Роман века (СИ) - Пилина Екатерина. Страница 27

— Лер, перестань. Ты вгоняешь девушку в краску.

— Извини, Катюш. На самом деле в первую очередь я хотела смутить нашего великого шефа, но такой мелочью, как совращение девушек в общественных местах его, видимо, не смутишь.

— Я понимаю, — пробормотала я, желая очутиться где угодно, только не здесь. — Мы будем вести себя прилично.

— Надеюсь, — кивнула она. — И, Кать, расслабься. Я приукрасила, насчет детей, а то, что слышала, слышала исключительно от Сергея и исключительно в восхищенных тонах. Все три раза. Остальным и без вас есть чем заняться на моем празднике. В том, что вы целовались в углу, нет ничего страшного. Возьми пример с Касьяна, нацепи на лицо улыбочку, и возвращайтесь за стол. Сейчас мой любимый муж будет говорить тост.

— Очень много говоришь, — покачал он головой. — И избавляйся от привычки подглядывать, а то депремирую.

— Я не подглядываю, я наблюдаю.

— Не пойму, почему все со мной спорят, — закатил глаза Касьян. — Видимо, я в свое время не достаточно четко объяснил, что слово начальника — закон, оно священно и неоспоримо и не подлежит обсуждениям.

— Ты сегодня не начальник, а любимый друг, — фыркнула Валерия и заторопилась к супругу.

— Ты как? — спросил Касьян, проводив именинницу взглядом и вновь повернувшись ко мне.

— Чувствую неловкость, потому что обычно не веду себя подобным образом в общественных местах. Мне стыдно, и это все твое тлетворное влияние.

— Ладно, обещаю до конца вечера держать себя в разумных рамках. Смотри, Сергей взял микрофон, пойдем-ка присядем и послушаем, он умеет говорить красиво, особенно для жены.

Мы вернулись за стол и до конца вечера позволяли себе лишь держаться за руки и обмениваться взглядами, понятными нам одним. Когда мы уже прощались, Лера, целуя меня, скороговоркой прошептала:

— Не зря я тебе говорила, чтобы ты обратила на него внимание. Видишь, как все замечательно получилось.

Когда мы устроились в «Феррари», Касьян вопросительно взглянул на меня:

— Ко мне поедешь?

— Очень хочу, но завтра с утра на работу, а этот наряд вряд ли можно назвать деловым.

— Значит, везти домой? — подразнил он.

— Ну-у-у… — Я сделала вид, что задумалась. — Вообще-то, если ты встанешь с утра пораньше и завезешь меня переодеться, я готова поехать к тебе, — ответила я.

— Отлично. — Он завел мотор. — У меня на восемь утра назначена встреча, так что в семь-полвосьмого я доставлю тебя домой.

И дело было не во времени и даже не в неприемлемой для офиса одежде. Просто переполняло счастье и ликование, хотелось говорить и делать глупости. И дразнить Касьяна мне нравилось, нравилось видеть его улыбку сверкание его глаз.

Автомобиль мчался по ночному городу. К полуночи дороги почти опустели, и до дома Касьяна мы долетели за двадцать минут. Касьян управлял «Феррари» одной рукой, второй он сжимал мою ладонь и ласково поглаживал ее, находя отклик в моей истосковавшемся теле — от кончиков пальцев вверх по руке, шее, затылку и вниз в живот сбегали мурашки, заставляя дрожать от предвкушения.

В салоне авто звучал оркестр Глена Миллера, придавая поездке определенный настрой. И слова были уже не нужны. Осталось общение на уровне чувств и касаний. Лишь один раз Касьян нарушил тишину. «Феррари» остановился на светофоре, и водитель повернул ко мне голову. Улыбнулся, провел рукой по щеке, задержал палец на губах и признался:

— Знаешь, дня не проходит, чтобы я не думал о тебе. Я скучал.

— Я тоже, — выдохнула я, чувствуя, как горит кожа от его прикосновений.

В его глазах разгорался уже знакомый огонь, и, понимающе улыбнувшись и пообещав: «Скоро!», Касьян вдавил педаль газа.

Спустя еще пять минут автомобиль плавно затормозил в гараже. Касьян обошел «Феррари», открыл передо мной дверцу и протянул руку. Едва наши пальцы соединились, он потянул меня к себе. Я зацепилась каблуком за коврик и начала оседать, но Касьян не позволил упасть. Крепко сжав меня в объятиях, обжигая дыханием, он напомнил:

— Готов быть рядом и оказывать посильную поддержку.

— Ты неплохо справляешься, — отозвалась я, облизывая пересохшие губы.

— Я очень стараюсь, — заверил он и осторожно прижался к моим губам, а у меня вырвался стон — наконец-то, я мечтала об этом всю поездку.

Руки Касьяна гладили мою спину, заставляли желать большего. Но движения сковывало мое пальто. Сам Касьян, передвигаясь по городу исключительно на машине, пренебрегал верхней одеждой, я легко расстегнула его пиджак и с упоением прикасалась к мышцам, скрытым за рубашкой.

— Подожди. — Он чуть отодвинулся в сторону. — Здесь не лучшее место для занятий любовью. Пойдем.

Ногой он захлопнул дверцу спорткара, крепко держа меня за руку, словно опасаясь, что я исчезну, вывел меня из гаража в просторный холл. Ловко расстегнул пуговицы пальто, определил его на вешалку и с восхищением оглядел меня.

— Великолепна!

— Думаешь? — Я кокетливо крутанулась, а Касьян зарычал и тут же поймал меня.

Его язык решительно проник в мой рот и принялся исследовать его. Накопившийся океан эмоций, сдерживаемый последние недели, вылился в этот поцелуй. Дыхание смешалось, его рука скользнула в разрез, замерла на долю секунду на бедре и двинулась дальше. Другая рука задержалась на ягодицах и крепко прижала к себе, давая почувствовать готовность к более близкому контакту.

Я прерывисто вздохнула и отклонила голову от настойчивых губ.

— Давай хотя бы до гостиной дойдем, — попросила я, понимая, что еще чуть-чуть и остатки разума покинут меня, и я буду готова отдаться ему прямо на коврике для обуви.

Касьян недовольно заворчал, тем не менее, позволил скинуть сапоги и следом за мной прошел в гостиную. В этот раз я не стала оглядываться по сторонам и мучиться размышлениями. Повернувшись, я медленно обняла его за шею, стянула с плеч расстегнутый пиджак и, ослабляя узел галстука, промурлыкала:

— Так на чем мы остановились?

Касьян отбросил галстук в сторону и охотно продемонстрировал, на чем мы остановились. Вот его рука скользнула по моей груди, очертила изгиб талии и вновь нырнула в разрез платья. Пальцы нетерпеливо двигались вверх по бедру, задирая юбку все выше. Хотелось убрать все ненужные преграды, и Касьян, казалось, понимал это. Он отодвинулся от меня и, когда я протестующе застонала, мягко сказал:

— Не ворчи. Я никуда не ухожу. Просто на тебе слишком много одежды, и от нее необходимо избавиться.

Касьян осторожно стянул с меня платье, колготки. И вот я уже стою перед ним с лифчике и стрингах и таю от его взгляда, скользящего миллиметр за миллиметром по моему телу. Кожа покрылась мурашками, и я сделала крошечный шаг к нему.

— Так не честно, не находишь? — сказала я, непослушными пальцами продолжив расстегивать его рубашку.

— Я знал, что давно надо было снять с тебя платье, — вместо ответа, улыбнулся он, помогая мне расправляться с пуговицами. — Не даром разрез на юбке не давал покоя моему воображению.

— И что ты воображал?

— Сейчас увидишь.

Рубашка отлетела в сторону, упали на пол брюки. Касьян перешагнул их и легонько подтолкнул меня к дивану. Разгоряченная кожа соприкоснулась с прохладной обивкой, но все это отмечалось исключительно на уровне инстинктов. Взгляд был прикован к омуту синих глаз. Вот Касьян медленно лег на меня, одной рукой уперся в диван, другая рука легко скользнула под тонкую полоску трусиков, язык коснулся уже обнаженной груди. Я выгнулась дугой, пытаясь поглотить каждый его жест, и Касьян тут же отреагировал на это движение. Его пальцы скользнули глубже, я вскрикнула, но мой голос утонул в очередном поцелуе. Мое тело плавилось, я приподнимала бедра выше и выше, пытаясь вобрать в себя как можно больше.

— Пожалуйста! — всхлипнула я, впиваясь ногтями в его плечи.

— Тс-с. — Он прикусил мою губу и на секунду замер. — Не торопись, милая. У нас вся ночь впереди.

Ну как же он не понимает? Я умру, если он сейчас же что-нибудь не сделает!

Но Касьян все прекрасно понимал, и на смену пальцам пришел неистовый язык. Он ласкал глубины тела, доводя до кульминации. Я дрожала, впивалась пальцами в его плечи, оставляя яркие отметины, и понимала, что вот-вот достигну оргазма. И вот к губам вновь присоединились пальцы. Нахлынула волна… Я на какую-то долю секунды застыла, и, наконец, огненный поток ощущений взорвался внутри… Я закричала, обжигающий экстаз переполнял все тело.