Ангел, нечисть и другие неприятности (СИ) - Пашнина Ольга Олеговна. Страница 10

— Вот теперь отдохнешь, — как-то даже слишком злорадно произнес темный. — Тебе еще дня три нельзя будет много ходить. И крылом шевелить тоже. Мы его вроде зафиксировали, но кто тебя знает, куда ты залезешь. Кстати, мы его ощипали…

— Что?! — Я подскочила, но тут же упала обратно, поморщившись от боли. — Все что ли?!

— Ну, не все… но половину.

— Отлично. Теперь я курица ощипанная. Гады. Темные.

— Ага, гады. Только мы тебя спасли. И никакой благодарности в ответ!

— Спасибо! — фыркнула я. — Устроило?

— Нет.

— А что тогда? Открытку тебе склеить? Или шоколадку купить?

— Поцелуй.

— Ага, — я закатила глаза, — кто бы сомневался. Ни мозгов, ни оригинальности, одно достоинство, и то сомнительное.

— Почему это сомнительное? — обиделся Князь. — Все в порядке!

— Ничего не знаю, достоверной информации не поступало!

— Мне штаны снять? — осведомился темный.

— Думаешь, поможет? — Хмыкнула я. — Не, ну, если тебе жарко — то пожалуйста. Я даже не ржать постараюсь. Громко.

— Я, кажется, — после паузы сказал темный, — догадался, откуда ноги растут. Ты начинаешь выводить меня из себя, когда тебе страшно. Ты меня боишься, светлая.

— Что за чушь?! — возмутилась я. — Еще всяких рогатых бояться. А тебе рога кто наставил, кстати?

— Вот видишь. — Он улыбнулся. — Ты меня боишься, Веруня.

Веруня. Капец, какая я ему Веруня?! У, топором пройдусь, как выдастся возможность!

— А мне интересно, — продолжал тем временем темный, — ты всех мужиков боишься, или только меня?

Я так и осталась лежать и хлопать глазами. И как ему объяснить, что не всех? А только тех, которые имеют на меня виды?

— Никого я не боюсь. У меня есть топор и здоровое чувство юмора. Так что изволь оставить больную. Мне отдыхать надо. Ну, или подыхать, это в зависимости от настроения.

Но Князь уходить не торопился.

— Я все еще жду свою благодарность. Про треть желания, так и быть, пока забуду. Но едва ты поправишься…

— Какой заботливый.

— Поцелуй.

— Не хочу.

— Да плевать мне, хочешь ты, или нет. За тебя деньги уплачены, светлая.

Он, не спрашивая моего мнения, усадил меня, прислонив к подушкам. Крыло, к счастью, было сломано не у основания, так что больно почти не было. Ощущений неприятных, конечно, море, но так чтобы орать… не дошло до этого.

Лицо Князя оказалось близко. Слишком близко, чтобы не смущаться, но недостаточно, чтобы закрыть глаза и не видеть этой самодовольной рожи.

— Ну что? Будешь целовать? — спросил он, гаденько ухмыляясь.

— Нет. Не буду. — Ангелы так просто не сдаются.

— Веруня, — пропел демон. — Я жду свою благодарность.

— Обойдешься. Твой дог — заботиться о собственности. Вот ты с диваном целуешься, когда его пропылесосишь? А стол облизываешь после того, как протрешь? Нет? Вот и молчи. Нечего мне тут про благодарности задвигать.

— Маленькая упрямая птичка. — Он хмыкнул и приблизился еще. — Тогда я сам…

— Говорю же: псих. В следующий раз, как табуретку сколотишь, поцелуй ее.

— Ты же не табуретка. Ты девушка. Причем симпатичная… Я постараюсь не увлечься…

С этими словами он крепко ухватил меня за голову. То ли чтоб не дергалась, то ли еще зачем. От него приятно пахло чем-то свежим и мятным.

Он прижался ко мне и почти заставил разомкнуть губы, чтобы дать возможность углубить поцелуй. Я дернулась, но без особого успеха. Дыхания хватать как-то резко перестало, и вдруг сделалось жарко. Слишком жарко. Паника поднялась волной, сметающей все на своем пути, заставляющей испуганно задыхаться и вырываться, не обращая внимания ни на боль, ни на ошеломленно-испуганного темного.

— Вот это да… — прошептал он, отстраняясь. — Все еще хуже, чем я думал. Почему ты так боишься меня? Я же ничего тебе не сделал. Ну, почти. Я ни разу не дал повода думать, что стану тебя к чему-то принуждать. Ангелок — слишком ценная собственность, чтобы не беречь ее.

Как я могла ему объяснить, что боюсь не его поцелуев, а поцелуев того мужчины? Которым Князь, к счастью, не являлся, но образ которого нет-нет, да и преследовал меня в кошмарах и видениях. Его губы, которые больше кусали, нежели целовали. Его руки, которые оставляли на шее синяки. Тот ад, который он устроил мне в последние полгода семейной жизни…

Я смертельно боялась повторения. И если с кем сближалась, то только с теми, кто гарантированно не мог причинить мне боль. Или с теми, кто умело играл на моей психике, как Александр, например.

— Не кричи. — Он как-то понял, что я собираюсь вскрикнуть. — Все. Не подойду больше.

И Князь поднял руки, словно в доказательство того, что больше ко мне не притронется.

— Это не значит, что я сдамся, — тихо проговорил он. — Я все равно выясню, что с тобой случилось. И научу не бояться мужчин.

— Зачем? Отдай меня кому-нибудь, и все. Или сам возьми, что хочешь, и не парься. Зачем играть в хорошего парня?

— Светлая… маленькая пернатая дура. То, что в моем подчинении подземный мир, не делает меня скотиной, насильником, убийцей и садистом. Веришь или нет, мир не может существовать без добра и зла. И сколько бы мы ни бились, это все показуха. Настоящая тьма, та, против которой мы сражаемся, приходит извне. Но ты ведь слишком задрала свой носик, чтобы понять это, да?

А как я должна была все понимать? Он же меня купил! Заставил тащиться по лесу босиком! Заставил помыться! Напугал!

“О, да, помыться — серьезный вред организму”, - вдруг раздался в голове такой родной голос купидона.

— Ник! — заорала я и чуть не свалилась с кровати. — Коля вернулся!!!

— Сама ты Коля, — обиделся друг и стал видимым. — Я — Ник. Привет, темный. Как твой хвост, еще на месте? А то Верка недавно хотела модную кисточку на сумочку…

Я смутилась под пристальным взглядом Князя.

— В общем, — безмятежно продолжил купидон, — за маской я проследил. Она смылась в неизвестном направлении, но я выяснил, где появится в следующий раз. Через неделю стимпанк-вечеринка в клубе “Пещера”. Значит, наша красавица видоизменится и найдет себе любительницу неформата.

— Ник, — задумчиво проговорила я, — мы вообще уверены, что сущность маски действует сама? Ее никто не посылал?

— Ну, я лично посылал ее только в пешее эротическое, — невозмутимо отозвался купидон. — Чем хороши подобные артефакты: ты никогда не сможешь узнать, кто за ними стоит.

— А разговорить носителя?

Купидон подозрительно на меня посмотрел.

— Верка, ты не способна пытать невинную девушку.

Здесь он был прав: Артефакт, овладевая носителем, оставляет его сознание где-то на периферии. Контроль над телом принадлежит артефакту, но боль чувствует и носитель. И какой бы тварью не была девушка, способная соединиться с маской, а маска просто так жертв не выбирала, пытать я ее не могла.

Да и знала, вернее, догадывалась, кто стоит за маской. Она недвусмысленно намекнула, на кого стоит валить все беды. И означало это только одно: Стас настолько окреп, что мог не бояться обнаружения. Интересно, он все еще там? Надо бы выяснить этот вопрос. Уж Князь-то должен знать все о своем заключенном.

— Кстати, — вдруг вспомнил Ник, — твоя Ольга нажаловалась Александру, что ты запорола задание. Он, конечно, ее заткнул в свойственном ему ключе, но все равно эту стерву надо бы прижать…

— Она его жена, Ник, — фыркнула я, представив, как именно Александр ее успокаивал. — И бесится не из-за того, что я плохо работаю, а из-за того, что когда-то я спала с ее мужем.

— Чего?! — Князь взвился на ноги. — Давай-ка, подробнее, как этот козел тебя в койку затащил!

Я вздохнула. В принципе, вопрос был понятен. Он у любого нормального… существа, знавшего Александра, возникал мгновенно. И вряд ли отпускал до получения внятного ответа.

— Ну… — Я прикинула, что можно сказать. — Когда-то… давным-давно, Саша дружил с моим мужем. Он нас и познакомил.

Об обстоятельствах “знакомства” я предпочла умолчать.

— Светлая, я спросил, как тебя занесло в койку к Крапову, а не как ты с мужем познакомилась.