Ловцы удачи - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 53

В трюме все было в сизом дыму, в борту, возле потолка, зияло несколько дыр, через которые я мог просунуть голову, но, увы, не убежать. Дудки кричали «К оружию!», тяжело раненный шлюп готовился отражать абордаж. Стреляли пчелометы, шипели «молнии», гремели мушкеты. Но прежде чем начался штурм, опять ударили вражеские пушки и завизжала шрапнель, метя по тем, кто не успел спрятаться.

Природа наградила мой народ прекрасным слухом, способным даже сквозь канонаду услышать возню крысы в норе или же чьи-то шаги, направляющиеся к моей тюрьме. По тому, как ступал неизвестный, я понял — обо мне не забыли.

Темноволосый квезаллэ заглянул в окошко, с трудом что-то различая сквозь проникающий сюда пороховой дым.

— Что происходит? — спросил я у него.

Он распахнул дверь и вошел с обнаженным клинком как раз в тот момент, когда наверху поднялся рев и гвалт — команды сцепились в абордажной схватке. Я не надеялся на чудо. Квезаллэ не глупый тюремщик. Но то ли шум его отвлек, то ли он просто не любил смотреть под ноги, но веревка, пропитанная моей кровью, знающая мое самое сокровенное желание, конвульсивно сжалась и дернулась в сторону.

Собственно говоря, это была вся моя «магия». Но и этого хватило, чтобы квезаллэ, не ожидавший такого подвоха, упал. Я не зевал, перепрыгнув через него и услышав, как подо мной взвизгнул клинок.

В следующий миг я вылетел в коридор, захлопнул дверь, опустил засов и пригнулся, когда гальгеррэ змеей проскользнул через окошко, пытаясь ударить меня в лицо.

Я почувствовал боль в левой икре, увидел кровь на штанине — он все-таки успел меня зацепить, когда я прыгал через него. Потрогав пальцами ногу, убедился, что это всего лишь царапина, пускай и глубокая.

— Теперь твоя очередь сидеть там, — сказал я убийце.

Он не ответил и стал рубить дверь клинком. Это должно было занять у него по меньшей мере десять минут. Как раз столько, чтобы я успел раздобыть себе что-нибудь острое, а еще лучше огнестрельное.

Надо было решать, что делать дальше. Наверх лезть не стоило, бой пока еще не затих и меня запросто могут прикончить, как «свои», так и чужие. Но ничего решить я не успел. События развивались слишком стремительно.

По трапу загрохотали шаги, и вниз спрыгнули три фигуры. Одна здоровенная, две другие поменьше. Гномов я видел впервые, но первого парня трудно было с кем-нибудь перепутать.

— У меня начались галлюцинации? — спросил я.

— Вроде того, напарник, — сказал Ог, чья физиономия оказалась размалевана красным, а боевая секира в руке была по рукоятку в крови. — Не ждал?

Ог осклабился, хотел что-то сказать, но его внимание привлекли удары клинка по деревянной преграде. Квезаллэ не унимался и работал точно машина, прорубая себе путь к свободе.

— Не лезь туда, — сказал я. — Он опасен.

В подтверждение моих слов черноволосый попытался достать подошедшего слишком близко орка мечом, но Ог отбил удар секирой.

— Это один из тех, кто тебя похитил?

— Да.

— Открой дверь, зеленый ублюдок, — произнес квезаллэ на всеобщем. — Я выпушу кишки тебе и изменнику.

— Еще чего, — сказал Ог.

Подскочивший к двери седобородый гном без разговоров вытащил пистолет и разрядил его наемнику в лицо:

— Ненавижу эльфов!

— Особенно если они крадут моих друзей, — добавил напарник.

Глава двадцатая

В которой мы оказываемся среди своих.

— Если вы закончили, уважаемые, то давайте подниматься наверх, — сказал нам остроносый гном, забирая из руки мертвого квезаллэ эльфийский клинок и возвращаясь от иссеченной мечом двери.

— И то правильно, — поддержал товарища второй подземный житель с косматой седой бородой, тот самый, что прикончил темноволосого. — Отсеки в этой части корабля бригады еще не проверяли, здесь может быть полно попрятавшихся крыс. А нас не так уж и много. Передовые отряды заняты офицерскими каютами, и вытащить их можно будет только после того, как они вытащат все, что плохо лежит.

— Скаламбурил, Гедхер, — фыркнул первый гном и обратил внимание на меня. — Это из-за тебя, что ли, весь сыр-бор, остроухий? Надеюсь, ты очень-очень нужен шкиперу, иначе я не понимаю, какой подземной отрыжки мы летели так далеко и тратили ядра на это гнилое корыто. Ну, выдвигаемся, что ли?

Мы направились по узкому коридору, находившемуся над жилыми помещениями и складами, к трапу.

— Что-нибудь объяснишь? — спросил я у Ога.

— Спустя какое-то время. — Он дал мне один из своих пистолетов. — Пока давай просто выберемся отсюда.

— Вроде затихло, — буркнул Гедхер. — Все веселье пропустили. Словно я не мастер квартердека, а какой-то писарь.

— Не ворчи, — миролюбиво бросил остроносый гном, первым начав подниматься по трапу. — У тебя было ответственное задание — прорыв и спасение. С квартердеком справится и твой заместитель.

— Он собственные ботинки по утрам зашнуровать не может, Ведхал, — проворчал седобородый.

— Зато не полезли бы мы сюда, не получили бы такой замечательный клинок. — Тот с любовью погладил оружие, доставшееся ему от квезаллэ. — Ты, остроухий, надеюсь, не станешь требовать его вернуть?

— Мне ни к чему, бородатый.

— Ну и славно. Эй! Там! Наверху! Это Ведхал! Мы поднимаемся! Смотрите не стрельните!

Сверху ответили:

— Когда это мы в тебя стреляли?

— А в прошлом месяце, когда мы с Легузамо поднимались и вы нас с противником перепутали? Это что, по-вашему, мухи у меня над головой жужжали?

— Поднимайся уже давай! — не выдержал Гедхер.

Ведхал огрызнулся, полез вперед, и через два пролета, перешагнув через мертвеца, лежавшего на ступенях, мы поднялись на орудийную палубу. Здесь находилось почти три десятка людей и нелюдей. Они деловито проверяли сундуки, волокли наверх бочки, бочоночки и ящики. В центре этой суеты, словно остров посреди бурного потока, стоял лысоватый сутулый мужчина в темно-зеленом сюртуке с медными пуговицами. В руках он держал тяжелую бухгалтерскую книгу и кричал через всю палубу:

— Мы потратили шесть бочонков пороха красной маркировки! Возьмите столько же из крюйт-камеры и тащите в нашу! Также мне нужен весь запас их огнепчел. Еще требуется сорок галлонов воды и вся живность, что найдете!

— А куры тоже нужны? — спросил какой-то небритый хаффлинг.

— Я же говорю — вся! Что ты жрать будешь? Кок с утра жаловался, что запасов не так много.

— Вот и надо их пополнить за чужой счет, — поддержал человека в сюртуке камнелюд.

На выходе, где лежало еще несколько тел, а доски были обуглены взрывом ручной гранаты, [11] какой-то гремлин по-приятельски кивнул гномам, с интересом посмотрел на меня и сунул за щеку кусок сахара. Надо думать, когда он наткнется на трюм, где меня держали, его ожидает беспредельный восторг.

Люк, ведущий на верхнюю палубу, был взорван, во все стороны распустившейся розочкой торчали острые концы, да и трап в этой части подъема сильно искорежило, и он был залит кровью.

Оказавшись наверху, я прищурился от непривычного яркого солнца, полной грудью вдохнул свежий воздух свободы. Он едко пах порохом, кисло — кровью, остро — горячим металлом и удушающе — смертью. На палубе в алых лужах лежало два десятка мертвецов. Впрочем, выживших членов экипажа было гораздо больше. Почти шестьдесят пленников собрали в центральной части палубы. Выглядели они подавленными и запуганными. Ничего удивительного, когда в охранниках огромный красноволосый сопящий тролль, вооруженный мушкетоном, да еще два десятка головорезов такой наружности, что сразу понятно — они без колебаний прирежут собственную бабушку, не то что пленников.

— Вот это да! — только и сказал я, взглянув на корабль-спаситель.

Это был не корвет и не фрегат, а ослепительно-белый клипер с острыми, хищными обводами, окованными белоснежной броней бортами и горящими алым воздушными колесами.