Охота на ведьму (СИ) - Харитонова Алена "Белая Снежка". Страница 30

Впрочем, это обстоятельство не смущало волшебника. Он давно усвоил, что в разговорах с женщинами главное — молчать, слушать и кивать в тот момент, когда они набирают в грудь воздуха для очередной тирады. Ведь разговор женщины с мужчиной — это, на самом деле, растянутый во времени монолог. Потому маг расположился поудобнее и с интересом воззрился на гостью.

Лита тем временем присела на кровать, потеребила в руках рыжую косу и со вздохом (так похожим на вздох Тьянки, что у Тороя даже дрогнуло сердце) начала:

— Ты ведь знаешь, что браки в родовитых эльфийских семьях мало связаны с любовью? У нас вопросы супружества решают старейшины. Вот и меня выдали за Натааля, не спросив согласия. Ну да, ладно. — Эльфийка махнула рукой. — И вот, недавно выяснилось, что муж променял честь семьи на любовь человеческой женщины, которая и красавицей-то не была! Конечно, настал день, когда эта история всплыла во всей своей неприглядной наготе и стала достоянием семьи. Самое унизительное в том, что отныне, по милости свёкра и мужа, я вынуждена воспитывать плод чужой страсти. Моё унижение будет расти вместе с этим ребёнком. В каждой черте его лица, в каждом жесте не будет ничего моего, а между тем я должна буду его любить. Любить ещё одного нелюбимого. Разыгрывать счастливую мать и жену. И всё это — целую вечность…

От последних слов Бессмертной даже циника Тороя передёрнуло. Да, в неприглядной ситуации оказалась эльфиечка. Ёлис и впрямь просчитался — женщина опасный враг. А уж оскорблённая женщина и того хуже. Глядя, как горят глаза Литы, низложенный маг понял — такое не сыграешь. Сверкающий взгляд, пылающие щёки, вздёрнутые брови. Чего ему только не хватало, этому Натаалю? Но сейчас волшебника интересовало другое:

— А ко мне ты чего пришла? — спросил он у гостьи.

Лита закусила губу и без обиняков выпалила:

— Я хочу мести. А потому расскажу кое-что про награду, которой тебя хотят осчастливить. Ударю Ёлиса по самому больному месту — по тщеславию.

Маг поёрзал на пуфике и в очередной раз весь обратился в слух.

Когда рыжеволосая хозяйка дома закончила свой рассказ, за окнами начало светать, и в комнату скользнули первые солнечные лучи. Торой молчал, ошеломленный услышанным. Подобной мерзости он от эльфийского волшебника никак не ожидал. Конечно, легенду про Рунический нож маг знал с детства. То был один из любимых мифов многих подрастающих поколений волшебников. Даже сопливые чародеи-недоучки знали эту историю назубок. Они могли не помнить основ теоретической магии, могли забывать самые простые заклинания, но историю создания Рогоном Рунического ножа пересказывали наизусть. Причём с таким упоением, что наставники только вздыхали, мол, этакое бы рвение, да в учёбе…

Торой с молодых ногтей знал, что мифическая реликвия, пропавшая несколько столетий назад, была знаменита на весь чародейный мир. Ещё бы! Ведь именно при помощи этого ножа Рогон истребил пятерых недругов. Особенно же привлекательной делала легенду зловредность волшебника, который придумал необычную месть.

Изобретательный по части всяких гадостей чародей отправил своих магов-недругов в Мир Скорби не какими-то волшебными хитростями, а путём пошлого умерщвления — все пятеро погибли от рук профессиональных наёмных убийц. Вот только Рогон не был бы Рогоном, если б не придумал какую-нибудь гадкую каверзу. Так случилось и в этот раз. Орудием мести стал нарочно изготовленный гномьей артелью нож.

Лезвие ковали под неусыпным магическим воздействием хитроумного чародея. Если верить преданию, Рогон нанёс на клинок роковое сочетание древних рун, после чего сталь, согласно всё той же легенде, закалили кровью василиска. Кровь эту, опять таки, если верить мифу, Рогон обменял у демонов, в Мире Скорби, ни много, ни мало, на рог единорога. Правда легенда опускала ту часть истории, где объяснялось бы, откуда у Рогона взялся рог (единороги к тому времени вымерли уже лет пятьсот как) и зачем этот самый рог понадобился демонам. Но, легенда, она на то и легенда… В общем, в результате хитроумной магии зачарованный клинок стал поглощать Силу жертв.

Учитывая же, что все пятеро чародеев, убитых Руническим ножом, входили в состав Совета, месть Рогона носила несколько циничный характер. Закалённый клинок поглотил Могущество лучших, отправив их самих в вечное путешествие по Миру Скорби. Более унизительную смерть было трудно придумать. Именно поэтому начинающие магики с таким восхищением смаковали сию историю. Среди чародеев-подмастерьев старинный нож традиционно считался источником Силы, причём бытовало убеждение, будто достаточно самому вонзить в себя клинок, чтобы стать обладателем Могущества древних магов. Говоря же о зрелых волшебниках, следовало отметить, что они считали Рунический нож мифом, ибо в магическом мире вообще придерживались традиции всё связанное с Рогоном выдавать за вымысел.

Запутанный рассказ Литы о том, как реликвия оказалась в руках у её свёкра, Торой пропустил мимо ушей. И так ясно, что нож неисповедимыми путями магического артефакта переходил от хозяина к хозяину, то в качестве платы, то в качестве наследства — не суть важно.

Но всё же имелась в рассказе эльфийки одна деталь, о которой Торою не было известно. Деталь эта устно передавалась каждому владельцу старинного ножа и более никем и нигде не разглашалась. Дело было вот в чём… Согласно тайному предупреждению Рогона, воспользоваться ножом мог лишь низложенный волшебник, лишь один раз и только в том случае, если им не руководили тщеславные помыслы. Иными словами, если маг не жаждет обретения Силы. Очередной из знаменитых рогоновских ребусов. Вот вам, дорогие потомки, источник Могущества, но, не приведи Сила, воспользоваться им из соображений корысти.

Об этой-то тонкости и собрался умолчать Ёлис. Он искренне рассчитывал, что в надежде обрести Силу, Торой вонзит волшебный нож себе под рёбра. Нет живого свидетеля запрещённого обряда — нет опасности разглашения тайны. А реликвия опять возвратится в руки прежнего хозяина.

Торой заскрежетал зубами от ярости, а когда первая злоба улеглась, с подозрением посмотрел на гостью:

— Лита, а откуда тебе известны детали этого заговора?

Эльфийка повела точёными бровями:

— Есть такое чудное зелье, как алтан-трава, — в голосе Бессмертной плескалось столько едкого коварства, что у волшебника нехорошо ёкнуло сердце, — подсыпаешь её в вино, угощаешь им супруга, а, когда тот засыпает, расспрашиваешь его, о чём хочешь.

Лита подмигнула Торою. Тот лишь покачал головой и спросил:

— И откуда у тебя такое снадобье, милая?

Рыжеволосая гостья тонко улыбнулась:

— Мама подарила. На свадьбу. Это традиционный тайный подарок по женской линии. — И она невинно хлопнула ресницами.

Торой содрогнулся — ну, и семейка! Да парочка этих остроухих — пострашнее всей Гильдии чернокнижников!

— Послушай, — чародею внезапно стал крайне любопытен один, в общем-то, и без того ясный момент, — а если бы ты не держала зуб на сородичей, рассказала бы мне об их замысле?

На лице Литы отразился искренний ужас:

— Да как тебе только в голову такое могло придти?! — брови взлетели вверх. — Предать семью? Никогда! Но сейчас мне важнее досадить свёкру. Это месть за унижение, которого я вовсе не заслужила.

Маг смотрел в прекрасные глаза, на безукоризненное лицо и дивные рыжие локоны, испытывая неподдельное отвращение. И вот эти-то волшебники, а также им подобные низложили его, считая опасным злодеем?

— Что с тобой? — Лита поспешно встала с ложа. — Почему ты бледный?

Торой искренне ответил:

— Это же гадко, Лита.

Эльфийка отстранилась на шаг:

— Я тебя спасла! А ты говоришь, это гадко? Вот уж, действительно, мужская неблагодарность! Или думаешь, я солгала? В таком случае, присягаю своим происхождением.

Он кивнул, хотя и без того верил собеседнице — сделка с Ёлисом изначально казалась слишком выгодной. Но всё-таки даже из благодарности к Лите Торой не стал лукавить.

— Конечно, гадко. Не устраивает муж, не живи с ним. Уйди. Найди другого. Сила вас всех возьми! Да вообще не выходи замуж! Ты молода, красива, богата, бессмертна, зачем менять пелёнки чужого ребёнка? Зачем подсыпать мужу алтан-траву, мстить свёкру, нести печать унижений через всю свою невыразимо долгую жизнь?