Второй шанс - Дессен Сара. Страница 50

— Угу, последние три года, — внес свое слово Адам. — Итак, список составлен не в алфавитном порядке, так что зачитываю, как записано: «Классные велики», «Цепи и шестеренки», «Велосипеды Колби»…

Тут мое внимание отвлек вышедший из магазина Илай. Он толкал перед собой розовый детский велосипед со страховочными колесами, а в руках нес шлем. За ним по пятам шла маленькая девочка с родителями.

— …«Коленвал» и «Педали для металла», — закончил Адам. — Ну, что скажете?

Холлис на секунду задумался.

— «Цепи и шестеренки» с «Коленвалом» — куда ни шло, «Классные велики» — очень заезженно, «Велосипеды Колби» — слишком корпоративно…

— И я того же мнения! — воскликнул Уоллис.

— «Педали для металла»… даже не знаю, что тут сказать. Непонятное название.

Адам горько вздохнул:

— Надо же, никому не нравится мое любимое название, кстати, оно в списке только по этой причине. Оден, а как тебе?

Мое внимание до сих пор полностью занимал Илай. Он стоял невдалеке, склонившись над розовым велосипедом, и подгонял педали. Маленькая рыжая девочка в синих шортах и футболке с жирафом, для которой предназначался велосипед, крепко держалась за мамину руку. В светлых глазенках мелькал испуг.

— Я уже объяснял, — продолжил, видимо, прерванную беседу Илай. — Это самый удобный велосипед для начинающих.

— Она хочет кататься, — улыбнулась мама, поглаживая головку дочки. — Но немного боится.

— А бояться нечего! — Илай выпрямился и объяснил девочке: — Страховочные колеса будут удерживать тебя, пока не научишься держать велосипед прямо. А однажды почувствуешь сама, что они тебе не нужны.

— Как долго надо ездить со страховочными колесами? — поинтересовался папа в бейсбольной кепке и кожаных сандалиях. — Какая среднестатистическая норма времени?

— У каждого — своя. Вот увидите, она сама поймет, когда нужно их снять.

— Что ты говоришь, родная? — переспросила дочку мама. — Хочешь попробовать?

Девочка медленно кивнула, а потом шагнула вперед. Илай протянул ей руку, помогая сесть на сиденье велосипеда, и затем затянул на голове шлем. Девочка дотянулась до руля и крепко схватилась за ручки.

— Вот умница, — похвалил папа. — А теперь крути педали, как на своем трехколесном велосипеде.

Девочка опустила ноги на педали и осторожно надавила на них, сдвигаясь на полдюйма вперед. Оглянувшись на улыбающихся родителей, она сделала очередную попытку, а во время следующей Илай незаметно подтолкнул велосипед, положив руку на багажник. Девочка, старательно крутя педали, отъехала на внушительное расстояние и, остановившись, радостно обернулась к родителям.

— Оден?

Я повернулась к ребятам и сразу же наткнулась на взгляд Адама, полный ожидания.

— Гм, — ответила я рассеянно. — Если честно, мне ни одно из названий не нравится.

Он сник лицом.

— Даже «Коленвал»?

— Боюсь, что нет, — покачала я головой.

— Говорил тебе, все названия — полный отстой, — загрустил Уоллис.

— Но ему же два понравились, — парировал Адам, кивая на Холлиса.

— Ну, не сказать, чтобы очень, — признался брат.

С тяжелым вздохом Адам упал обратно на скамейку, а я, помахав ребятам на прощание, продолжила с Холлисом прерванный путь к кафе «Последний шанс». Правда, через пару шагов не удержалась и обернулась посмотреть на маленькую девочку. После первого толчка она перестала бояться велосипеда и уже сама прокатилась мимо двух магазинов, доехав почти до «Клементины». Мама шла с дочкой рядом, но соблюдала определенную дистанцию, чтобы девочка самостоятельно выбирала маршрут.

Кафе пустовало, и мы заняли столик у самого окна. Пока Холлис внимательно изучал меню, я отрешенно разглядывала прохожих в окне.

— Знаешь, Оден, — через минуту произнес брат, — должен признаться, я очень рад, что ты решилась на это.

— Решилась на что? — с удивлением воззрилась я на него.

— На все это. — Он обвел жестом кафе. — Молодец, что приехала сюда на лето и заводишь настоящих друзей. Откровенно говоря, я опасался, что ты снова угробишь лето, как и все предыдущие.

— Угроблю, как предыдущие? — задумчиво переспросила я.

— Ну да! — Брат отпил глоток воды. — Будешь торчать дома с мамой, разливать вино по бокалам на ее литературных междусобойчиках и штудировать учебники к занятиям, которые даже не начались.

Во мне все окаменело.

— Я никогда не разливала вино по бокалам.

— Какая разница! Главное, до тебя дошло то, что я имел в виду, — улыбнулся он, не понимая, что своими словами сильно меня обидел. По крайней мере, больно задел чувства. — Ты здорово изменилась.

— Холлис, я здесь еще и месяца не пробыла.

— Многое может случиться за один месяц, — не согласился Холлис. — Представь себе, всего за пару недель я познакомился с будущей женой, полностью изменил привычный уклад жизни и даже купил первый галстук.

— Купил галстук? — ахнула я.

Если говорить начистоту, меня больше всего поразила именно последняя часть откровенного признания.

— Ага, — засмеялся он. — Оден, если честно, когда увидел тебя в новом месте, с друзьями, я на самом деле искренне порадовался…

— Холлис, перестань.

Я опять почувствовала себя не в своей тарелке, правда, теперь по другой причине. Нашу семью скучной не назовешь — каждый день хоть что-то да происходит, — но вот сентиментальностью она никогда не отличалась!

— Я не шучу. — Брат смущенно повертел в руках меню, а потом посмотрел на меня с серьезным выражением лица. — Слушай, Од, я знаю, как трудно тебе пришлось во время развода родителей. Да и жизнь с мамой — не сахар. Она совсем не умеет ладить с детьми.

— Я не была ребенком, мне тогда исполнилось шестнадцать лет.

— Дети всегда остаются детьми для родителей, если только предки сами не ведут себя как подростки. И наоборот. Понимаешь, о чем я?

Конечно! Вот, оказывается, в чем дело: я с самого рождения вела себя как взрослая, и в этом вся беда! Наверное, по той же причине Холлис сбежал на два года в Европу, отделившись от родителей океаном и долгое время ограничиваясь общением по телефону. Ах, как много семей, где все перевернуто с ног на голову. Чтобы почувствовать себя ребенком, приходится бежать из дома и возвращаться назад, чтобы стать взрослым.

Я молча переваривала услышанное, а в это время мимо кафе, петляя между прохожими, проехали на велосипедах Адам с Уоллисом. Холлис тут же не преминул заметить:

— А значит, еще не поздно.

— Не поздно для чего?

— Не поздно научиться кататься на велосипеде. — Он кивнул в сторону магазина. — Спорю, твои друзья в два счета обучат тебя.

— Я умею кататься на велосипеде.

— Да? А когда ты научилась?

— Мне было шесть лет, — напомнила я непререкаемым тоном, — и я каталась на подъездной дорожке.

Холлис подумал с секунду, затем уточнил:

— Ничего не путаешь?

— Нет!

— Лично я помню, как ты села на байк, сразу грохнулась и больше к нему ни разу не подходила. Велосипед отправили в гараж, где он преспокойно ржавел, пока отец не сбагрил его куда-то.

— Все было не так. Я помню, что каталась по подъездной дорожке!

— Каталась? — Брат сощурился, глубоко задумавшись. — Наверное, так и было. Кажется, за последние годы я частично растерял рассудок, не говоря о памяти.

Действительно, у кого из нас двоих память надежнее? Надеюсь, сомнений не возникает. Кроме того, кто лучше меня помнит все, что происходило со мной в те далекие годы?!

Однако на протяжении всего ужина мне никак не удавалось выкинуть из головы слова Холлиса. Его занимательные рассказы о Европе и первой встрече с Лаурой я слушала вполуха, пытаясь мысленно вернуться в тот памятный день на подъездной дорожке. Вот стою перед велосипедом, усаживаюсь на кожаное сиденье, нажимаю на педали и уношусь вдаль! Так и должно было произойти. Или нет?!

12

— Ходят слухи, что ты сильно изменилась, — произнесла мама сухим, бесцветным голосом.