Зов кукушки - Гэлбрейт Роберт. Страница 75

— Дави на газ, черт тебя дери! — прорычал Страйк Коловас-Джонсу, и тот наконец втопил педаль.

Фотографы отпрянули, но не опустили камеры.

— Пока, засранцы, — сказал с заднего сиденья Даффилд.

Но фотографы еще бежали по пятам, слепя вспышками с обеих сторон, и Страйка вдруг прошиб пот: он вновь оказался на пыльной афганской дороге, в тряском «викинге», под канонадой, напоминающей хлопки фейерверков, и увидел впереди убегающего парня, который тянул за собой ребенка. Не помня себя, он закричал: «Тормози!» — нагнулся вперед и сорвал с места Энстиса, только что ставшего отцом, — тот сидел за спиной водителя; последнее, что ему запомнилось, — протестующий вопль Энстиса и металлический лязг задней дверцы, в которую ударился Энстис, а потом «викинг» с оглушительным грохотом разлетелся на куски, и мир стал туманным пятном ужаса и боли.

«Мерседес» свернул на почти безлюдную улицу. Страйк поймал себя на том, что изо всех сил напрягает мышцы, до боли в уцелевшей голени. В боковом зеркале отражались два мотоцикла с пассажирами, которые явно преследовали «мерседес». Принцесса Диана и парижский туннель; фургон, увозящий труп Лулы Лэндри под вспышками прижатых к стеклу камер, — эти картины мелькали у него в голове, когда лимузин вез их по темным улицам.

Даффилд закурил; краем глаза Страйк заметил, как нахмурился Коловас-Джонс, но протестов не последовало. Сиара что-то нашептывала Даффилду. Страйк уловил свое имя.

Через пять минут они еще раз свернули за угол и опять увидели горстку папарацци, которые только и ждали появления «мерседеса». Сзади притормозили мотоциклисты; Страйк увидел, что все четверо мчатся в их сторону, чтобы застать тот миг, когда откроются дверцы. Почувствовав прилив адреналина, Страйк представил, как выскакивает из машины, сбивает их с ног и швыряет камеры об асфальт. Будто читая его мысли, Даффилд положил ладонь на ручку дверцы и сказал:

— Урой их к чертовой матери, Корморан, ты же такой амбал.

Открытые дверцы, ночной воздух, невыносимо яркие вспышки; Страйк набычился и, уставившись на семенящие каблуки Сиары, не дал себя ослепить. Они взбежали на три ступеньки вверх; Страйк был замыкающим. Именно он захлопнул дверь перед носом папарацци.

На миг он почувствовал единение с двумя другими — как-никак они вместе ушли от погони. В тесном, скудно освещенном подъезде было спокойно и уютно. За входной дверью, как солдаты, осаждающие дом, перекрикивались папарацци. Даффилд повозился с одной из внутренних дверей, перепробовав целую связку ключей.

— Я всего пару недель назад сюда въехал. — Он приналег на дверь плечом.

За порогом Даффилд тут же высвободился из обтягивающей куртки, швырнул ее прямо на пол и, виляя бедрами, примерно как Ги Сомэ, повел их по короткому коридору в гостиную, где разом включил несколько ламп.

В этой просторной комнате, отделанной в элегантной серо-черной гамме, но до предела захламленной, висел стойкий запах табачного дыма, травки и паров алкоголя. От этого у Страйка всколыхнулись живые воспоминания детства.

— Срочно надо отлить, — объявил Даффилд и с порога начальственно ткнул большим пальцем в сторону другой двери. — Бутылки на кухне, Сиси.

Одарив Страйка улыбкой, Сиара вышла в указанную дверь.

Страйк огляделся. У него было такое впечатление, что интерьер гостиной оформили наделенные безупречным вкусом родители, которые потом отдали ее сыну-подростку. На всех поверхностях громоздился мусор, большей частью — исписанные клочки бумаги. У стен стояло три гитары. Захламленный кофейный столик окружали черно-белые пуфы, развернутые к огромной плазменной панели. С кофейного столика мусор падал на черную меховую полость. За серыми ажурными занавесками высоких окон Страйк видел папарацци, которые все еще топтались под уличным фонарем.

Застегивая молнию на брюках, появился Даффилд. Он нервно хохотнул, когда оказался наедине со Страйком.

— Располагайся, верзила. Слушай, а ведь я с твоим папашей знаком.

— Неужели? — Страйк утонул в мягком кубике-пуфе, обтянутом жеребячьей кожей.

— Да-да. Пересекались пару раз, — подтвердил Даффилд. — Классный чувак.

Он взял гитару и начал лениво перебирать струны, но раздумал и вернул ее на прежнее место.

Тут вошла Сиара с бутылкой вина и тремя бокалами.

— Милый мой, почему бы тебе не нанять уборщицу? — с упреком спросила она Даффилда.

— Ни одна не справляется, — ответил Даффилд, перемахнул через спинку кресла и приземлился на сиденье, широко расставив ноги. — Кишка тонка.

Страйк сдвинул мусор к середине столика, чтобы Сиара могла поставить бокалы и бутылку.

— Я думала, ты переехал к Мо Иннесу, — сказала она, разливая вино.

— Мы с ним не ужились, — ответил Даффилд, раскапывая залежи на столе в поисках сигарет. — Эту квартирку мне старина Фредди подыскал, чтобы удобно было добираться до студии «Пайнвуд». Хочет оградить меня от прежних соблазнов.

Его заскорузлые пальцы нащупали какие-то четки, множество пустых сигаретных пачек с оторванными кусочками картона, три зажигалки, в том числе и гравированную «Зиппо», папиросную бумагу «Ризла», спутанные кабели от аппаратуры, колоду карт, грязный носовой платок, мятые, засаленные бумажки, музыкальный журнал с черно-белым портретом задумчивого Даффилда на обложке, вскрытые и нераспечатанные конверты, пару скомканных черных перчаток, горсть мелочи, а на краю стола, в чистой фарфоровой пепельнице, — одинокую серебряную запонку в форме миниатюрного пистолета. В конце концов он нашел под диваном мягкую пачку «Житан», закурил и выпустил в потолок длинную струйку дыма, после чего обратился к Сиаре, которая устроилась на диване под прямым углом от обоих мужчин и потягивала вино.

— Эти опять пустят слух, что мы с тобой трахаемся, Си. — Он указал на окно, за которым маячили папарацци.

— А про Корморана что скажут? — Сиара томно посмотрела на Страйка. — Что у нас любовь втроем?

— Что у нас теперь есть охрана, — сказал Даффилд, окидывая Страйка критическим взглядом. — Он на боксера смахивает. А может, в боях без правил выступал. Ты вино будешь, Корморан?

— Нет, спасибо.

— Лечишься? Или на работе не пьешь?

— На работе не пью.

Вздернув брови, Даффилд хмыкнул. Он вел себя нервозно, то и дело стрелял глазами в сторону детектива и барабанил пальцами по стеклянной столешнице. Когда Сиара поинтересовалась, не навещал ли он в последнее время леди Бристоу, Даффилд с облегчением вздохнул и ухватился за предложенную тему:

— Еще чего! Одного раза мне хватило. Я еле ноги унес. Бедная старая кошелка. На ладан дышит.

— Все равно ты такой молодчина, что съездил ее проведать, Эван.

Страйк понимал, что она хочет представить Даффилда в самом выгодном свете.

— Ты хорошо знаешь мать Лулы? — спросил он Даффилда.

— Откуда? При жизни Лу я видел ее ровно один раз. Она меня не одобряла. Вся их семейка меня не одобряла. Не знаю, что меня туда понесло. — Он поерзал. — Наверное, просто захотелось поговорить хоть с кем-нибудь, кому не безразлично, что Лу погибла.

— Эван! — Сиара надулась. — Я бы попросила: мне далеко не безразлично!

— Ну как бы…

Одним странно женственным, плавным движением Даффилд свернулся в кресле почти в позе эмбриона и глубоко затянулся сигаретой. На одном из столов, за спинкой его кресла, в конусе света стоял большой студийный портрет его и Лулы Лэндри, явно сделанный во время какой-то фотосессии. Они шутливо боролись на фоне рисованных деревьев: Лула была в красном вечернем платье, а Даффилд — в облегающем черном костюме и сдвинутой на лоб шерстистой маске волка.

— Вот интересно: что запоет моя маменька, если я загнусь? Мои предки оформили судебное предписание, чтобы я не приближался к их дому, — сообщил он Страйку. — Это в основном папаша расстарался. Я пару лет назад у них телик увел. А знаешь что? — Изогнув шею, он посмотрел на Сиару. — Я уже месяц, одну неделю и два дня в завязке.

— Фантастика, малыш! Просто фантастика!