Эпилог (ЛП) - Робертс Дженнифер. Страница 24

Я слегка толкнулся в нее, наблюдая, как ее губы растягивались вокруг моей плоти, а моя длина исчезала в пламени ее податливого рта. Я погрузился еще глубже, пока ее зубки не стали царапать мой член, а горло Ливви не сжалось вокруг его головки. Да! Вот так.

Знаю, что многие женщины не любят минет, но Боже, я преклоняюсь перед теми, кто его делает.

На мгновение, мне показалось, что я потеряю сознание от ощущения теплого, влажного, тугого ротика Ливви. Это ощущение было почти болезненным, чтобы из него вырываться. Каждая клеточка моего тела кричалао том, чтобы я толкнулся в нее жестче, глубже, и начал жадно трахать, но я этого не сделал. Я быстро вышел из нее. Ливви задыхалась. Шумно. От ее вспухших губ до головки моего члена тянулась длинная полоска слюны.

- Еще? – спросил я, на что Ливви кивнула, и я снова скользнул в нее.

Она всосала мой член, и мои бедра задрожали. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не действовать слишком грубо. Убрав руки от Ливви и своего члена, я уперся ими о впереди стоящую стену. Скорее почувствовав, чем услышав ее благодарный вздох, я был вознагражден, когда ее ручки обхватили мой зад, и она еще глубже вобрала меня в себя.

- Блять!

Я позволил себе замедлить этот момент. Я хотел остаться в нем. Это было так чертовски приятно. Но когда ее рвотный рефлекс дал о себе знать, я быстро отстранился. Больше одышки. Больше слюны. Я увидел, как переведя дыхание, Ливви открыла глаза, в которых стояли слезы, но я знал, что она не плакала. Она любила пошалить. Подавшись вперед, она потерлась головой о мое бедро. Трудно объяснить те чувства, которые я испытываю всякий раз, когда Ливви выражает себя подобным образом. Если бы я был волком, я бы завыл. Львом – зарычал. Если бы мы жили в джунглях, я бы принес ей и волка, и льва для пиршества.

Опустив руку, я погладил ее по влажным волосам. Она повернула свое личико к моей руке, и, смотря на меня умоляющим взглядом, стала осыпать мою ладонь поцелуями. В голове промелькнула мысль: Она любит меняили то, что я с ней делаю?

- Скажи мне, чего ты хочешь, - сказал я.

Это был не вопрос. Глаза Ливви не оставляли мои, поэтому мне было несложно увидеть вспыхнувшую в них уязвимость.

- Сделать тебя счастливым, - ответила она.

Ливви казалась неуверенной, и я не мог понять почему.

- Я счастлив, - ответил я.

Я знал, что мог надавить на нее еще сильнее, но был против этого.

Подняв Ливви на дрожащие ноги, я поцеловал ее так, как она того хотела. Прервав поцелуй, я произнес, - Повернись и расставь ноги.

Она сделала так, как было сказано, пока я перестраивал свое габаритное тело в этом маленьком пространстве. Душевая кабина Ливви, и в правду, была рассчитана на одного человека. Я умудрился усесться на пол, придвинувшись лицом к ее разведенным бедрам. Поцеловав ее клитор, я скользнул в сладкую киску языком, и довел ее до оргазма. Как только Ливви кончила, я потянул ее к себе, чтобы она, наконец-то, оседлала мой член. Мое сердце вздрогнуло. Этого было достаточно, сказал я себе. То, что было у нас с Ливви - достаточно, и, я не обратил внимание на свое сердце, когда оно пропело: Пока что.

Поцеловавшись, мы с Ливви занялись сексом. Сердце довольно молчало.

Глава 9

Париж - чудесный город, даже зимой. Он представляет собой восхитительное сочетание старого и нового. Это одно из немногочисленных мест, где вы можете увидеть пятивековое здание со Старбаксом внутри.

Однако, в самом популярном в мире мегаполисе, скопление туристов отвлекает от впечатлений. Во всяком случае, меня. Как правило, люди мне не нравятся, а когда они прижимаются в переполненном пространстве - они нравятся мне еще меньше.

Это был наш второй день в Париже, и Ливви настояла на том, что нам нужно посетить Лувр. Благодаря щедрому вознаграждению, нам удалось обойти очередь, и посмотреть на Мона Лизу, не попав в эпицентр уже находящейся в музее толпы.

- Хотелось бы рассмотреть ее получше. Стекло мешает увидеть детали. Но все же, картина потрясающая. Что думаешь?

Подняв голову, Ливви вытянула шею, чтобы увидеть меня. Я нахмурился (что, по-видимому, делал часто).

- Думаю, что этому стоящему позади меня придурку, следует поторопиться сделать свое смазанное фото, и перестать тыкаться в меня, иначе я вознамерюсь создать произведение искусства прямо из егорожи.

Улыбка Ливви превратилась в неодобрительно сложенные надутые губки.

- Здесь столпотворение, Секси. Парень в этом не виноват. По крайней мере, мы стоим впереди. В свой прошлый визит я оказалась где-то в середине, и сквозь туристов ничего не увидела. Меня толкали со всех сторон. В конце концов, я просто развернулась и ушла.

Ливви облокотилась о небольшое ограждение, чтобы присмотреться.

- Что ж, эта идея таит в себе обещание.

Пока Ливви не смотрела, я стрельнул взглядом в позади стоящего парня, на что тот поднял руки и опустил голову в знак извинения. В своем жесте он оказался таким милым, что мне стало неудобно за свою злость. Это был результат нахождения с Ливви. Прежний я сказал бы, - Ага, ты извинился. Теперь, проваливай.

Почувствовав тычок в грудь, я повернулся и увидел Ливви, явно заставшую меня на месте преступления.

- Будь. Вежливым. У меня нет желания отправиться в каталажку Les Misв своих дорогих шмотках. Там lesбиянки сожрут меня с потрохами.

Она широко улыбнулась.

- Две шутки в одном предложении, - произнес я безразличным тоном, - немного перестаралась. К тому же, произносится lay, а не les.

- Все равно, было забавно.

Раскрасневшись, Ливви прижалась к моей груди, отчего я, наконец, рассмеялся. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, насколько ловко она управляла моим настроением. Ливви заставляла меня забывать о моей злости, делая это так, что я даже не замечал.

Взяв ее за руку, я повел нас через толпу к менее популярным художественным работам. Как и большинство людей, я не разбирался в искусстве, но разбирался в том, что мне нравится. Лично мне пришлись по душе некоторые менее 'прославленные' картины, нежели Мона Лиза, и честно говоря, в ее улыбке я не нашел ничего таинственного. Гораздо больше меня привлекла Осенькисти Джузеппе Арчимбольдо. Этот художник, для изображения мужского портрета, соединил овощи и фрукты, заставив меня задуматься о жизни и смерти. Все вокруг созревало и погибало. Я подумал о своих двадцати семи годах. Знание этого факта несло определенные последствия.

После Лувра, мы пообедали в небольшом кафе в шаговой доступности от музея. Отель предоставлял нам учтивого водителя, но, по мнению Ливви, было кощунственно пользоваться такого рода сервисом. Пешие прогулки, определенно, были в стиле парижан, а, значит, составили обязательную часть нашего туристического опыта.

Мне было не привыкать к ходьбе, но в отношении данного вопроса у меня имелись другие соображения. И к тому моменту, как мы добрались до Эйфелевой башни и Триумфальной арки, я был готов затолкать Ливви в такси. Но, конечно же, нам непременно нужно было добраться до самого верха башни.

Ливви, будучи прекрасной, молодой, активной девчонкой, фонтанировала энергией и улыбками. К ее счастью (и моему несчастью), ее радость была заразительной, что уберегло меня от пренебрежительных высказываний по поводу туристических маршрутов.

- Отлично! В этот раз работают лифты! - воскликнула она.

Я отпихнул Ливви от билетной кассы до того, как подошла ее очередь.

- Прости, Котенок, но я в эту штуковину ни ногой. Что если она сломается? Ты, правда, хочешь застрять в маленькой коробочке с толпой незнакомцев? Лично меня эта идея совсем не привлекает.

Мне не нравятся тесные пространства, если только они не тугие, влажные и теплые.

- Ооо, у тебя клаустрофобия?