обнимая его сзади и, вслушиваясь в его глухое, сиплое дыхание, вскоре заснула.

Глава 4

Даша, наверное, и не верила, что когда-нибудь еще увидит его.

Разве люди, подобные ему, могут обратить внимание на такую, как она?..

Наивной девочку назвать было нельзя, и она не верила в подобное чудо.

И хотя он обещал, что придет, даже спросил разрешения, всё же она до последнего момента не могла поверить, что это правда, а не плод ее воображения.

Детская страдающая душа, которая давно уже перестала верить в чудеса, не верила и в этого странного, одинокого мужчину с добрыми глазами.

Не верила, но очень ждала его. Сердечко тревожно билось в груди от осознания, что на этой самой площади, которую она уже возненавидела, они могут встретиться вновь.

Она впервые стремилась туда. К нему. Не для того, чтобы получить денежку, которую он, вероятнее всего, подаст. А для того, чтобы быть с ним рядом хотя бы в те недолгие минуты, когда он спросит о том, не холодно ли ей в тонкой курточке, проявит интерес к здоровью брата. Или задаст вопросы, на которые она с радостью будет искать ответы, чтобы задержать его еще на мгновение. Ей важно знать, что он близко, чувствовать заботливое присутствие.

Детское сердечко хотело тепла и любви. А он излучал и это тепло, и эту любовь.

Почему изо всех людей, каждый день спешащих в толпе мимо нее, она выделила именно его — представительного мужчину в черном дорогом пальто? Строгого, сдержанного на вид, уверенного в себе. Почему глаза, метнувшись в его сторону один раз, вновь и вновь искали его там же, где увидели впервые? Почему во взгляде она прочитала столько сердечной доброты, светлого тепла и участия? Такого откровенного участия и сострадания, что принять их за фальшь не представлялось возможным.

Ведь он действительно сочувствовал ей. Она знала это. И хотя не доверяла ему, надеялась, что на него можно положиться. И вероятно, она смогла бы ему довериться. Не так сильно очерствело ее сердечко, на долгие годы лишенное любви и нежности. Не так огрубела душа, способная страдать, переживать, любить. Снова открыться для чувства, которого не испытывала долгое время. Только к Юрке. Но он был самым близким, самым дорогим, самым родным для нее существом. Даже к бабе Кате она не испытывала того, что могла бы ощущать к дяде Олегу.

Даша тонко чувствовала отношение окружающих. Холодность или безразличие. Равнодушие или злость.

И только от него исходили доброжелательность, сопереживание, нежность.

Как можно не откликнуться на подобные чувства? Как можно их не заметить? Как можно не поверить?

Обманутая лишь единожды, Даша признавала, что может довериться вновь. Ему — может. Так же, как доверилась бабе Кате.

Эти глаза не обманывали, она распознала бы неправду. Голос, успокаивающий и умиротворяющий, не произносил лжи, она определила бы ее по звукам.

Она подмечала незаметные движения губ, рук, переминания с ноги на ногу…

Все детальки словно собирались воедино, образуя большую мозаику представлений о нем.

Добрый, честный, справедливый. Хороший. Свой.

Ей хотелось поверить в сказку, которую рассказывали дети на улицах. Со счастливым концом. Чтобы больные выздоравливали. Чтобы люди любили друг друга. Чтобы дарили друг другу смех и счастье, а не горечь и боль.

В своей жизни она не видела сказки. Не верила в нее. Но втайне ждала, что она придет и к ней.

Для девочки восьми лет разве большое желание — услышать слова любви в свой адрес?..

Для девочки, у которой украли детство, разве много — желать сказки?..

Для девочки, которая перестала верить и научилась распознавать ложь в любых ее проявлениях, разве нельзя поверить кому-то вновь?..

Олег, как и обещал, пришел на следующий день.

А она ждала его. В той же фиолетовой курточке, которую для нее нашла баба Катя, когда еще была жива. В той же большой шапке и сапожках, в которые пришлось подкладывать бумагу, чтобы не спадали с ног. С голыми, без варежек, покрасневшими на холоде ручками. Она ждала.

Увидев издалека, распознала, определила, выделила его силуэт из множества других. А потом с замиранием сердца следила за тем, как он приближается к ней, улыбаясь все так же приветливо.

— Даша?..

Ей понравилось, как из его уст звучит ее имя, вспомнилось вдруг, что оно означает.

Невольная улыбка была готова вот-вот расплыться на детском личике, но она подавила ее, выжидающе подняв на него глаза и легко кивнув.

— Ты давно здесь стоишь? — поинтересовался Олег, подойдя ближе и встав так, чтобы загородить ее от ветра.

Даша это заметила и оценила. Пожала плечами, молчаливо отвечая на вопрос, а потом проговорила:

— Не очень давно, — наклонив голову набок, добавила: — А вы пришли…

— Ну, я же обещал, — улыбнулся Олег.

— Многие не держат своих обещаний, — тихо, но уверенно проговорила девочка.

Олег поджал губы, брови его сдвинулись.

— Я не из таких людей, Даша, — сказал он твердо, тронув ее за руку. — Я всегда исполняю обещания.

Девочка долго и пристально смотрела на него, разглядывая подбадривающую улыбку на губах и убеждающий огонек в глазах, словно решая, можно ли ему верить, а потом коротко кивнула:

— Это хорошо.

Олег улыбнулся более открыто.

— Да, Даша, это очень хорошо, — сказал он, а потом вдруг поинтересовался: — А хочешь в кафе?

Девочка уставилась на него так, словно не поняла вопроса. И она действительно не поняла.

— В кафе? — переспросила она, изумленно приподняв бровки.

— Да, в кафе, — подтвердил Олег и ободряюще улыбнулся. — Пойдем. Я же вижу, тебе хочется.

Но Даша, продолжая оставаться на месте, покачала головой:

— Я не пойду, — каким-то обиженным голосом выдавила она из себя.

— Почему? — удивился мужчина.

Даша быстро и смущенно бросила на него взгляд и тут же стыдливо опустила глаза.

— Я никогда там не была, — пробормотала она себе под нос.

Олег изумленно посмотрел на нее, приоткрыв рот, а потом предложил:

— Ничего страшного. Вот и посмотришь, что там да как, — Даша неуверенно посмотрела на него, и мужчина подмигнул. — Ну, что, идешь?

Она раздумывала с минуту, не больше. Словно взвешивала все «за» и «против», а потом вдруг улыбнулась, широко, беззаботно. Черные глазки засверкали, засветились чем-то ярким и светлым, наполняя сердце Олега восторгом и радостью. А девочка кивнула:

— Идемте.

Кафе было маленьким, но уютным. Даша очень смущалась, исподлобья озираясь по сторонам и с удивлением наблюдая за другими посетителями. Те в свою очередь с не меньшим любопытством разглядывали девочку и мужчину, жадно шепчась за их спинами и косо поглядывая в их сторону.

Они сели за маленький столик в конце зала. Олег заказал огромную тарелку супа, который ей очень понравился, и рыбу с рисом. А когда увидел, что она все слопала, еще и картофель с котлетами, а потом чай с пирожными, которые она также уплетала за обе щеки.