Босиком по лужам - Аверкиева Наталья "Иманка". Страница 28

— И с тех пор у тебя не было девушки, и ты ни с кем не спал?

— Знаешь, я после того случая пережил такой стресс, что даже боялся подходить к девушкам.

— Не верю! Около тебя вьется такое количество фанаток, что хоть кто-то должен был раскрутить тебя на секс.

Он засмеялся. Только вот мне стало страшно от этого дикого смеха, наполненного горечью и обидой.

— О чем ты говоришь?! Билл Каулитц — секс-символ, человек, которого хотят все независимо от пола, возраста и прочих положений! От некоторых плакатов, которые нам пишут, мне становится не по себе, я краснею, от некоторых вопросов, которые нам задают, я теряюсь, мне стыдно на них отвечать. Однажды один рэпер сказал, что хочет меня трахнуть. Он сказал это в своем интервью, в телепередаче, в прямом эфире, прямым текстом. Так и сказал, облизывая пальцы: «Билл, приходи ко мне в гости. Сначала будет больно, а потом тебе понравится». Я был в таком шоке. Продюсеры велели мне не делать никаких резких движений, никаких заявлений. А потом нас с Томом попросили вручить музыкальную премию. Угадай кому? Я держался изо всех сил, улыбался… Рядом стоял Том и поддерживал меня. Без него я бы не вынес того позора. Правда, мне было проще: меня хотя бы предупредили, кому буду вручать ту злополучную премию…

— Ты мог отказаться.

— Не мог. Я… Как ты там сказала? Раб контракта? Пойми, меня хотят все. Дело не в принципах! Я пробовал несколько раз переспать с фанатками. Но они мало того, что смотрели на меня как на божество, так еще и в истерику впадали от прикосновений, а некоторые даже в обморок грохались. Ужас такой! Они ждали от меня того, чего я им толком не мог дать, даже если бы сильно постарался! А облажаться еще раз… Теперь уже я не имел никакого права облажаться, потому что скандал в школе — это одно, а обмусоливание моих способностей по всей Европе — совершенно другое. Я — звезда. Я — бог. Я кто угодно, только не человек!

Мне показалось, что эмоции сейчас вырвутся наружу и он все-таки заплачет. Я торопливо заткнула его поцелуем. Не хочу больше ничего слышать. Хочу тебе за эти оставшиеся часы подарить много счастья, научить хотя бы тому немногому, что знаю сама. Хочу, чтобы ты больше никогда не терялся, не нервничал и не дергался, жил полной жизнью, позабыв о своих страхах и комплексах.

Он отзывался на ласки. Моя рука поверх его направляла, мягко, ненавязчиво, я позволяла играть с моим телом, дразнить его, изучать…

Билл отключился около шести часов утра, отвалившись от меня, как насытившаяся пиявка. Казалось, что он мало того, что старается наверстать упущенное, так еще и на пару лет вперед пытается назаниматься любовью. Такого сногсшибательного секса у меня давно не было. Тело невыносимо болело, особенно нижняя его часть, самая пострадавшая, я даже начала думать, что мы натерли там мозоли, горело все страшно и внутри, и снаружи, живот нехорошо тянуло и дергало, надо было бы быть поаккуратнее. Так, во сколько его разбудить? Через час самое позднее, иначе опоздаем. Надо дать ему хотя бы немного отдохнуть… Мне-то что, я просто перевожу, а вот ему надо хорошо выглядеть, звезда как ни как. Кошмар! Я переспала с самим Биллом Каулитцем! Кому сказать — не поверят. А никому нельзя говорить. Ну на фиг его сумасшедших фанаток. Свои-то посмеются и забудут, может быть позавидуют… Странно, парень вызывает столько чувств у окружающих. Здесь нет середины. Его либо неистово любят, либо бешено ненавидят. Почему? Да какая мне разница! Главное, что сейчас мы лежим, обнявшись, на полу моей гостиной (Черт! Надо ж было на постель перебраться!), и нам божественно хорошо! Я слушала его спокойное, глубокое дыхание. Чувствовала запах его тела, вперемешку с моим. Ежилась под его случайными прикосновениями, когда он начинал шевелиться. И мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, чтобы не было звонка будильника через час, чтобы… мне хотелось, чтобы утро никогда не наступило, чтобы всегда была ночь, та самая ночь, которая подарила мне этого мужчину…

Я нежно поцеловала его в губы. Он едва заметно улыбнулся. Аккуратно выбралась из-под его руки. Он недовольно что-то проворчал. Принесла одеяло и подушку. Не хочу, чтобы он замерз без меня. Сама отправилась в душ. Дел много, некогда прохлаждаться, надо еще его одежду погладить, не пойдет же он мятый.

Через полчаса я захотела есть и задалась логичным вопросом, что съесть самой и чем же мне покорить его. Раскрыла холодильник и принялась созерцать пустые полки. Чем же мне его покормить? Можно, конечно, сварганить блины. Пара яиц и мука есть. Но возиться с ними мне не хотелось. Ни тебе сосисок, ни колбасы, ни сыра, ни хлеба… Как я живу? Картошку чистить лень. Макароны мы ели вчера… Точнее сегодня ночью. Что же делать? Кажется мальчик любитель пиццы? Вот, пожалуй, ее-то мы и закажем. И вкусно, и сытно, и возиться не надо. Ай да я! Ай молодец! Сказано — сделано. «Заказ принят, ждите в течение 30 минут». Отличненько! Осталось кофе сварить и будет нам счастье! Интересно, ему много надо времени на сборы? Он будет краситься? Звучит-то как по-дурацки! Парень и красится. И я с ним пойду по улице. Ох, не дай бог соседи увидят. Ну и леший с ними! В конце концов, когда еще меня осчастливит такое чудовище, от слова чудо, между прочим!

Я насыпала кофе в турку и включила огонь. Надо добавить немного корицы, она тонизирует. А вдруг Билл не любит корицу…

В коридоре послышалось шлепанье босых ног. Я сделала вид, что не заметила, как он вошел на кухню.

— А я халат найти не могу, — улыбнулся.

— Жаль, что ты уже встал. Я хотела сама тебя разбудить. Доброе утро.

— Доброе, — он обнял меня сзади, запустив руки под полы халата, уткнулся носом в волосы. — Кофе в постель? Романтика…

— Только ты все испортил, проснувшись раньше, — я откинула голову ему на плечо, подставляя шею для поцелуя.

— Это потому, что ты ушла. Я проснулся и подумал, что все это сон, и тебя больше нет. — Язык дотронулся до мочки уха.

— Куда же я денусь с подводной лодки? — замырчала я.

— Туда же, куда уходят сны, — руки нежно поползли по голому телу к груди. Я прижалась к нему, чувствуя, как низ живота наполняется щемящей тяжестью.

— Тссссс… А то кофе убежит… — почти простонала я.

— Сними турку с огня, — едва оторвался он от поцелуев. — У нас ведь есть время?

— Мало…

— Тогда тем более не до кофе…

— Билл… у нас очень мало… времени…

— Ну минут пятнадцать есть?

— Не уверена… что ты… успеешь…

Билл развернул меня к себе, подхватил и усадил на стол. Я избавилась от мешающегося кимоно. Запрокинула голову назад, позволяя ему ласкать мое тело…

Когда дыхание немного восстановилось, а сознание включилось, он вновь подхватил меня на руки и сел на табурет, облокотившись спиной о стену, водрузив мою безвольную тушку у себя на коленях. Я обняла его, зарылась лицом в испоганенных краской волосах. Он гладил меня по мокрой спине, явно наслаждаясь моментом.

— Знаешь, если бы у меня была возможность, я бы целый день провел вот так. Мы бы валялись в постели, болтали, ели, смотрели телевизор и занимались любовью.

— Стоп-стоп-стоп! Нет! Не так! Мы бы целый день валялись в постели, занимались любовью, болтали, ели и смотрели телевизор.

— Да, пожалуй, такая последовательность мне нравится больше. Ты понимаешь меня с полуслова, — чмок в щеку.

— Нет, это ты понимаешь меня с полуслова, — губы впились в губы.

— Можно как-нибудь провернуть этот фокус с валянием в постели целый день?

— Можно. Можно отсюда поехать прямо в редакцию к двенадцати часам, как и договаривались. Конечно не целый день, а каких-то жалких несколько часов…

— Или сразу на саунд-чек… Тогда будет еще несколько свободных часов. Только наших часов… — размечтался он. — Или вообще сразу на концерт. Минут за сорок до начала! Я за полчаса обязательно должен быть с ребятами. У нас традиция такая.

— Можно… Но тогда мы сильно подставим Тома. Ведь он нас прикрывает.

— Да… Тома подставлять нельзя. Его Саки убьет. А про Йоста я даже говорить не хочу… Йост его убьет с особой жестокостью. Тебя, впрочем, тоже.