Старая развилка (СИ) - Шолох Юлия. Страница 10

Коробка нашлась под досками пола. Железная, что плохо, но замок навесной, что уже лучше. Степан недолго думая отправился в мастерскую, нашел небольшой ломик, тяжелый и ржавый. С первого захода замок не поддался. Пришлось прижать коробку к столу, придавить ногой и попробовать еще раз.

От резкого рывка ломик выскользнул из дужки и ткнулся прямо в ногу. Степан от неожиданности чуть не заорал, но глотнул пару раз воздуха и выровнял дыхание.

Потом задумался. В тиски ящик такого размера не влезет… Вот дурень! Ведь можно просто повернуть его боком!

Через несколько минут коробка была открыта. Степан достал лежавшую внутри штуковину — черную пластиковую коробку, оставшуюся от цивилизации, на вид совершенно целую. И что в ней такого ценного?

Но времени думать не было, надо было скорее привести комнату хозяина в порядок, будто никто к тайнику и не прикасался. Только со сломанным замком что делать…

— Степка! — во всю глотку заорали со двора… И он моментально заледенел, настолько стало страшно. Это был Карп. — Иди сюда, надо сходить забрать добро, что мужики сегодня притащили. Шевелись!

Степан быстро глянул вниз. Пластиковая штука равнодушно смотрела цветными кнопками, удобно устроившись в ладони. И куда же ее деть? В карман штанов нельзя — слишком большая, вывалится еще или сломается, когда он металл потащит. Степан быстро опустил вещь за пазуху, опоясывающая талию веревка не даст ей выскользнуть и там она будет незаметна.

Маська поймала его у порога.

— Где? — зашипела.

— Убери все в его комнате, — быстро сказал Степан, засовывая руку, чтобы достать предмет, из-за которого он сегодня совершил грех. Украл. Ничего… помолится, раскается, глядишь и простить его господь, тем более он не просто так, не ради наживы, не ради собственной выгоды, а чтоб спасти от страшной судьбы невинную душу.

Дверь распахнулась, больно стукнув его по плечу.

— Ты еще тут? Кому сказал одеться и на выход! — Карп шел напролом, Степан выдернул руку из-за пазухи, быстро юркнул в свой угол у кухонной печи и принялся обуваться. Потом накинул куртку из воловьей кожи, взглядом извиняясь перед Маськой за то, что не успел передать штуковину. Позже отдаст, пока же Карп глаз не отводит, следя за тем, не тянет ли ленивый Степан резину.

Только бы она догадалась прибрать все в комнате отца по местам! Вернутся они по темноте, хозяин наверняка сразу спать ляжет. А утром Степка уж что-нибудь придумает… Потом, вся ночь впереди для раздумий, сейчас главное, что ему вообще удалось найти то, что спасет Маську.

…Вернулись они, когда деревня уже спала. Карп приказал поместить притащенную добычу в мастерской и отправился в дом.

Степан аккуратно сложил железки под навес и поплелся проверить, заперты ли ворота.

Не дошел.

Выскочивший во двор Карп пребывал в бешенстве, его короткая борода задралась так высоко, что практически смотрела в небо, а глаза сверкали, что яркие звезды на водной глади пруда.

— Говори, сучонок, куда дел? — почти беззвучно заорал. — Это ты? Да я тебя…

Он нетвердым шагом двинул в сторону Степки. За его спиной на крыльцо из дома выскользнула Маська в одной только длинной рубашке.

Увидела развернувшуюся перед ней во дворе картину и вдруг… выругалась, да такими словами, что Степкина челюсть отвалилась.

— Что? — Карп круто обернулся к дочери. — Ты что сказала?

Маська вдруг поняла, что натворила. Разъярённый отец шагнул к ней, занося руку.

— Это он украл, — вдруг закричала она, показывая на Степку. — Я видела, ты только за ворота, так он сразу в комнату к тебе полез!

Карп снова обернулся к приемышу. У мужика, где они забирали железки, он немало принял на дорожку, потому сейчас покачивался, как трава в поле, когда ветерок дует.

— Убью, — спокойно сказал, шагнув все-таки к Степану. Дочь можно проучить и попозже.

Первый удар тот пропустил. Не оттого, что не ожидал, а оттого, что застыл столбом от Маськиных слов. Почему она это сделала? Обвинила его во всем…

От второго попытался прикрыться… Из губы текла кровь, отбитая рука болела, хорошо хоть живот успел прикрыть.

Сопротивляться от не пытался. Какой смысл? Только больше рассвирепеет и тогда уже ничего не спасет. Однажды после подобного учения Степан месяц отлеживался в сарае и думал уже, что не выживет. Но и теперь тоже глупо, потому от третьего удара Степан просто увернулся. Не рассчитавший силы Карп промахнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул лицом вниз прямо в груду притащенного железа.

И как-то сразу мелко задергался. По полу потекли быстрые ручейки чего-то черного, расползаясь вокруг трясущегося хозяина как живые. Степан отступил, смотрел, уже понимая — Карп умирает, напоролся на что-то, в этой куче и острого было немало.

Тишину и жуткий стук дергающихся конечностей от утрамбованную до камня землю перекрыл оглушительный вопль.

— Убийца, — визжала Маська, подавшись вперед и вцепившись руками в рубашку на груди. — Люди! Убийца! Степан отца убил!

Почти сразу у соседей во дворе завозились. Когда посреди ночи на улице раздаются вопли, лучше быстрее выяснить причину. Ладно, если просто пьяная драка, но возможно это набег городских и тогда если вовремя не узнаешь, останешься без дома, жратвы и дочерей. Поэтому скрипели открывающиеся двери, приглушено звучали голоса, подала голос собака. Моментально к ней присоединились остальные. Со всех сторон загорались расплывающимися пятнами факелы.

— Убийца! — без передышки визжала Маська.

Тогда Степан понял, что если останется на месте, то очень скоро умрет. Никто и никогда не поверит, что он невиновен — Маськиных обвинений достаточно, чтобы его приговорить, причем недолго думая, этой же ночью. Его повесят еще до рассвета.

Через секунду Степан бросился в сторону огорода, за которым дорога в лес.

Маська вдруг резко замолчала и припустилась вслед за ним.

Огибая сарай, Степан со всей силы врезался во что-то мягкое и это что-то повалилось на землю, утягивая за собой. Бешено несущаяся по венам кровь сама собой вздернула Степана обратно на ноги, он подпрыгнул почти как резиновый мячик, а потом уставился на землю, разглядывая, с чем же столкнулся. В траве у стены, прищурив глаза, лежал местный красавец и покоритель женских сердец Русый.

— Лови его, та штука еще у него! — раздался за спиной крик Маськи.

Русый напрягся, упираясь рукой в землю, а через секунду плавно поднялся и тут же бросился вперед.

Степан ни о чем не стал думать, просто очень быстро пнул Русого между ног, заставляя согнуться пополам и припустил в лес.

Через несколько минут за ним сомкнулись зеленые стены, оставляя за спиной факелы и разъяренные крики.

4

Долгое время после встречи с поселением, жители которого исповедовали культ, требующий в качестве подношения живых людей, Килька шла, пытаясь понять, какие именно происшествия подтолкнули их к выбору подобного божества. Ведь объектом веры могло стать мирное небесное светило или обладающие человеческой внешностью духи земли. Но эти люди предпочли темное, черное, мертвое. Страх, вероятно. Чем его больше, тем сильнее хочется от него избавиться. Переложить на плечи богов свои страх, убедить в своей лояльности к каждому принятому ими решению. А что может быть убедительнее готовности пожертвовать таким же, как ты, живым и разумным существом?

Собственно, отец Илья не мог ошибиться, когда пояснял, что выжившие люди вскоре вернутся в каменный век, и по бытовым условиям существования, и по моральным принципам.

Лес постепенно изменялся, светлел, деревья становились ниже и тоньше, хвойные сменялись лиственными. Медведи в этой местности уже не попадались. Волки и лисицы вели себя очень осторожно, увидев Кильку, сразу же убирались подальше, но она успевала рассмотреть, что они все как один какие-то мелкие, щуплые и полудохлые.

Потом Килька вышла к южному городу.

Город поднимался далеко на горизонте, как положенная на ровную поверхность щетка с жесткой щетиной и был окружен пустым пространством так широко, что приближаться близко Килька не рискнула. Она потратила три дня, чтобы обойти находку по периметру и нашла девять поселений, в каждом из которых имелось не менее трех дюжин дворов. Целых девять!