Пленники судьбы (СИ) - Корнилова Веда. Страница 25

— А отказ мне — и отныне ни один торговец уже не сможет вести с вами никаких дел. Покойники, как вы знаете, не считаются хорошими торговыми партнерами.

— Но, господин маркиз, почему…

— Я не намерен опускаться до объяснений ни с одним из вас. Более того: требую, чтоб через четверть часа в этих местах не было даже вашего запаха, как, впрочем, и остальных оборванцев из вашего жалкого обоза.

— А…

— А иначе ваш путь закончится именно здесь, в этом поселке. Я понятно изложил? Это должно дойти даже до таких дубоголовых остолопов, какими являетесь вы.

— Если я правильно поняла — в голосе Варин появились насмешливо-ехидные нотки, — так понимаю, что в случае нашего отказа мы можем оказаться на том самом кладбище, что находится в небольшой рощице у дороги, где ваш сынок вместе со своими приятелями закапывал убитых им людей?

— Заткнись, женщина! — рявкнул маркиз, и с такой силой ударил кулаком по столу, что едва не проломил тонкие доски. — Да как ты осмеливаешься говорить подобное?! С чего ты, дурища, вздумала нести такую чушь?! И кто тебе мог такое сказать? Стражники?

— Сказали все те же раненые разбойники, пока их везли до поселка. Тогда они об этом много говорили. И громко. Сваливая вину друг на друга, эти люди много чего наговорили, в том числе не щадили и вашего сыночка, рассказывая о его шалостях… Эти слова слышали многие, и не только мы, но и все те, кто рядом был. А народу там хватало. И проезжие были, и крестьяне из окрестных поселков… Такое утаить просто невозможно…

— Не боишься без языка остаться? Сейчас же его можно будет выдрать…

— Господин маркиз, вы напрасно считаете, что все беды и неприятности вашего сына закончатся в том случае, если мы уедем отсюда. Дело не в нас, а…

— Да, следует признать, что по ту сторону гор живут весьма наглые бабы… — Релинар чуть вольготнее уселся на стуле. — Что ж, именно ты и не доедешь до своего дома.

— Перестаньте угрожать — вздохнула Варин. — Поверьте: нам бы очень хотелось остаться в стороне от всей этой истории. Лучше хорошенько подумайте о том, что произошло, и что именно вы можете сделать, чтоб исправить грехи вашего сына. По утверждениям все тех же раненых, ваш сын вовсе не был сторонним наблюдателем при нападении той банды на людей. Пусть я простая женщина, но уже давненько занимаюсь торговлей, и привыкла понимать людей — без этого в нашем деле никак не обойтись…

— Ты меня еще горшками поучи торговать… Дура.

— Господин маркиз, я пытаюсь сказать вам совсем иное. Возможно, вы просто не понимаете меня. Даже такой человек, как вы, с вашим богатством и влиянием, не всегда сумеет заставить молчать всех свидетелей. Думаю, о том, что произошло вчера, сегодня знают уже во всей округе. Передают из уха в ухо. Разговоры уже идут, и будут идти дальше. Это, как волна на безбрежной реке, пойдет и дальше, причем неизвестно, какие еще небылицы могут приплести к тому, что произошло в действительности…

— Надо же, меня пытается запугать какая-то неумытая баба!

— При чем тут «пытается запугать»? Лучше подумайте о том, что новости о захваченной банде придорожных грабителей, рано или поздно дойдут до родственников тех, кто в последнее время пропал на этой дороге. Пусть не у всех, но у многих появится вполне естественное желание — узнать о судьбе своих близких. И среди тех людей, ничего не знающих о своих пропавших родственниках, вполне могут оказаться состоятельные и довольно знатные люди. Для них ничего не стоит привезти сюда и священников с землекопами… А та рощица по размерам не такая уж и большая, так что приезжим не составит особого труда за седмицу-другую перекопать ее всю… Вы что, будете уже закопанные тела перепрятывать? Считаете, что сможете сделать это так, чтоб о том никто не узнал? Сами-то в это верите? Лучше бы вы не пытались упрятать концы в воду, а…

— Хватит! — рявкнул маркиз. Как видно, он и сам подумывал о том же, и слова Варин лишь подтверждали все его невеселые мысли. — Ни слова более! Если я правильно понял, — недовольно обратился Релинар к Табину, — ты, так называемый хозяин, не собираешься затыкать рот своей излишне говорливой сестре?

— Нет — затряс головой Табин. — Должен сказать, что я считаю ее решение верным и…

— Жадные вы люди — маркиз с откровенным презрением оглядел нас. — Думаешь, я не понимаю, к чему ты клонишь? Что, еще хотите содрать с меня золотишка? Думаете, широко развяжу кошелек? Наверное, всю ночь не спали, думали, под каким благовидным предлогом провернуть это дело, свое проникновенное выступление готовили… И даже набрались наглости дерзить мне в лицо! Напрасно стараетесь, сверх оговоренной суммы я не дам вам даже разломанной медной монеты. Больше того, я начинаю задумываться о том, не переплачиваю ли я за ваши побитые молью шкуры…

— Господин маркиз — чуть устало заговорила Варин, — дело вовсе не в деньгах. Я пытаюсь вам сказать, что на сегодняшний день единственное, что нам хочется — так это уйти отсюда своим торговым путем, и забыть обо всей этой истории. Меньше всего мы желаем ввязываться в чужие дела. Сейчас у нас одно намерение — покинуть этот поселок. Вы же со своими неприятностями разбирайтесь сами. Мы же — иноземцы, живем за горной грядой, и нам не должно быть никакого дела до того, что происходит здесь, в одной из провинций благословенного Харнлонгра…

— На сегодня я уже достаточно наслушался глупостей, и с меня хватит. Итак, если все еще не поняли, то вынужден повториться: я не привык менять свои решения. Спрашиваю еще раз: вы берете деньги и убираетесь к себе за горы? Да или нет?

— Нет. Мы не можем это сделать.

— Тогда вон отсюда. Все остальное, что вы пытаетесь сказать, меня не интересует.

Однако стоило нам шагнуть к дверям, как Релинар произнес властным голосом:

— Эй, ты, та, что лечила моего сына… Ты пока останься.

— Идите — сказала я Варин, остановившейся было на пороге комнаты. — Я быстро вернусь.

На миг задержавшись, Варин и Табин вышли. Оставшись в одиночестве, маркиз какое-то время глядел на меня тяжелым взглядом, ничего не говоря. Как видно, ожидал, когда я начну говорить ему о том, не согласна с мнением своих товарищей по обозу. Ну-ну, жди… К вашему сведению, высокородный господин, я полностью разделяю решение Варин, и сейчас просто ожидаю, что же такое мне намерен сказать уважаемый маркиз.

Время шло, он молчал, все больше и больше раздражаясь, и вскоре даже воздух вокруг нас стал казаться напряженным. Я тоже помалкивала — не было особого желания разговаривать. Рано или поздно, но глубокоуважаемый маркиз сам выскажет, что же ему от меня надо.

— Что именно ты сделала с моим сыном? — наконец произнес он. Как видно, высокородному надоело играть в молчанку. — Вернее, меня интересует, что такое ты сотворила с его раной. Если мне верно сказали, его рану пользовала именно ты.

— Вам что, нужно подробно разъяснять, как лечат?

— Если желаешь благополучного исхода для себя, то укороти свой язык. Отвечай лишь на те вопросы, что я задаю.

— Думаю, господин Релинар, вас вряд ли интересует, как пользуют раны и порезы. Что вам от меня надо?

— Мой лекарь осмотрел Релара, моего сына. Лекарь, этот ученый человек, хорошо знает свое дело, и, по его мнению, ты неплохо справилась с излечением тяжелой раны, которую нанесли моему наследнику. Пожалуй, я могу позволить тебе остаться при моем доме. Будешь помогать лекарю в нашей семье, лечить заболевших и… Не понимаю, чем вызван твой смех?

Чем, чем… Судя по тому, как маркиз произнес свое снисходительное разрешение приблизить меня к своей персоне, он был уверен, что услышав подобное предложение, я первым делом должна упасть на колени и со слезами на глазах возблагодарить высокородного господина за великую милость, проявленную им к недостойной простолюдинке.

— Извините, это вышло случайно… Спасибо, но я не нуждаюсь в столь щедром предложении.

— Это уже дерзость.

— Считайте, как хотите. Все? Тогда я пошла.

— Кто из вас убил зверя? — задал мне в спину вопрос Релинар, когда я уже взялась за ручку входной двери.