Охота на ведьму (СИ) - Харитонова Алена "Белая Снежка". Страница 10

Чтобы слегка развеяться, любопытная Люция разглядывала спящий Мирар. Сверху город казался ещё уютнее — буйство зелени, зеркальная гладь Канала, в которой плескался жёлтый свет уличных фонарей, черепичные крыши домиков, острые шпили королевского замка, витые флюгера.

Там, внизу было так тихо и спокойно, что ведьма на какой-то миг позавидовала людям, живущим в этих пряничных обителях на тихих ухоженных улочках. Как это здорово — по вечерам приходить домой, съедать вкусный ужин и ложиться в тёплую постель! Не нужно бежать, путая следы, не нужно прятаться по лесам, не нужно зубрить бестолковые заклинания, не нужно колдовать. Да, здорово быть обычным человеком.

Неожиданно Люция сообразила — этакие мысли не пристали колдунье. Усилием воли замечтавшаяся ведьма отогнала соблазнительные видения мещанского быта. А через несколько мгновений полёта соблазны вовсе исчезли — остались за спиной тихие улочки и аллеи, королевский замок с парками, садами и затейливыми постройками, а за ними скрылся в темноте и Мирар, окружённый крепостной стеной.

Вот показалась кромка чёрного леса — необъятная гостеприимная чаща! Люция как раз пикировала вниз, когда услышала жалобный детский плач. Чуть сбавив скорость, ведьма внимательно всмотрелась в темноту, а в следующую секунду торопливо взмыла вверх: «Ну и угораздило же! Плохая примета…» Коротенькое заклинание от дурного глаза упало в темноту, и девушка оставила за спиной одинокий заросший холмик вместе с сидящим рядом полупрозрачным ребёнком.

Вот ведь как бывает, давным-давно здесь похоронили новорожденного, а тот теперь никак не успокоится. Скорее всего, малыш был плодом порочной страсти какой-нибудь горничной из богатого дома или блудливой девицы из высшего общества, родили его тайно у старой повитухи, а потом, без жалости, избавились — закопали на опушке, подальше от любопытных глаз, да и забыли. А кроха с той поры мается…

Очередной порыв тёплого ветра услужливо донёс до ведьмы жалобные стоны баньши — привидения-плакальщицы. Против воли Люция всё-таки бросила короткий взгляд через плечо и увидела как ребёнок-призрак, запрокинув личико, тоскливо смотрит в тёмное небо — почувствовал чужое присутствие. Плач стал ещё горше, когда малыш заметил расплывчатый силуэт молодой ведьмы. Протягивая прозрачные руки к неведомой страннице, призрак со стонами сделал несколько шажков от могилы, но, к счастью, как и все слабые баньши, не смог отойти дальше и застыл на месте, провожая колдунью полными горя глазами…

«Говорила мне бабка, говорила, — причитала про себя Люция, — что ночью безбоязненно к покойникам только чернокнижники да некроманты могут соваться, но никак не ведьмы. Вот ведь, попался на моём пути, Неприкаянный!».

Привидений ведьма не боялась, знала, что чаще всего от них беды никакой кроме раздирающих душу стонов, вздохов да рыданий. Просто мается чья-то безвинно погибшая душа и покоя никак не найдёт. С баньши всегда так — либо со свету сжили ни за что, либо до самоубийства довели, вот и бродит беспокойный призрак, оплакивает свою судьбину. Конечно, бывают среди них такие, которые поплачут-поплачут, а потом, шмыг от могилы, и давай сводить счеты со своим обидчикам. Вот только горе баньши в том, что за пределами погоста забывают они свою прошлую жизнь и мстят в итоге всем встречным и поперечным, сводя в могилу безвинных людей. А угомонить этих призраков, ой, как сложно… Тут без хорошего некроманта никак не обойдешься, только они могут упокоить мятущуюся душу и отправить её в Мир Скорби. Ещё, конечно, есть волшебники, но эти не способны проводить душу из мира живых, в мир ушедших — изничтожат без жалости и вся недолга. Они, эти маги, такие. Тьфу.

Люция очередным усилием воли отогнала грустные мысли, которые ну никак не хотели покидать её нынешним вечером, и снизилась аккурат над лесной чащей:

— Идём на посадку. — Строго предупредила ведьма «помело».

Когда имеешь дело с чужими вещами, суровость — первейшая необходимость, поскольку иногда попадаются весьма своенравные пожитки, такие могут выйти из подчинения и наделать гадостей. Однако меч Тороя вёл себя на удивление примерно, и это лишний раз подтверждало, что он начисто лишён волшебной Силы.

Колдунья спикировала в чащобу. Изящно петляя между веток, она приземлилась на крохотной полянке. «Помело» осталось висеть в воздухе, а девушка с наслаждением прошлась, вдыхая родной запах леса.

«Эх! Прилечь бы сейчас, да поспать пару часиков…» — помечтала Люция и, чтобы хоть как-то приободриться, с затаённой нежностью нащупала спрятанную в кармашке платья Книгу.

Если вы думаете, что древний трактат о Могуществе был огромным тяжеленным фолиантом, то глубоко ошибаетесь. На самом деле Книга Рогона оказалась размером всего лишь с ладонь, да и в толщину не более двух пальцев.

Ведьма довольно улыбнулась. Теперь-то уж необразованной юной чародейке не придётся трепетать при одной мысли о Великом Магическом Совете, что так и норовит истребить ей подобных. Отныне она сможет жить, не боясь костра или виселицы. Отпадёт необходимость прятаться по лесам и болотам. Ох, мечты! А ведь надо сосредоточиться на настоящем, которое покамест заключается в том, что Люция почти ничего не умеет. Да ещё очень скоро в погоню за беглянкой отправится маг, причём подогревать его будет недюжинная ярость. Ведьма усмехнулась при мысли о том, как несладко сейчас Торою. Яд Гриба перестанет действовать не раньше, чем через несколько суток.

Исполненная этих блаженных мыслей, девушка огляделась. Меч, нетерпеливо подрагивая, висел рядом, простыня ярким пятном выделялась на фоне чернильной тьмы. Ещё бы! Еловый лес и при свете дня мрачный, а уж ночью… Но Люция была в родной стихии, ей ли бояться! Хлопнув в ладоши, колдунка зажгла над головой переливающуюся искорку. Поляна тут же осветилась неверным светом болотного огонька. Ведьма опустилась на колени и стала торопливо собирать в нарочно припасённый холщовый мешочек еловую хвою. Где-то громко ухнул филин. Девушка вскинула голову и прислушалась. Её глаза сверкнули в полумраке той же болотной зеленью, что и тлеющая в воздухе искорка. Тишина. Колдунья вернулась к прерванному занятию.

Под завязку набив мешок хвоей и необходимыми для дальнейших хитростей травками, Люция снова запрыгнула на меч. «Вперёд!» — и ведьмочка пригнулась, изготавливаясь к резкому взлёту. Не тут-то было. Вместо того чтобы резво взмыть ввысь, как и было приказано, оружие безжизненно упало в траву. Сила заклинания иссякла.

Забористое ругательство эхом пронеслось по мирно спящему лесу. Где-то в кроне испуганно вспорхнула птица, с макушки огромной ели сорвалась на землю тяжёлая шишка, а рядом тревожно зашелестели кусты бересклета. Ведьма кое-как смирила досаду, на которую так живо и сочувствующе отозвалась дремлющая чащоба. Чего злиться-то? Хорошо хоть из города благополучно добралась — не свалилась на полпути. Но всё-таки Люция отвела душу — поругалась вполголоса, и лишь почувствовав себя лучше, подняла завёрнутый в ткань меч, принюхалась к ночному воздуху и на своих двоих поспешила в нужном направлении. Раз уж Торой (или это был-таки Ноиче?) столь бесстыдно сдал её стражникам, следовало тщательнее запутать следы.

Мальчик был талантливым и упрямым. Такие, как правило, становятся самыми хлопотными учениками, но, каким-то непонятным образом, вырастают в лучших магов.

Отец не смог чинно и с достоинством привести отпрыска к главному чародею королевства. Проклятый малец брыкался, как дурноезжий жеребёнок, рвался из папашиных лапищ и совершенно не хотел куда бы то ни было идти. Покамест родитель волок чадушко вверх по винтовой лестнице — ор стоял не только на всю башню, где почтенный Золдан принимал посетителей, но и на всю округу включительно. Говоря по правде, паренёк так отчаянно рвался вовсе не потому, что был очень уж сильно привязан к сродникам или боялся волшебника. Ничего подобного. На самом деле пацанёнка распирала злая обида на родителей, которые предпочли раз и навсегда избавиться от обузы в лице чересчур вздорного старшенького.