Ловцы удачи - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 26

Штурман выпустил волшебные огоньки на свободу. Им незачем умирать вместе со стреколетом. И они, в благодарность, полетели рядом с нами, горя ярко, точно звезды. Он отстегнул от каббалистической доски провода, убрал ее в свою сумку, мощным ударом открыл фонарь кабины. Я перевернул «Носорога» вверх брюхом, и спустя секунду мы выпали из гибнущего стреколета.

Глава девятая

В которой мы учимся дышать под водой.

Мы падали во мраке, сквозь ледяной, сбивающий дыхание ветер и дождь. Сработала одуванчиковая подушка. Артефакт развернул подо мной мягкий и теплый купол, и тот затормозил падение.

Внизу ревел океан.

Когда сверкнула очередная молния, стали видны беснующиеся серые валы волн, вздымающиеся на высоту двухэтажного дома. Я упал прямо в них и едва успел хватануть ртом воздух, как на меня обрушилась сила стихии.

Волна, закрутив, поволокла, затягивая все глубже и глубже.

Вниз.

В пучину.

Но ворот моей летной куртки резко рванули, и я оказался на поверхности, выплевывая горькую, отвратительную воду.

— Еще одна идет! — крикнул Ог мне на ухо. — Держись!

На воде рядом с нами покачивался круглый спасательный плот. Я схватился за висевшую вдоль его борта веревку, чтобы меня не отнесло в сторону, и, подтянувшись, ввалился внутрь маленького плавучего острова.

И тут же плот ухнул куда-то вниз, следом за очередной волной, затем, накренившись, снова начал взбираться наверх, тоже вцепившийся в веревку, только ругался.

У меня в горле першило и жгло. Я кашлял несколько минут и, немного придя в себя, сказал то, что меня больше всего волновало:

— Ближайший остров в двухстах милях от нас.

— При такой погодке мы скорее утонем, чем доплывем до него, — отозвался орк, забравшийся на плот.

Двести миль. И при ясной погоде это немыслимое расстояние, даже если мы будем грести днем и ночью. Океанские течения, отсутствие питьевой воды и жара оставили бы нам очень мало шансов достичь берега. Что уж говорить о том, когда вокруг бушует шторм? У нас серьезные неприятности, и пока я не представлял, как из них выбраться.

Вместе с Огом мы развернули от бортов и натянули резиновую палатку-шалаш, приспособленную специально, чтобы защищать от дождя или палящих лучей солнца, и теперь, мрачно поглядывая друг на друга, слушали, как за ее стенками гудят ветер и волны. Нас раскачивало так сильно, словно плот находился не в океане, а в небе. Несколько раз, когда он забирался на особенно крутую волну, мне начинало казаться, что сейчас мы сделаем мертвую петлю и упадем, перевернувшись вверх дном.

Эта болтанка не утихала ни на минуту. Бесконечный ливень с шумом хлестал по тонкой стенке палатки, ветер выл как безумный, и было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал. Я никогда не был фаталистом и терпеть не мог отдавать свою жизнь на волю случая, ждать, когда судьба решит все за меня, но с тем безумством, что творилось вокруг нас сейчас, ничего сделать не мог.

Ог сидел в своем «углу», мокрый и мрачный. Он подогнул под себя ноги, закрыл глаза и так же, как и я, пытался согреться.

— Спасибо, что помог мне выплыть, — сказал я ему спустя несколько часов нашего молчания.

Орк на мгновение открыл глаза. Посмотрел внимательно, ответил с неохотой:

— Только никому не говори. — Затем подумал и добавил: — Нелепая ситуация, не находишь?

— Эльф и орк в бурю решили спастись в одной лодке… Смахивает на начало анекдота, которые так любит рассказывать Буваллон.

Штурман рассмеялся. Уж не знаю, чему он радовался, но его смех несколько растопил тот лед, что был между нашими народами.

Сквозь вой непогоды я вдруг различил низкий рев, который почти тут же заглушил ветер. Я не привык думать, будто мне что-то чудится — слух у эльфов намного тоньше, чем у многих других существ, поэтому мы обычно не ошибаемся насчет нюансов звучания и не страдаем слуховыми галлюцинациями. И точно — продолжая внимательно вслушиваться в бурю, я обнаружил, что привлекший мое внимание звук через некоторое время вновь повторяется. С каждым разом все ближе.

— Слышишь? — спросил я у Ога.

Он лишь удивленно нахмурил брови:

— Нет.

— Словно в трубу гудят.

Орк просиял:

— Это крашши!

— Думаешь, нам есть чему радоваться?

На Черепашьем острове мне рассказывали о морском народе. Он очень долго воевал с Союзом, но в конечном счете все же удалось прийти к соглашению. Крашши прекратили атаковать корабли и низко летящие стреколеты, а также высаживать десант на отдаленные острова. А жители Павлиньей гряды сторонились тех вод, где жили рыбоголовые, перестали добывать черный жемчуг рядом с их колониями и уничтожать дельфинов, мясо которых демонологи использовали в ритуале привлечения демонов. Только тогда на островах Павлиньей гряды установилось шаткое перемирие.

— Нас, наземников, они не жалуют, но еще меньше рыбоголовые любят, когда утопленники падают им на головы, — произнес Ог.

Морские раковины теперь гудели совсем близко, и внезапно наш спасательный плот накренился, потом выровнялся, начал подниматься вверх и застыл, словно находился не посреди бурлящего океана, а на твердой земле.

— Ну давай узнаем, чего нам от них ждать, — сказал я, выбираясь под ливень и промозглый ветер.

Мы находились в сорока ярдах над водой, на спине огромного морского зверя, напоминающего одновременно гигантскую глубоководную рыбу и кальмара. Из головы чудовища торчало щупальце, на конце которого фосфоресцировал шар, заливающий все вокруг холодным бледно-зеленым светом. Крашши появились из-за гребенчатого спинного плавника. Приблизились к нам. Их было трое — все высокие, с крупной чешуей на теле, перепонками на ногах и рыбьими гротескными головами. У двоих были острые трезубцы, третий держал в руках большую гребенчатую раковину.

— Кто вы? — спросил морской человек, и я показал ему нашивку на рукаве комбинезона.

— Почтовые курьеры! Мы попали в шторм и потерпели крушение!

Он внимательно осмотрел эмблему — запечатанный конверт с крылышками — и поманил нас за собой.

— Куда? — не понял Ог.

— Вниз, — ответил тот.

Крашш направился к голове зверя, и мы пошли следом. Двое с трезубцами шагали за нами.

Морской человек остановился у открытой полости на спине рыбы, и, заглянув в нее, я увидел вертикальную шахту с маслянисто поблескивающим черным дном. Крашш первым ступил на слюдяные пластины, торчащие в стенках этого странного колодца. Я полез следом, услышав, как Ог сказал:

— Надеюсь, это не дорога в ее желудок.

«Ступени» у меня под ногами больше всего напоминали рыбьи хрящи, возможно, так оно и было. Сверху беспрерывным потоком лился дождь. Он, казалось, вот-вот затопит узкий колодец. Когда я спустился на десять ярдов, мои ноги коснулись податливого, едва дрожащего пола. Здесь из выпуклых ребристых стен и потолка лучился тусклый неприятный свет, от него сразу заболели глаза.

Помещение оказалось небольшим и остро пахло морем и свежей рыбой. Крашш, приведший нас, сел в коралловое кресло, сунул перепончатые руки в нечто белое и студенистое, пронизанное множеством сосудов, по ним текла полупрозрачная жидкость, которую у меня язык не повернулся бы назвать кровью.

Я заключил, что эта студенистая штука из сосудов не что иное, как странная приборная панель. За ней находилась прозрачная стенка, сквозь нее были видны беснующиеся волны и уходящие в воду щупальца.

Спустился Ог, следом за ним пара крашшей. Один коснулся острыми пальцами дальней стены, та съежилась, хлопнула, открывая выход в другое, залитое все таким же неприятным светом помещение. По его потолку тянулись толстые, похожие на провода тяжи, по которым то и дело пробегали бледные сгустки мерцания. Когда воин зашел туда, стена за ним выросла вновь, затягиваясь полупрозрачной мембраной.

— Вы в на…ших водах, по…чтальоны, — смешно разевая беззубый рот, с трудом произнес крашш с трезубцем. Говорил он гораздо хуже, чем парень с раковиной.