Палитра счастья (СИ) - Сергеева Оксана. Страница 51

— У тебя это получилось…

Она не поняла, что он имел в виду. Что именно у неё получилось: доказать что он не прав, или довести его до белого каления.

— Я сверну тебе шею… если ещё раз увижу тебя рядом с ним… или с любым другим… а ему переломаю ноги… в нескольких местах…

Она распахнула глаза, забыв про слезы, раздумывая, серьёзно он говорит или нет, потому что в его тоне не было и намёка на шутку.

— Ты бы смог?.. Смог поднять на меня руку?

— Нет, что ты… Ни за что… Ударить женщину? Нет. Никогда… Убить — да, а ударить — нет.

Она так и смотрела на него, забыв, что нужно дышать, а он смотрел на неё.

— Меня не интересует то, что было. Меня интересует то, что есть. Ты больше с ним никогда не увидишься, Эва. Никогда.

Он стер с её щеки вторую слезинку и сжал лицо в ладонях.

— Не смей. Слышишь? Не плачь… Я просто не вынесу этого… я не вынесу твоих слез. — Он, действительно, не мог выносить её слез, ни одной слезинки, он шептал, исступленно заговаривая её, выбивая из головы всякие мысли. — Если бы он вышел из машины… если бы только он вышел… я бы убил его Эва… просто убил бы… всё из-за тебя… только из- за тебя.

Он прикасался к ней губами, но это не были поцелуи… Это были легчайшие касания солёных щёк, отяжелевших век, виска. Она хотела отстраниться, потому что устала; потому что хотела зарыться в тёмный уголок, чтобы обдумать всё, но уже не смогла, почувствовав себя игрушкой в его руках. Оказавшись привычно беспомощной под его натиском.

Он провёл кончиками пальцев по её голому плечу, ключице, поднимаясь по тонкой венке, оставляя на коже яркий свет прикосновений и тёплое дыхание в волосах. Тёплая рука на спине, а потому он резко прижал её к себе. Резко и крепко, сдавил, что стало больно. Выдохнуть было невозможно.

— Почему?.. Эва… почему ты надела именно это платье? У тебя платьев не пересчитать, а ты выбрала именно это…

— Платье? Ян, причём здесь платье, — подняла на него затуманенный взгляд. — Ты из-за платья так взбесился? Боже… я просто… просто надела его… оно мне нравится …

— И мне… очень нравится… мне… моё…

Оттянув светлую мягкую ткань вниз, он полностью обнажил плечо, скользя по спине, водя пальцами по вырезу горловины. Мягкое прикосновение его губ, а затем острое жжение. Вздрогнув, она поняла, что это был укус. Он укусил её, заклеймив, поставив свою метку. Всё ещё чувствовала огненное покалывание, когда он, убрав волосы с шеи, поставил вторую такую же на бьющейся жилке. Острые укусы, резко контрастировавшие с шелковистыми прикосновениями пальцев. Заставляли следить за его движениями, концентрируясь только на нем, на его губах и руках, таять… плавиться …

Дурманили голову. Знала, что завтра с утра не будет возмущаться и верещать, даже если будет вся в синяках, в его маленьких метках.

Взял её лицо в свои ладони, удерживая, не давая увернуться, даже если бы захотела. Но она не хотела. Хотела принадлежать только ему сейчас и всегда.

Наклонился к её губам, даря первое прикосновение, — самое интимное и возбуждающее, — глотая её судорожный вздох. Не поцелуй — дразнящая мучительная ласка. Легчайшее прикосновение мягких губ, трепетное и щекочущее, восхитительное и сладкое…

Запустив ладонь в её волосы, удерживал голову, снова крепко прижимая второй рукой.

— Ты мне нравишься такая… Возбуждённая… Моя сладкая Эва… — его голос упал до хриплого шёпота.

— Я соскучилась, — пошептала она, — соскучилась по тебе… очень…

Хотела поцелуя, настоящего и крепкого. Хотела большего — почувствовать скольжение его языка, снова попробовать его вкус и раствориться в нем. Он дал ей это. О чем она просила, не сказав при этом ни слова вслух, но этого было мало. Дал страсть, выливая свой гнев и терзая её губы. Даже того удовольствия от его поцелуя было мало. Получить его целиком, почувствовать его внутри себя и успокоиться. Ощущала запах коньяка и привкус кислых яблок на его языке, чувствовала его нетерпение, рождающее жаркий отклик в её теле. Всё это было так знакомо, но сегодня, казалось, новым и неизведанным. То, что им предстоит познать вдвоём, то, что родилось между ними сегодня…

Просунув руки под пуловер, прикоснулась к его разгорячённой коже, издав тихий мурлыкающий стон. Полное единение с его телом и душой — это то, что она чувствовала сейчас. Ей нравилось в нем всё, от простого прикосновения к нему, до того, что он делал с ней. Она чувствовала себя грешницей в руках сексуального демона и покорялась ему снова и снова…

— Это уже ненормально…

— Что ненормально? — спросил он, помогая ей стащить с себя свитер

— Всё…

Уже забыв, что хотела сказать, приникла к нему сама, телом, губами к груди, пробежавшись пальцами по выпуклым мышцам, задержавшись на плоских сосках, слушая его шумные выдохи.

Языком она ласкала своего дракона, её собственного дракона, которого так хотела приручить, но не могла… Который приручил её… Покрытая страстной испариной, разгорячённая от его влажных поцелуев, она крепко стиснула его бёдрами, чувствуя возбуждение его и своё.

Ян отстранился, посмотрел на неё, медленно провёл ладонями по изгибам тела, по округлости груди, талии и бёдрам, коснулся обнажённой кожи. Вспомнил, как покорно стоял, пока она возилась с галстуком, а он трогал её как сейчас, наслаждаясь ощущением близости, которое усиливалось с каждым днём, который они встречали и провожали в одной постели. Вспомнил её сосредоточенную за работой, или как она фурией влетела к нему в спальню, когда он закрасил её фреску белой краской… И это платье, его он тоже вспомнил… Как заставил её переодеваться бесчисленное количество раз, хотя возбудился от одного только её вида в этом самом платье, в том, что она надела в первый раз.

Он стала частью его жизни, поселилась не только у него в спальне, но и у него в сердце. Он не собирался этого говорить, а предпочитал высказываться другим способом через прикосновения, поцелуи, через секс. Во время занятий сексом было проще всего выразить свои чувства к ней. Физическая близость устраняла все барьеры, дарила чувства взаимопонимания, доверия и глубокой привязанности.

А сказать три простых слова «Я люблю тебя» было намного труднее. Равносильно тому, что сказать «Моя жизнь в твоих руках, детка!», «я сделаю всё, что ты пожелаешь», и даже «я всегда буду верен тебе».

Он гладил её как самую хрупкую и драгоценную вещь, самый нежный цветок, вдыхал её сладкий запах, перебирал всё ещё влажные волосы, ласкал языком свои «метки».

Она всё ждала, когда же он снимет с неё это платье. Это чёртово платье, которое мешало ей почувствовать его целиком… Каждый сантиметр кожи, каждая клеточка её тела просили об этом, а он всё медлил, мучил, сдерживая себя и её.

— Я говорю, что это ненормально…

Она завела пальцы за пояс джинсов, задев чувствительные впадинки, погладив по животу, а потом расстегнула и стащила вовсе.

— Что, ненормально?

Он вздрогнул от её прикосновений к своей напряжённой плоти, её нежных поглаживаний. Это не то, что он мог сейчас терпеть…

— Ненормально… что у нас всё начинается на столе… ты не заметил?

— Заметил… только не разу на нем не закончилось… давай закончим…

Он скользнул рукам по бёдрам, задирая платье, вырывая из неё сладкие стоны от прикосновений рук к её обнажённой коже.

Хотелось потереться об него, поласкаться, нужно было давно это сделать… Она уже дрожала, испытывая животную потребность в нем. Она даже не поняла, когда он снял с неё белье, и как он его снял. Она просто почувствовала его тело большое и сильное, почувствовала себя сжатой в его тисках.

Её платье это был последний барьер, который его сдерживал, но он рухнул, как только она стала обнажённой и открытой перед ним.

Она начал выплёскивать свой гнев и уже неконтролируемое желание. Она хотела что-то сказать, но она закрыл ей рот голодным поцелуем.

Он хотел её сейчас, как до этого, и даже больше, хотел её всегда, каждую ночь, потому что она его женщина, его!