Поздний экспресс (СИ) - Волкова Дарья. Страница 31

   - А ты не знала, что ли?

   Надя медленно оседает на табуретку.

   - Не может быть...

   - Почему? Он по трудовому контракту уезжает, работать. Так вроде бы Олег говорил. На год, а там видно будет. Еще один раб Кремниевой Долины.

   Надя хватается за телефон. Пальцы дрожат. Абонент недоступен. Ей кажется, что она задыхается.

   - Во сколько рейс?!

   - Не знаю, - отец удивленно смотрит на нее. - Не отвечает? Ну, наверное, уже в самолете. Или правда улетел.

   - Пап, позвони дяде Олегу! Пожалуйста! Узнай точно!

   - Хорошо.

   - Сейчас!

   - Да понял я, понял... - Соловьев-старший достает из кармана джинсов телефон. Во время разговора поднимает взгляд на кухонные часы. И, отключившись и все так же глядя на циферблат на стене:

   - Странно. Рейс вроде бы через три часа еще.

   - Дядя Олег с Виком?

   - Нет, Олег на работе. Сказал, что они Виктора не провожают. Он им запретил, как обычно. Самостоятельный.

   Самостоятельный идиот!!!

   Надя срывается с места, торопливо сует ноги в Любкины кеды, которые совершенно не подходят к романтичному платью, в котором ходила на экзамен. Но - плевать, это действительно сейчас совершенно неважно. Кричит уже из прихожей:

   - Пап, перезвони, спроси, какой аэропорт?!

   - Домодедово, - невозмутимо отвечает отец, выходя в прихожую. - А что происходит?

   - Потом объясню! - уже практически из-за двери.

   Стас качает головой. Однако нельзя сказать, что он очень сильно удивлен.

   ____________________

   Такси ловить бесполезно, они встрянут в пробке. Бегом к метро, до Павелецкой семь станций. Ближайший "Аэроэкспресс" через двадцать минут. Каждая из этих минут убивает ее.

   Время в пути - пятьдесят минут. Надя или набирает его номер, или гипнотизирует минутную стрелку. Каждый ее оборот уменьшает шанс увидеть его. И скоростной поезд кажется ей медлительным, как улитка. А вовсе не экспрессом. Неумолимо опаздывающим экспрессом.

   Регистрация на рейс закончена. Надя уже ничего не соображает толком, кроме одного затмевающего все желания - найти его. Сказать. Спросить. Не успевает. Чувствует: не успевает.

   Повсюду мелькают чужие лица, Надю постоянно толкают, по ногам проезжает чья-то тяжелая сумка.

   - Извините... Ой! Пропустите, пожалуйста... Можно пройти?

   - Девушка, куда вы ломитесь? - перед глазами внезапно возникает недовольное лицо пожилой тетки.

   - Простите... Мне надо... - перешагивает через нагромождение чемоданов.

   Сколько людей, с ума сойти. Впечатление, что вся Москва куда-то летит в один день. Взгляд на информационное табло: посадка на рейс вот-вот закончится. В отчаянии Надя пытается пару раз подпрыгнуть, чтобы посмотреть поверх голов. Как некстати сейчас ее небольшой рост и отсутствие каблуков!

   Зона таможенного досмотра. Туда ее не пустят. На какой-то момент ей вдруг показалось, что она увидела его в толпе, там, уже среди прошедших контроль - знакомый высокий силуэт, футляр с гитарой за плечами. Хотела крикнуть, но осеклась. Он наклонил голову - коротко, почти под ноль стриженый затылок. Это не Вик.

   Она бесцельно бродила по залам аэропорта, теряясь в многоликой толпе. Вот и время вылета. Возможно, самолет уже в воздухе. Возможно, катит по рулевым дорожкам. Сути это не меняет: Вик недосягаем. Она опоздала.

   Надя без сил опускается на первое свободное сиденье в каком-то из залов ожидания. Вот и все. Пустота внутри. Его нет. Как она это допустила?! Хочется плакать, но слез нет. Ничего нет. ЕГО нет. Пустота.

   ____________________

   Улетать лучше одному. Ни к чему сейчас здесь родители, слезы матери, неловкость отца. Попрощались дома и хватит. Все, он уже не здесь. Мыслями он там, в Маунтин-Вью, калифорнийском городке, небольшом, но известном. Место, которое должно излечить его. Или убить - как знать.

   Улетать лучше одному. Кого он обманывает? Надеялся, в самой-самой глубине души. На чудо. Откуда бы ему взяться, конечно, но где-то там, глубоко внутри, жила она, эта подлая, не желающая погибать сука надежда. Что сейчас чьи-то руки обхватят сзади, как тогда. Родное лицо уткнется в спину. И любимый голос скажет: "Не уезжай...". Поэтому и настоял, чтобы родители не провожали. Наивный дурачок.

   В какой-то момент ему показалось, что она где-то рядом. Он уже прошел зону таможенного досмотра и вдруг откуда-то... Будто пахнуло ее духами... Или голос ее на ухо. И четкое ощущение ее взгляда в спину. Лишь головой дернул. Он жалкий галлюцинирующий псих. Поправил лямки гитарного футляра. С собой в салон смог взять только гитару и ноут, все остальное - в багаж. Перехватил удобнее сумку с ноутбуком и пошел в сторону зала ожидания вылета.

   За стеклом иллюминатора пока еще медленно проплывают бетонные плиты взлетно-посадочной полосы. Ему повезло - место у окна. Поправил наушники на голове, без волос они сидят как-то... непривычно. Повернул голову в сторону соседа - средних габаритов парень, который, надув специальную подушку для сна и пристроив ее на шее, отключился, не дожидаясь взлета. Вик двинул ногами, вздохнул. Учитывая его рост и длительность перелета, на комфорт в "эконом классе" рассчитывать не приходится. В его личный ад удобной дороги не будет.

   Врубает звук в плеере громче. Бетонная лента за окном разматывается все быстрее. Вот и все. Обратной дороги нет.

Глава 13

Пусть скажут мне, ушли все поезда

Пусть скажут мне, ушли все поезда, и поздно уж от жизни ждать чего-то. А я отвечу - это ерунда!!! Ещё есть корабли и самолёты!

   (с) с просторов Интернета.

  Пустота не заполняется ничем. Ее невозможно заполнить. Она незаполнима ничем и никем. Только им.

   Прилетела на каникулы последняя составляющая их некогда неразлучной троицы - Соня, которая единственная из сестер училась за границей - в Сорбонне. Софьин приезд отвлек, но немного. Вскоре сестра стала раздражать попытками ее растормошить, заставить прийти в себя. Люба вот уже смирилась и не трогала Надю, только вздыхала иногда.

   И в Португалию с сестрами она не поехала. Нет у нее настроения никуда ехать. Чем бы ее ни соблазняли младшие: пляж, море, дискотеки, магазины - ничего не могло поколебать ее решения.

   - Ну, и кому ты делаешь хуже? - никак не может уняться Соня.

   - Отстань.

   - Когда ты в последний раз заглядывала в косметичку?

   - Соня, - предупреждающе. - Не лезь...

   - Ну и ладно! Мы и без тебя отдохнем прекрасно. Не надо будет пьяное тело из бара до гостиницы на себе таскать!

   - Да такое было всего раз!

   - Повторить не хочешь? - вкрадчиво.

   - Пожалуйста, Софушка, - вздыхает Надя, - не трогай меня...

   ___________________

   Вик так и не обжился в городке, имевшем забавное, в переводе на русский язык, название - Горный Вид. Он никакими видами не любовался. Не знал соседей по этажу, общался только с коллегами. Офис-супермаркет-квартира. И так уже месяц. Будто подсознательно не хотел привыкать, прирастать к этому месту. Но ведь надо. Надо!

   Новые работодатели оказались им чрезвычайно довольны. Еще бы - вкалывал Вик все то время, когда не спал и ел. Потому что работа была единственным, что отвлекало его от той смертной, серой тоски, что царила в душе. Он знал, что будет плохо. Но и предположить не мог, что будет ТАК плохо. Он тосковал по ней буквально до физической боли где-то внутри. Даже до тошноты - так плохо было иногда от того, что между ними - невообразимая бесконечность, километры, океан, и снова километры. Они давили на него, он задыхался под их множеством, под тем, что это расстояние страшно представить, невозможно преодолеть.

   Сколько раз он брал телефон? Держал в руках аппарат, смотрел в экран, на реквизиты выбранного из адресной книги абонента, которого он из нейтрального "Надя Соловьева" мазохистски переименовал в "Любимая". И потом нажимал "отбой". Отбой любимой. Сколько раз он в окошке скайпа набирал... разное... "Привет", "Ты не скучаешь", "Как дела?"... А один раз даже своевольные пальцы напечатали "Я тебя люблю". Все равно потом он это стирал, так и не нажав на кнопку "Отправить".