Ибо я согрешила (ЛП) - Джонс Даринда. Страница 1

Даринда Джонс

Ибо я согрешила 

Аннотация

Читатели снова оказываются в сексуальном, захватывающем мире сверхъестественных интриг, который создала Даринда Джонс в своей серии книг о Чарли Дэвидсон. В этом рассказе Чарли помогает женщине выяснить, как она умерла, и открывает ей дорогу в мир иной.

- Падение. Я помню, как упала.

Я смотрела на женщину, к которой обращалась. Она лежала в постели, свернувшись клубком и так натянув на себя одеяло с кроликами Багз Банни, что было видно только несколько каштановых прядей. И, кажется, все еще спала, раз уж ничего мне не ответила.

- Угу, продолжай. – Приглушенный одеялом голос звучал грубовато.

- Но это все. Больше я ничего не помню.

Она промолчала, а я глянула на ночную сорочку, которая была на мне, и попыталась собрать по крупицам хоть какие-то воспоминания. Что произошло? Как я здесь оказалась? И где это – «здесь»?

Отвернувшись, я посмотрела в окно квартиры. Там, на улице, царила холодная городская ночь. Я разглядела огни уличных фонарей и темные очертания возвышающихся рядом зданий, но теперь все было иначе. Бетонные строения казались далекими и какими-то размытыми. Льющийся с фонарных столбов свет был призрачным, словно ненастоящим. Вообще так было с любым светом, кроме того, что исходил от женщины. Это я осознала, когда снова посмотрела на нее.

Она сияла, как жидкое золото, искрясь и ослепляя даже сквозь одеяло. И она была единственным объектом, на котором я могла сосредоточиться и который по-настоящему видела.

Гибкие пальцы стянули одеяло пониже, появилась темная голова, но глаза по-прежнему были закрыты. Лицо сияло и искрилось. Брови женщины сошлись в одну линию, выдавая ее раздражение. Она положила на лоб руку, как будто хотела закрыться от всего мира. Вскоре ее дыхание снова стало замеренным, и я уже решила, что женщина снова уснула, однако внезапно она заговорила:

- Значит, это все, что ты помнишь? Падение?

Немало удивившись, я расправила плечи. Сидела я на комоде, потому что единственный в комнате стул был завален одеждой.

- Да.

- Учитывая, что ты здесь, - проговорила женщина, потирая лоб тыльной стороной ладони, - я бы сказала, что остановочка у тебя вышла очень даже неожиданная.

Сглотнув подступивший к горлу комок, я облизала губы, но у них не было ни вкуса, ни чувствительности. Как будто я только что побывала у стоматолога. Я наклонила голову и задала вопрос, ответ на который уже знала:

- Я мертва?

- Мертвее некуда. Который час?

Не поддаваясь подступающей печали, я взглянула на часы, которые стояли на тумбочке. Цифры показались знакомыми, но больше ничего не значили. И это было не важно. Приподнявшись на локте, женщина уставилась на часы из-под копны непослушных волос, потом повернулась и снова посмотрела на меня. Я перестала дышать. У нее были прекрасные глаза – глубокие и ярко-золотистые. Смотреть в них через упавшие на лицо длинные пряди темных волос было все равно, что всматриваться в глаза пантеры сквозь тяжелые острые листья растущих в джунглях растений. Ее образ казался неземным.

- А не могла бы ты умереть попозже? – спросила она тяжелым от усталости голосом. – Скажем, в двенадцать минут десятого?

Я уже собиралась ответить, но поняла, что ей это не нужно. Она отбросила одеяло, на ней оказалась футболка с цитатой из песни «Blue Oyster Cult» [1]. Женщина потянулась с самым громким зевком, который мне когда-либо доводилось слышать. Но даже это не смогло разрушить очарования, в котором я сейчас находилась, и невольно я задалась вопросом, кто она такая. Когда она сползла с кровати и двинулась к двери, мне пришло в голову, что, быть может, она ангел, застрявший на земле с миссией помогать тем, кто переходит в мир иной. Какое благородное создание!

- Щас будет стриптиз, - предупредила она перед тем, как натянуть на себя похожие на мужские боксеры трусы.

Моргнув, я попыталась отвернуться, но она справилась так быстро, что у меня просто не было времени. Мне стало неудобно, но ей, по-моему, было все равно.

- Раз уж придется выяснять, что произошло, - сказала собеседница, подняв вверх указательный палец, - нам нужен кофе. Много кофе.

Я проследовала за ней в такую крохотную кухоньку, что моя по сравнению с ней казалась Карнеги-Холлом [2].

Секундочку. Моя кухня. Широко улыбаясь, я повернулась к женщине.

- Я помню, что у меня есть кухня.

- Чудесно, - отозвалась она, насыпая кофе в фильтр – К сожалению, кухни имеются еще у пяти миллиардов человек. Но это уже кое-что.

- Да, - сказала я, обходя небольшую барную стойку и осматриваясь. – Но моя намного больше. С керамической плиткой и гранитными столешницами.

Собеседница замерла и наградила меня тяжелым взглядом:

- Хочешь оскорбить мою кухню?

- Нет! – Ну вот, я ее обидела. – Просто я пыталась…

- Да шучу я, шучу. – Она усмехнулась самой себе. – Как-то я подумывала расширить ее, но мне не хватит терпения это пережить. Плюс я снимаю квартиру. Так о чем мы?

- Ну да. – Я смотрела на нее так же неуверенно, как тот, кто поставил на лошадь, а потом обнаружил, что у нее три ноги. – Так кто же вы?

Поставив кофейник на подставку для нагревания, она полностью сосредоточилась на мне.

- Должна предупредить, ответ тебе может не понравиться.

Трехногая лошадь, похоже, была еще и подслеповатой.

- Ладно.

- Меня зовут Шарлотта Дэвидсон, можешь звать меня Чарли. Я ангел смерти.

Из легких как будто выбили весь кислород, пока я стояла, оглядывая ее с головы до ног и пытаясь осознать, что она только что сказала.

Она понимающе улыбнулась:

- Не переживай. Дышать тебе необязательно. Любишь фундук?

Несколько секунд я молчала, а потом спросила:

- Что?

- Фундук в кофе любишь?

Я моргнула и взглянула на кофейник.

- А я могу пить кофе?

- Нет, конечно. Извини. Просто хотела узнать, любишь ли ты кофе с орехами. То есть любила ли. Ну, когда пила.

- Какое это имеет значение? – спросила я, утопая в море замешательства.

- Как ни печально, никакого. Фундук уже молотый, кстати. – Она потянулась к шкафчику за чашкой. – Однако такие детали могут подстегнуть твою память. Ты любишь шоколад? Может быть, желейные конфеты? Или метамфетамин?

У меня отвисла челюсть. Я поискала глазами зеркало.

- О боже, неужели я похожа на наркоманку?

- Нет, - покачала головой собеседница. – Вовсе нет. – Потом бросила на меня украдкой взгляд и добавила: - То есть не очень.

Посмотрев на свои руки, я поняла, что они чересчур худые. И цвет кожи какой-то нехороший. Но разве так не должно быть, когда умираешь? Если бы только я могла вспомнить, кто я такая и как умерла! Однако я помнила только, как упала. А до этого за чем-то тянулась. Но за чем?

- Это нормально, что люди забывают, кто они такие, когда… ну… когда умирают?

Чарли пожала плечами, помешивая кофе.

- Нечасто, конечно, но случается. Особенно если смерть была травматической.

- Возможно, меня убили. – Изо всех сил я старалась вспомнить, протиснуться сквозь плотный туман в голове. – Подождите-ка. Мне нельзя кофе. Нельзя было, когда я была жива.

- Почему?

- Кажется, меня от него тошнит.

Взяв чашку, она пошла в крошечную гостиную. Тогда-то я и заметила невысокого и болезненно тощего мужчину в углу. Он был спиной к нам, босые ноги болтались в нескольких дюймах от пола.