Палитра счастья (СИ) - Сергеева Оксана. Страница 22

— Но из-за грибов… Так сильно… ты видел, она же вся зелёная была. Я думал, вообще… не довезу её… — Ян растерянно осознавал то, что яростно пытался отогнать от себя. От мысли, что он мог потерять её из-за такой ерунды, окатило ледяной волной, а потом бросило в жар.

— Понимаешь, восприимчивость к грибному яду различна. Одни спокойно могут употреблять в пищу грибы, относящиеся к ядовитым. Другие же, как, например, Эванджелина, плохо переносят даже съедобные грибы. Этим объясняется тот факт, что иногда из людей, одновременно употребляющих в пищу одинаковые грибы, заболевает только один человек. Я так думаю у неё непереносимость грибов. Не всех, конечно, но отдельных видов точно. Нужно установить, какие именно она ела. Пока она не может вспомнить.

— Поверь, я это сделаю, — с угрозой в голосе пообещал Ян.

— Знаешь, тебе повезло. Найди ты её чуть позже, и неизвестно чем бы это закончилось.

— Ясно. Всё ясно. Пиши мне «правила поведения» в ближайшие дни для её скорейшего выздоровления.

Доктор деловито и грамотно проинструктировал собеседника, вручив пачку рецептов.

— Энтеросорбенты — это для неё основная «еда». Купишь что-нибудь из этих. — Он кивнул на листики с рецептами. — По фармакологическим свойствам они практически идентичны. Сейчас к ней не ходи, когда систему снимут, тогда и можно.

— Я тогда отъеду по делам, но приеду. Поздно.

Док вздохнул:

— Грант, ты, как всегда, — ярый нарушитель правил. Ладно, предупрежу, чтобы тебя пропустили. Кстати… — Джеферсон оживился.

— Нет. Некогда. Даже не начинай.

— Ты ещё два месяца назад должен был явиться. Ну, и зашёл бы заодно к окулисту, раз уж так вышло, что ты здесь.

— Да нормально у меня всё. Так же как и было. Так что, напрасно таскаться по больницам у меня нет времени. Всё давай, спасибо. Но я тебе позвоню, если что. — Ян убрал бумажки с рецептами в карман и поднялся.

— Конечно, звони, Ян. Пусть она переночует здесь, а завтра я её выпишу.

Джеферсон уже проводил взглядом Яна, как дверь ещё раз приоткрылась.

— И Тим…

— Понял. Могила.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Ян, и он, действительно, не сомневался, что тот умеет держать язык за зубами, но лишний раз напомнить ему об этом не мешало.

— Ну что там? — Билли обеспокоено повернулся к Яну.

— Уже всё в порядке. Почти. Вроде бы. Давай в офис. Можешь не ползти, но и не торопиться сильно.

— Ну, ты там сказал, чтобы с нашей Эвой обращались как положено? — Не унимался Билли.

— Сказал.

— Это хорошо. Это правильно. Нужно чтобы всё в порядке было. Как надо, — приговаривал Билли, выезжая на центральную магистраль.

«Ну вот, она уже и «наша»», — улыбнулся Ян, откинувшись на сиденье. Потом нахмурился. Ни одиннадцатичасовые перелёты, ни пятичасовые совещания не выматывали его, так как эти несколько часов. Несколько часов беспокойства. Беспокойство за ту, что поставила всех на уши, перевернула вверх тормашками, не прикладывая особых усилий. Беспокойство за ту, что оппилась накануне вина, и объелась каких-то дрянных грибов. А, да к черту это совещание!

— Селеста, отменяй всё, — прозвучали его слова, как только он вошёл в приёмную. — Было что срочное?

— Как всегда. Письма от заказчиков, несколько документов на утверждение. Вот сметы по аэропорту. Отчёты из лаборатории, — перечисляла она, роясь в документах, отбирая всё в папку.

— Хорошо, неси всё, что есть. Я посмотрю.

Ян сел за стол, окинул взглядом свой кабинет — место, где он проводил больше времени, чем дома. И больше, чем где бы то ни было. Смотрел взглядом, будто видел впервые, словно до этого у него не было ничего, а потом вдруг появилось. Появилось всё.

Селеста положила перед ним папку, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Подожди. Присядь.

Она послушно села в ближайшее кресло, и он начал просматривать бумаги.

— Селеста, ты умеешь варить кашу?

— Что?

— Я спрашиваю, ты умеешь варить молочную кашу? Обычную нормальную молочную кашу?

— Да, конечно, а что?

— Да так. Ты мне можешь понадобиться. Я вот кашу не умею варить. — Не отрываясь, он просматривал и подписывал некоторые документы. И хорошо, иначе ему бы не понравилось, с каким выражением на него посмотрела секретарь.

— Ян, что случилось? — спросила она прямо, потому что его загадки, даже привыкшую ко всему Селесту, могли довести до приступа психоза.

— Эва. Она заболела. Джеферсон ей прописал молочную диету. Минни не приходит каждый день. А я кашу не умею варить. А Эва заболела.

— А-а… — произнесла она, будто поняла, о ком он говорил. — Эва?

— Эва. Эва, художница, которая рисует мне фреску. Из той самой студии, которую ты мне порекомендовала.

— Ясно…

Хотя ей не было ничего ясно. Ну и ладно. Это обычное его состояние. Созреет — скажет.

Спит. Пусть поспит.

Он тихо зашёл в палату. Неслышно прикрыл дверь. И так же бесшумно поставил пакет на стол.

Бледная, как смерть и синева под глазами. Нет. Так быть не должно. В сердце кольнуло, больно, коротко и очень ощутимо. Систему уже убрали. И очень хорошо, это зрелище ему не нравилось.

Ян уселся в неудобное кресло. Опасность миновала, волнения, казалось, улеглись, но нет. Почему-то в плечах было поганое давящее чувство. Как будто нахлынуло всё разом, и ещё раз.

Эва даже не открыв глаза, поняла, что находится в больнице. Поняла это по специфическому запаху. Потом услышала что-то ещё. Чьё-то тихое дыхание. Благо, гробовая тишина в палате, позволяла это сделать. Паника… Нет. Она улыбнулась сама себе. Не нужно паниковать, она знала кто рядом с ней.

Он сидел в кресле, а точнее полулежал, глаза закрыты. Стало приятно, мучительно приятно, что она не одна, что рядом с ней кто-то есть. А вдвойне приятней что этот «кто-то» Ян. Она довольно вздохнула, усаживаясь поудобнее, собираясь рассмотреть его получше. На него стоило посмотреть. Не тут-то было. Только она завозилась, как он открыл глаза и уже присел на кровати около неё.

— Привет.

— Привет. — Ян потёр лицо и взъерошил волосы. — Ну, как ты?

Эва призадумалась на мгновение, оценивая своё состояние.

— Нормально. Вроде бы.

— Это хорошо. Вот, выпей, — Ян потянулся к тумбочке, и подал ей пластиковый стаканчик с синеватой жидкостью.

— Что это?

— Не знаю. Доктор Джеферсон сказал выпить, как только ты проснёшься.

Эва покривившись, сделала пару глотков и собралась отставить стаканчик.

— Нет. — Ян придержал донышко пальцем. — До конца.

— Ладно. Пью. Тогда доставай сразу всю ту гадость, что для меня припасли.

— Да, вон… — Ян кивнул на пакет. — У меня этой гадости достаточно. Полный комплект из пяти видов. Как их там … этих… — он вытащил из кармана рецепт, прочитал, разбирая каракули Тима, — энтеро…

— …сорбенты. Энтеросорбенты, — подсказала Эва.

— А ты откуда знаешь?

— Так мама меня всё детство ими пичкала, избавляя от аллергии, в основном, на сладкое.

— Так и не избавила, по всей видимости, — усмехнулся он.

— Не-а, не до конца. Значит, в ближайшее время мне предстоит питаться растворенными водичкой целлофановыми пакетиками?

— Ну, нет, я не совсем изверг, — он достал из пакета яблоки и снова уселся рядом с ней.

— А их, что можно? Я люблю яблоки, — она попыталась усесться удобнее.

— Да, сиди ты, не ёрзай. — Он потянулся и поправил подушку. Придерживая за плечи, посмотрел внимательно ей в лицо. — А яблоки не можно, а нужно. Так доктор сказал.

Он очистил яблоко от кожуры и засунул кусочек ей в рот.

— Я могу и так съесть!

— Нет! Нужно без кожуры.

— Ох, Ян! Да ты просто мечта доктора! — прокомментировала Эва, жуя второй кусочек яблока.

— Нет! Это ты мечта доктора. И только попробуй нарушить хоть одно предписание. Сказали, что ты поправишься через три дня, но я тебе говорю, что ты встанешь через два.