Босиком по лужам - Аверкиева Наталья "Иманка". Страница 14

— А… — заикаясь, пискнул он, вцепившись в меня, выпрыгивающую из машины, взглядом. — Можно… с тобой?

Я задумчиво дернула плечами:

— Мне показалось, что ты не хочешь ко мне подниматься.

— Так ты не приглашала!

— Так у тебя такое лицо, что я и пригласить боюсь!

— Правда?

— Да ужас!

— К тому же я не могу выйти в люди в юбке!

— Семен Семеныч! — стукнула я себя по лбу. — Я ж забыла, что ты у нас в образе!

Охранник дядя Коля недовольно покосился на меня, когда мы с Биллом прошествовали мимо. Высокий, крупный, коренастый и угрюмый, он относился ко мне особенно тепло. Всегда помогал, чинил что-то в квартире, иногда ковырялся в машине, когда мне было лень загнать ее на сервис, чтобы поменять какую-то мелочевку.

— Вы чего там торчали-то на въезде, дорогу загораживали? — проворчал он для виду, внимательно разглядывая моего спутника в юбке.

— Скажите тоже… дорогу загораживали… — фыркнула я, лучезарно улыбаясь. — Ночь на дворе. Все уж спят. Дядя Коля, я там вытяжку приглядела, повесите?

— Ох, Машка, ты б лучше кавалера себе приглядела. А то только каких-то шалав в гости водишь.

Я захохотала и толкнула Билла в открывающийся лифт. Какое счастье, что он не понимает по-русски. Николай Борисович никогда не отличался тактом в своих оценках.

Было очень забавно наблюдать, как Билл исследует новую территорию. Сначала гость жался в дверях. После того, как я зажгла свет во всей квартире, он медленно из прихожей перебрался в гостиную — самую ближайшую к себе комнату. Потоптался там. Присел на краешек дивана, милейшим образом сложив ручки на коленях. Я подглядывала за ним в большое зеркало шкафа-купе из коридора, делая вид, что ищу одежду на выход. Потом постоял пару минут у окна, любуясь великолепным видом на Парк Победы и высотку МГУ. Выскочил на балкон, скрывшись из виду. И уже оттуда вышел совершенно счастливый и расслабленный, словно там ему открылась какая-то сногсшибательная истина.

— Чай или кофе будешь?

— Сок есть? Апельсиновый?

— Манговый. Из холодильника. Холодный то есть.

Он на мгновение задумался.

— Буду. А где можно переодеться? Я в юбке себя идиотом чувствую.

— Где хочешь. Можно тут, можно в спальне. Сок в холодильнике. Холодильник на кухне. Сам налей. А я мыться и одеваться. Не стесняйся, в общем.

— Знаешь, что хорошо у тебя дома? — произнес он мне в спину, и не дожидаясь ответа, сообщил: — Окна занавешивать не надо. У тебя можно спокойно на балконе постоять!

— А зачем окна занавешивать? — остановилась я как вкопанная.

Билл состроил обалденную гримасу. Сейчас ему бы позавидовал сам Сережа Зверев: чтобы скорчить такую рожу, талант надо иметь.

— Папарацци, — терпеливо пояснил он тоном, каким обычно говорят с малолетним туповатым дитятей.

— А, — понятливо протянула я и добавила: — Паранойя это, а не папарацци.

Закрыла дверь на щеколду и включила теплую воду. Больше не надо тупо улыбаться, не надо быть участливой, не надо изображать радушие. Я устала. Чертовски устала. У меня болят ноги и спина, а в голове вообще какая-то каша. Из зеркала на меня смотрела весьма помятая деваха, с синяками на пол-лица и красными глазами — сказывались вторые сутки бодрствования. Контрастный душ, конечно, немного освежит общую картинку, но не настолько хорошо, как бы мне хотелось. В голове скользнула глупая мысль — послать Билла к черту и лечь спать. Или для начала трахнуть его? Нет! Не хочу! Тома хочу, а его нет. Том… Томми… Ну почему я опять вляпалась в историю? Весь день дразнила старшего, а в ночь утащила младшего! Уму непостижимо! Да и младший дефектный какой-то. Том все-таки лучше, смелее, активнее, интереснее во всех отношениях. А этот… как девица на выданье. Ох… Назвалась, Машка, груздем, так и не ной теперь.

Теплые струи ударили по макушке. Веселым потоком понеслись по телу, смывая усталость…

Я аккуратно подвела глаза. Накрасила ресницы. Нарисовала губки. Вышло немного агрессивно. А в сочетании с коротким кожаным топиком-лифом, кожаными бриджами на низкой талии и высоким «хвостом» на голове, мой макияж так и вовсе смотрелся вызывающе. Но не смывать же. Настроение у меня такое — агрессивное. Вдела в пупок серебряную висюльку с блестящими камушками, повесила на шею цепочку с кулончиком-капелькой. Ему должно понравиться.

— Билл, вот тебе защита, надень, пожалуйста, эту куртку вместо своей. Могу еще штаны дать специальные и ботинки, но, думаю, они с тебя свалятся, — я вывалила перед ним одежду. — И шлем. Надеюсь, что твоя голова не слишком большая для него?

— Вау! — вытаращил он глаза. — Вот это да!

— Что? — смутилась я.

— Девочка-рокер! Круто!

— Ой, только давай вот без этого, — отмахнулась я, перекосившись.

— А откуда вещи?

— С антресоли.

— У тебя такой пресс! Я еще днем заметил, но сейчас особенно видно…

— Это я несколько лет восточными танцами занимаюсь в свободное время, — улыбнулась довольная и сделала змеевидное движение телом как Шакира. Потом качнула эротично бедрами, замурлыкала боязливо тихо-тихо:

— Lucky you were born that far away so —

So we could both make fun of distance.

Lucky that I love a foreign land for

The lucky fact of your existence…

— Baby I would climb the Andes solely.

To count the freckles on your body, — неожиданно подхватил Билл, улыбаясь. — Never could imagine there were only

Too many ways to love somebody.

— Lo ro lo le lo le.

Lo ro lo le lo le.

Can ' t you see ...

I’mat your feet… — пела я смелее и оттого громче, соблазнительно двигаясь перед ним.

— Whenever, wherever,

We'll learn to be together,

I'll be there and you'll be near! [2]

Он захлопал! Засмеялся. Глаза лучистые. Взгляд мягкий, добрый. Ласкающий… Лицо оттаяло. Он стал похож на обычного мальчишку. Он стал собой. На какую-то секунду, ничтожное мгновение. Я увидела Билла без маски. Таким, каков он есть на самом деле, а не того, кем он пытается казаться. Нежный, ранимый. Простой и открытый. Никакой он не рок-бог. Обычный мальчишка, ошалевший от собственного успеха, каждый раз удивляющийся новой высоте. Тонкий, миниатюрный, узкий как луч. Детская улыбка. Открытые ладони…

Билл перехватил мой взгляд.

Со страшным металлическим лязгом маска вернулась на место, захлопнулась, как забрало на шлеме средневекового рыцаря.

Лучик исчез.

Вместо него вновь возникло то существо, которое меня жутко раздражало.

— Тебе нравится Шакира? Не ожидала, — сделала вид, что ничего не заметила. Билл смутился.

— Нет, мне нравится Нена и «Грин Дей». А Шакира нравилась Тому. Он этот клип, наверное, десять тысяч раз смотрел. Хочешь — не хочешь, а слова выучишь. Он даже музыку подобрал, а потом пел. Мы так с ребятами ржали. Ему бы очень понравилось, как ты двигаешься под его любимую песню.

— А тебе? — Я смотрела в глаза, не моргая.

Он беззлобно ухмыльнулся и пожал плечами:

— Нормально.

Вот ведь гад какой!

Я обиделась.

Дядя Коля смешно распахнул рот, увидев, что я выхожу из лифта в сопровождении самого что ни на есть натурального парня. Билл поздоровался, расплывшись в улыбке:

— Guten Abend.

— И тебя туда ж, едрить твою налево… — пробормотал охранник. — Машк, он откуда?

— Из Германии. Доброго вечера вам пожелал.

— А чего в юбке был? Это ж он был?

— Проспорил мне, вот и ходил в юбке по городу.

— Вот ведь ты какая стерва. Смотри, всех мужиков своим дурным характером разгонишь.

— Кому надо, тот на характер смотреть не будет. Мотоцикл мой на ходу? А то я его с зимы еще ни разу на божий свет не выкатывала.