В сетях соблазна - Мэй Сандра. Страница 3
– В пять, Лили?
– Вы же не знаете, где я живу…
– Я найду вас.
– Может, я приду сюда, и мы…
Он покачал головой, не сводя с нее темных, горящих глаз.
– Стыдитесь, Золушка! Я же сказал, я найду вас.
– Я буду готова…
А я уже готов. Брюс из последних сил корчил загадочного Прекрасного Принца. Поднес ее подрагивающие пальцы к губам, мимоходом удивившись, какая нежная у нее кожа.
– И не бойтесь.
– Я не боюсь, просто… надо еще привыкнуть к мысли, что в субботу за мной в мой клоповник заедет САМ БРЮС КАРМАЙКЛ. И знаете, что еще?
– Что, Лили?
– Только не обижайтесь. Вы немного чокнутый, да?
– Самую малость.
– Клево!
Он усмехнулся и уже пошел к дверям, но потом стремительно развернулся и поцеловал ее в щеку. Волшебный румянец, окрасивший при этом ее бледную кожу, следовало воспринять в качестве бонуса.
Лилиан Грейс Магдалена Смит простояла в пустой и громадной кухне целый век, улыбаясь в пространство безумной улыбкой. Некоторая часть ее сознания знала, конечно, что ей нужно убрать еще одну комнату и закончить с растениями, но разум в целом вел себя, как обкурившийся хиппи, – улыбался и бессмысленно таращился в пространство, где, видимые только ему одному, колыхались на розово-голубом фоне большие золотые буквы:
МЕНЯ ПРИГЛАСИЛ НА СВИДАНИЕ БРЮС КАРМАЙКЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Самый привлекательный из всех виденных ею мужиков. Самый сексуальный. Самый известный. Самый потрясающий.
Она знала о нем все. Вес, рост, спортивные пристрастия, любовь к музыке, преимущественно классической. Множество романов – и ни одного снимка папарацци. Говорят, даже что-то с женой вице-президента…
Единственное, о чем не писали таблоиды, – да и не могли этого сделать, – так это его запах. Тепло его кожи. Пылающая бездна темных глаз под густыми сросшимися бровями. И мальчишеские завитки волос на затылке. И еще потрясающая, кривоватая, насмешливая улыбка, привычка вздергивать одну бровь, когда Брюс слушает других, сильные красивые руки…
Лилиан Смит из Кентукки идет на вечеринку вместе с Брюсом Кармайклом. И затмит там всех кинозвезд, потому что рядом с ней, с Лилиан Смит, будет Прекрасный Принц Брюс, и никакая фея-крестная ей не нужна.
Минуточку! А платье? А туфли? А прическа? Она выглядит так, словно Лили постригли при помощи хлебного ножа и садового секатора…
Брюс и Лили.
Вечеринка. Туфли. Прическа. Брюс Кармайкл. Платье.
За ногу вашу мамашу!!!
2
Лили стояла посреди пыльно-душного великолепия магазинчика «Остатки сладки» и томилась.
В этот маленький магазин распродаж она любила заходить просто так, без денег, потому что здесь работали веселые и отвязные девчонки, никогда в жизни не окидывавшие Лили надменным и брезгливым взглядом, как их коллеги из дорогих бутиков. О, те стервы искренне презирали Лили Смит и ей подобных, словно и не работали за прилавком, а были, по крайней мере, компаньонками Лагерфельда и Гуччи.
Кроме того, здесь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО можно было купить платье от Шанель за НЕБОЛЬШИЕ деньги.
Но сейчас мозги упорно отказывались работать в этом направлении. Мысль о том, что через два дня она идет на вечеринку под ручку с Брюсом Кармайклом, целиком и полностью владела сознанием Лили.
Свой маленький бизнес – уход за домашними растениями и косметическая уборка помещений, в которых эти растения находятся, – Лили затеяла два года назад, помогла ей в этом подружка, успешно ковавшая карьеру скандальной журналистки. Клиенты были людьми состоятельными, богатыми и известными – другим вряд ли бы мог понадобиться специальный человек для полива фикусов. Кроме того, в Нью-Йорке Лили успела сменить несколько квартир и потому одно время запросто здоровалась, например, с Робертом де Ниро, заходя в итальянскую булочную неподалеку от Центрального парка…
Лили Смит умела при случае сыграть роль юной нахалки, девушки без комплексов, грубоватой девчонки с рабочих окраин. Но на самом деле под всеми этими масками скрывалась пугливая и стеснительная серая мышка из Кентукки, особенно остро ощущающая свой комплекс неполноценности в сверкающих пентхаусах богатых работодателей.
По клубам наподобие «Деревянного башмака» она в жизни бы не пошла, просто не на что ей было туда ходить, но однажды молодой и крайне популярный актер, Дэн Коул, с которым у нее сложились приятельские отношения, выгнал из дома очередную подружку и позвал Лили скоротать вечерок в самом платоническом смысле слова. Так она увидела своих работодателей в совсем ином свете.
Нетрезвых. С немытой головой. Без бриллиантов. За кружкой пива.
Завязавшиеся знакомства позволили ей бывать на подобных вечеринках, но тут возникла проблема гардероба. Тот же Дэн Коул мог позволить себе драные джинсы и мятую рубаху, потому что эти джинсы стоили, как небольшая малолитражка, а рубаха шилась на заказ у Армани. За спиной Лили стояли секонд-хенды и магазины распродаж. О бриллиантах в данной ситуации и говорить неуместно.
Да, она будет рядом с Брюсом Кармайклом, но именно поэтому ей предстоит жаркий вечерок. Внимание всех, абсолютно всех дамочек на вечеринке будет приковано к ней, Лили Смит, и уж будьте уверены, эти великосветские тигрицы ни за что не пропустят тот факт, что настоящее платье от Шанель, которое она сейчас бездумно мнет в руках, на самом деле принадлежит к ОСЕННЕЙ коллекции ТРЕХЛЕТНЕЙ давности.
Выход есть – винтаж! Винтажные изыски не зависят от сезона, и если правильно подать себя в школьном платье вашей бабушки, вы будете даже иметь успех. Но вот время поджимает…
И уже один тот факт, что рядом с ней будет Брюс Кармайкл, позволит ей доказать Джереми, что она нисколечко не скучает по нему. Что вокруг нее так и падают штабелями супермужики. Что все красавцы мира мечтают о ней, вожделеют ее, целуют следы ее ног.
Джереми, разумеется, может даже не задуматься об этом, но само сознание… Лишь бы все прошло гладко и она ухитрилась бы провести этот уик-энд без своих обычных штучек. Не сломала бы каблук, не села бы на чужую сумочку, не ляпнула бы какую-нибудь глупость. Это мы запросто.
Пронзительный девичий голос пропищал из-под самой вешалки:
– Ой, неужели я вижу перед собой саму Лили Смит?! Бож-же, как мне повезло! Не могу опомниться.
Лили выпала из ступора и посмотрела вниз, уже зная, кого увидит. Сэнди О’Хара, рыжеволосое дитя трущоб и цветов, вечная девочка-мальчик, художница и хулиганка, бывшая соседка по квартире и соучастница всех ее преступлений. Худая, как жердь, зеленоглазая мочалка, в немыслимом свитере, отдельные фрагменты которого еще помнили годы Великой депрессии, в джинсах, подходящих по размеру десятилетнему ребенку, и в армейских ботинках, при взгляде на которые умилился бы даже отставной сержант морской пехоты. Художница, неформалка, поэтесса – Сэнди О’Хара наверняка одинаково комфортно чувствовала бы себя и в пятом, и в тринадцатом, и в девятнадцатом веке, на светском рауте и в коммуне хиппи, на Северном полюсе и в полосе прибоя на Гавайях…
– Сэнди, я в отчаянии.
– Я слушаю.
– Не сейчас. Не сразу. Мне нужно выбрать что-то потрясающее. Нечто текстильного происхождения, благодаря чему при взгляде на меня у всех мужчин в радиусе трех километров начнется резкая и нескончаемая эрекция.
– Хм… Честно говоря, в этом случае я посоветовала бы высокие каблуки и чулки в сеточку при полном отсутствии означенного текстиля, но, как говорится, на вкус на цвет… Что ж, давай пошалим!
И они шалили битых два часа, после чего Лили почувствовала, что сейчас завизжит от отчаяния. Железной рукой она извлекла неутомимую Сэнди из пучин Версаче и вытащила ее на улицу.
– Есть хочу.
– Как скажешь, дорогая. Хотя я только начала входить во вкус.
– Сэнди, как ты это выдерживаешь? У меня мозги свернулись в трубочку.
– Кстати, а ты меня не просветишь, почему это мы так спешим? Может, завтра с утречка?