Королевская кровь (СИ) - Котова Ирина Владимировна. Страница 77
- Мариан, пожалуйста, никогда никому не говорите, что я сделала, - попросила она, шмыгнув носом. В горсти начала собираться кровь, и она сделала несколько шагов в сторону лежащего бойца.
- Не скажу, - согласился он, тяжело дыша, - а что вы делаете?
- Понимаете, - сказала она, осторожно присела рядом с ним, приподняла его голову и подползла под него, так, что голова Мариана оказалась у нее на коленях. - Понимаете...Это что-то в нашей крови, как родовая магия.
Кровь начала капать с ладошки, и он следил за падающими тяжелыми каплями, и ему было страшно думать о порезанной нежной коже, хотя сам он сейчас испытывал куда более неприятные ощущения. Надвигался следующий приступ.
- Пейте, - она поднесла к нему ладонь, а барон недоверчиво глянул на нее - она это серьезно? - Пейте, - повторила она с нажимом, и он послушно открыл рот, решив, что если это ее успокоит, он и камень сгрызть готов.
Горячая солоноватая жидкость пролилась ему в горло, а она, придерживая его за голову, рассказывала:
- Я только что вспомнила. Мне наверное годика четыре было, мы с матерью и отцом поехали в Еллоувинд, на коронацию императора. И там подавали кучу морепродуктов...и какую-то особую ядовитую рыбу.... Папа на спор с кем-то ел...отравился, чуть не произошел международный скандал. Ему никто помочь не мог...даже виталисты...
Увлекшись рассказом, она машинально стала перебирать ему волосы на голове, как ребенку, и Мариан закрыл глаза, послушно глотая сочащуюся в рот кровь и незаметно расслабляясь от ее ласковых движений. Кровь так кровь, бывало и хуже, зато этот момент близости он не забудет никогда. Если это никогда наступит, конечно.
- Он уже дышать почти не мог, и мама вскрыла себе вену и заставила его пить.
Она рассказывала, снова переживая тот чисто детский ужас, когда родному человеку плохо, когда все бегают, кричат, когда слышишь шепотки "Не жилец", когда врачи и маги разводят руками. Когда тебя, рыдающую, оставляют у постели отца, и ты ночью просыпаешься, и видишь, как мать пускает себе кровь и поит ей хрипящего мужа. Она очень-очень испугалась тогда, и никому ничего не говорила. И только сейчас сопоставила это и последующее отцовское выздоровление.
- Я очень надеюсь, что поможет, Мариан, - сказала она. Кровь уже почти перестала идти, и он несколько раз лизнул рану, словно пытаясь остановить сукровицу. Василина смутилась, отобрала ладошку. - Теперь будем ждать.
Он закрыл глаза. Конечно, он подождет. Все, что угодно, только чтобы она и дальше так же сидела и перебирала его волосы. В принципе, так и умереть не страшно.
Через некоторое время Василина осторожно выскользнула из-под крепко спящего барона, потрогала вещи и обувь - они уже высохли, добросила веток в костер.
Оделась, с сомнением оглянулась на спящего Байдека. Он лежал прямо на земле. "Замерзнет ведь", - подумала она, подошла к нему с вещами, и начала его тихонько, чтобы не разбудить, одевать. Тело его уже было теплым и гибким, но спал он очень крепко. Штаны и носки она кое-как натянула, сосредоточенно пыхтя и ворочая его уже достаточно смело. А вот поднять его торс сил не хватило, поэтому просохшей курткой она его просто укрыла.
Так, теперь перевязать руку, умыться самой, сходить в заветные кустики...На принцессу вдруг навалилась тяжелая усталость, снова покатились слезы, и она уселась у костра, выплакивая потрясения сегодняшнего дня.
Выплакавшись, она задумчиво посмотрела на него, побродила вокруг, рассматривая, затем, словно решившись на что-то, снова присела рядом, перетащила его голову себе на колени, откинулась на ствол дерева и задремала.
Так их и нашли через несколько часов вернувшийся Симон и приведенные им солдаты. И если кто-то и удивился, застав в такой близости своего боевого командира и его подопечную, то виду не показал. Только Симон, осмотрев так и не проснувшегося друга, о чем-то крепко задумался, разглядывая смутившуюся Василину. Раны на шее и на ноге затянулись и выглядели чистыми. Это было невозможно, но это произошло. Но с расспросами он решил повременить.
Глава 12
Встречать их вышел, наверное, весь гарнизон. Мариана несли на носилках, и его сразу отправили в лазарет. А принцесса попала в заботливые руки госпожи Божены, которая вздыхая и извиняясь за то, что подала такую опасную идею, бросилась обихаживать высокую гостью. Полковник Шукер был бледен, когда писал и отправлял почтовым телепортом донесение о случившемся в центр. То, что он не уберег высокую гостью от опасности, было болезненным ударом по его чести военного офицера. То, что это могло лишить его не только должности, но и расположения королевы, было второстепенным, но он понимал, что это будет заслуженно.
Конечно, о возвращении к матери сегодня не могло идти и речи, и Василина сначала долго отмокала в ванной под негодующее бурчание Лусии, затем ее кормили и осматривали виталисты.
А вечером она настояла, чтобы ее проводили в лазарет, и, пока сама не стала клевать носом, долго сидела у койки со спящим бароном.
******
С утра Лусия упаковала вещи, и со словами "Наконец-то мы уедем из этой безумной провинции" ушла вниз, проследить, чтобы чемоданы унесли на катер и аккуратно расположили в каюте. Хозяева дома вышли провожать ее, и она тепло попрощалась и с госпожой и господином Шукер, и с выстроившимся гарнизоном. И с удивлением увидела барона Байдека, ожидавшего ее на катере.
- Вам не следовало ехать, - сказала она вместо приветствия, вглядываясь в его лицо. - Симон сказал, что как минимум три дня вы должны отлежаться под присмотром в лазарете.
Он пожал плечами, затем нерешительно взял ее порезанную руку, повернул ладонью вверх. На ладошке краснел свежий, только начавший затягиваться шрам.
- Больно? - спросил он, и тут же отпустил ее руку, словно устанавливая дистанцию.
- Вам было больнее, - тихо сказала она. - Вы простите меня?
- Вы не должны извиняться, госпожа, - мягко произнес он.
Василина покачала головой. Установилась пауза. Обоим было столько нужно сказать, и оба не решались заговорить или даже боялись заговорить. Так они и доехали до ставки королевы, в задумчивом молчании, прерываемом короткими, ничего не значащими разговорами.
******
Королева была в бешенстве. Она раздраженно ходила по залу, в который прибыла принцесса, сопровождаемая лейтенантом Байдеком, и Святослав, просивший ее ранее быть посдержанней, сейчас молча сидел и не встревал, наблюдая за надвигающейся грозой.
- Это возмутительно, лейтенант, - говорила она грозно, снова переживая тот материнский ужас, когда прочитала послание. - Вы обязаны были обеспечить безопасность моей дочери, а вместо этого она чуть не погибла.
- Мама! - крикнула Василина, и королева, повернувшись к ней, рявкнула:
- Помолчи!
- Я считаю, что вы не можете больше продолжать военную службу. Отправляйтесь в свое имение и ждите трибунала. И молитесь Богам, чтобы это не имело последствий для здоровья Василины.
Барон опустился на одно колено и склонил голову. Королева была права, и он это заслужил.
- Мама! Послушай меня! - снова крикнула принцесса. - Ты неправа!
- Ах, неправа?!! - королева повысила голос. - Немедленно иди к сестрам, Василина!
- Выслушай меня сейчас же! - каким-то взрослым, с нотками железа голосом отчеканила ее маленькая дочь, сжимая кулачки. В зале потемнело, задребежжали окна. - Немедленно!Мама! Немедленно!!!