Оберег для огненного мага (СИ) - Каршева Ульяна. Страница 53

И щёлкнул пальцами. Заигравший на них огонёк он поднёс к подсвечнику, который стоял посреди стола. Когда все свечи были зажжены, он взял канделябр и поднёс к своему лицу. Осветив его со всех сторон перед своими замершими от неожиданности гостями, парень кивнул Регине.

— Я уезжаю из города в старое поместье Тиарнаков — через неделю. — Он поставил канделябр на стол и подошёл к окну. Резкое движение — и комната осветилась заходящим солнцем. А Ферди, усмехаясь, сел у стола.

20

Карей с какой-то отчётливой гордостью и любовью взглянул на уродливое, пятнистое от ожогов лицо старшего брата и спросил:

— И сколько по времени ты добрал?

— При ярком солнце, но в тени — до двадцати минут. Сейчас рисковать не буду. Минут пятнадцать с вами посижу.

Алекса, внутренне зажавшись от напряжения, посматривала на ошеломлённую Регину. Одно дело — говорить о своей любви человеку, которого не видишь. Другое — видеть перед собой мозаичную маску с перекошенным ртом — и всё это вместо прекрасного когда-то лица. Можно помнить о том, что всё это легко исправить. Но как много значат первые минуты истины… Что же скажет Регина на мальчишески задорное заявление Ферди?

Сам Ферди на неё не смотрел, словно давая ей время привыкнуть к себе. Или не желая видеть выражение откровенного ужаса в её глазах. Он с удовольствием поедал мороженое и слушал беседу Карея с Алексой. Но его пальцы подрагивали, как успела заметить девушка, чему она и обрадовалась — ему всё-таки небезразлично чувство Регины; и испугалась: а если Регина резко сейчас его… пошлёт? И на эмоциях он снова вспыхнет?

Стол располагался чуть в стороне от окна. И лицо Ферди было видно во всех подробностях. Регина, сначала остолбенело уставившаяся на Ферди, вроде спокойно взялась за вилку и начала есть салат, изредка взглядывая на парня, но так и не заговаривая с ним. Ферди же вообще не обращал на неё внимания. Внешне. Будто давал ей возможность привыкнуть к себе или просто всецело был поглощён тихой радостью видеть всех, а время от времени посматривать на окно, за которым были видны чёрные в закатном солнце стволы садовых деревьев.

Болтали, словно забыв обо всём, только Карей и Алекса. Карей в подробностях вспоминал вечернюю тренировку, а Алекса исподтишка вставляла реплики, будто предаваясь сладким воспоминаниям о том, как здорово играет Рэд. Время от времени Карей шутливо сердился: при чём тут какой-то Рэд? А девушка простодушно хлопала на него наивными глазами: а что, мол, такого, если расскажу о том, кто нравится мне?

Любопытство победило.

— А почему ещё и свечи? — спросила Алекса. — И почему времени вдвое больше, чем недавно? У тебя же всего несколько часов назад было всего десять минут!

— Пусть Карей объяснит, — усмехнулся Ферди. — Мы с ним уже обговорили это.

— Добранное время — это двухстороннее влияние, — сказал Карей. — Когда будущий огневик начинает чувствовать в себе дар огня, в нём сразу начинают воспитывать чувство самоконтроля. Оно интуитивно и есть у каждого. Только надо поймать его как ощущение. И чем больше занимаешься им, тем крепче становится это ощущение. Пока не будет автоматически уловимым. Ферди начал тренироваться, едва уловил возвращаемый самоконтроль. Сначала без сотворения огня. Просто тренировки на чувство. Теперь, когда он твёрдо знал про десять минут, он попробовал вызывать огонь и тушить его. Усилием воли и настроем на самоконтроль. Эти тренировки и привели к тому, что время самоконтроля начало увеличиваться быстрей. Теперь — Алекса. Курс лекций о развитии способностей в корпусе читают на втором году обучения. Вспоминай, ботанша, — улыбнулся Карей.

— Хм… То же, что у Ферди? — задумчиво спросила Алекса. — Чем больше и осознанней пользуюсь своей способностью, тем сильней она становится? Те же тренировки. Ты прав, Карей. С каждым сеансом я сама чувствую, что влияю на Ферди всё сильней, а он всё ощутимей усиливает личный самоконтроль. Теперь понятно, Ферди, откуда у тебя такой объём «светового» времени. Но… — Она смущённо засмеялась. — Это очень интересно! И здорово!

Ферди с сожалением оглянулся на окно, встал опустить систему занавесей. Теперь в комнате горели лишь три свечи.

Едва парень сел на место, встала Регина. Она уверенно обошла стол и, всё так же ни слова не говоря, уселась на колени Ферди, прислонившись к его плечу. Тот некоторое время безучастно смотрел на стол — пока девушка не положила руку на его плечо. После этого он тоже молча, с еле слышным вздохом обнял её за талию.

— Пора тушить, — с сожалением сказал Карей, словно не заметив странного перемещения Регины.

Он сосредоточенно смотрел на свечи, раз оглянулся на Ферди — тот кивнул, и свечи погасли. Алекса даже не поняла, кто из братьев потушил огонь. Все замолчали. Будто только слушали, как за плохо закрытым окном шелестит ветер и далеко-далеко гудит что-то неопределённое. И в этой кромешной тьме, наступившей сразу после тёплого сияния свечей, Алексе стало как-то тревожно. Она даже непроизвольно вздохнула, и тогда шевельнулся сидевший рядом Карей, нашёл её руку.

— Пора уходить, — сказал он. — Регина, пойдём. Провожу. А Алекса посидит с Ферди, поработает с ним.

Они ушли — не так уверенно, как Ферди, но Карей довёл-таки воздушницу до двери и через коридор. А его старший брат сел на привычную кушетку, сначала усадив на неё Алексу. Девушка посидела немного и спросила:

— Значит, ты занимаешься ещё и самостоятельно? И готов через неделю к длительной поездке?

— Да.

— Тогда вот тебе ещё один браслет. Будем надеяться, что он поможет тебе вкупе с остальными.

— Спасибо. — Ферди сжал ей ладонь.

От него ощутимо веяло уверенностью и радостью, и Алекса, только было открывшая рот спросить не самое приятное для него: не остановит ли его в этом стремлении мать? — рот немедленно закрыла.

Спустя минуты он проводил её до конца коридора. Карея там не было. Чтобы лишний раз не маячить перед глазами матери, он притворялся, что до сих пор ждёт Алексу на улице, у машины. Так что девушка сама прошла следующие два коридора.

После сообщения Ферди, переданного его матери, мадам Тиарнак будто пропала. Впрочем, в её присутствии Алекса не нуждалась. Как и в её чае. Но сейчас, на пока ещё лёгкой волне тревоги, которая внезапно коснулась девушки среди всеобщей радости в комнате Ферди, Алексе вдруг изо всех сил захотелось, чтобы «традиция» была соблюдена и мадам встретила её в гостиной. Девушка поёжилась. Да что происходит-то?!

Желание, как ни странно, сбылось. Мадам, слегка улыбаясь, сидела в кресле, мило беседуя с какой-то дамой. При виде вышедшей из коридора Алексы мадам Тиарнак кивнула незнакомой даме, наверное извинившись, и встала навстречу Алексе.

— Милая Алекса! — защебетала она, словно и не было странной, ошеломительной встречи, когда девушка передала ей очень неожиданное послание от старшего сына. — Как дела у моего Ферди? — Она спросила это так радостно и в таком откровенном ожидании, словно ничего и не произошло ранее. Лишь глаза… Они словно жили сами по себе, отчего в них плескалось нечто холодное. — Есть ли какие-нибудь подвижки в его состоянии? Как он себя чувствует?

Девушка с трудом заставила себя чуть улыбнуться, чтобы скрыть изумление и лихорадочно продумать свой ответ. Нейтрально-дипломатический.

— Всё нормально. Мне кажется, он скоро будет в норме.

— Как я рада, Алекса! Я так счастлива, что ты появилась в моей жизни! — защебетала мадам Тиарнак, светски изящно касаясь пальчиками руки девушки.

Алекса вдруг ни с того ни с сего вспомнила свою первую встречу с этой женщиной — тогда, в ресторане, Карей, представляя Тиарнаков-старших, сказал небрежно: «Эти двое — мои родители». Сейчас эта сцена ярко высветилась перед глазами, и Алекса лишь теперь увидела главное: Карей мог в тот момент сказать всё, что ему угодно. Родители на него внимания вообще не обратили. Их интересовала только она, Алекса. Он это знал. Скорее всего, они даже не то что внимания не обратили — они даже не слышали, что он что-то сказал. Что он для них?..