Крылья - Пайк Эприлинн. Страница 27

ГЛАВА XVII

В четверг после школы Лорел взяла из дома голубой фартук и отправилась в «Книжную полку Марка», папин книжный магазин. Джен, Брент и Медди – его подчиненные – брали лишние смены, но такими темпами они выработали бы свои сорок часов уже к пятнице. Лорел хотела дать выходной хотя бы Бренту и Джен. Медди была единственной сотрудницей, доставшейся папе в наследство от прежнего хозяина. Она работала здесь почти десять лет и, к счастью, могла управиться даже в одиночку.

Однако больше всего Лорел волновалась не за магазин. Перед выходом из дома она заглянула в родительскую спальню и пришла в ужас от папиного вида. Отец всегда был худоват; теперь его лицо осунулось и посерело, а под глазами пролегли темные круги. Губы побелели, на лбу выступил пот. Мама испробовала все возможные средства: припарки с лавандой и розмарином, чай из фенхеля, витамин С для поддержания иммунной системы… Бесполезно. На ночь она дала ему немного бренди, а в увлажнитель воздуха капнула мятное масло – опять никакого толку. Забыв о гордости, мама дала папе несколько традиционных лекарств – найквил и тайленол усиленного действия, – ему не полегчало. Обычная на первый взгляд простуда обернулась серьезными осложнениями – и куда быстрее, чем можно было ожидать.

Когда Лорел вызвалась поработать в книжном магазине, чтобы мама осталась дома с отцом, та крепко обняла дочь и прошептала «Спасибо». Папа выглядел ужасно – как блеклая карикатура на самого себя. Он пытался шутить и улыбаться, но даже это давалось ему с трудом.

Лорел вошла в магазин под веселый звон дверного колокольчика.

Медди подняла глаза и просияла.

– Лорел, ты хорошеешь с каждым днем!

Они обнялись, и Лорел с удовольствием задержалась в ее успокаивающих объятьях. Медди всегда пахла печеньем, пряностями и чем-то еще, неведомым и неуловимым.

– Как папа? – спросила Медди, не убирая руки с ее плеча.

На сей раз Лорел не смогла ограничиться простым «нормально».

– Он ужасно выглядит. Кожа да кости, прямо скелет. Мама пытается ему помочь, но все безрезультатно.

– Иссоп с солодкой тоже не помогают?

Лорел печально улыбнулась.

– Я тоже первым делом это спросила.

– Чудодейственное средство, насколько мне известно.

– Не для папы. Не на этот раз.

– Я каждую ночь ставлю за него свечку.

Свечи были для Медди тем же, чем иссоп и солодка для Лорелиной мамы, – средством от всех бед. Набожная католичка, она держала на подоконнике свечной ящик и зажигала свечи по любому поводу, будь то рак у знакомого прихожанина или сбежавшая от соседа кошка. И все же Лорел была ей благодарна.

– Папа составил график на следующую неделю.

Медди рассмеялась.

– Слег, а графики составляет! Значит, умирать пока не собирается. – Она протянула руку. – Давай посмотрю.

Медди внимательно изучила написанный от руки график.

– Вижу, он урезал часы работы магазина.

Лорел кивнула.

– Работников не хватает.

– Ну и правильно. Я давно ему говорила, что глупо так рано открываться. Кто в восемь утра пойдет за книгами? – Она наклонилась ближе и заговорщицки прошептала: – Если честно, мне и самой лень вставать в такую рань.

Несколько часов они проработали довольно весело, избегая разговоров о Лорелином папе, хотя мысли о нем не покидали девушку ни на минуту. В конце дня она оставила Медди заканчивать бумажные дела и приклеила к двери объявление, в котором извинилась перед покупателями за преждевременное закрытие магазина.

Лорел шла домой медленно: все тело ныло – приходилось ворочать коробки с книгами. Свернув за последний угол, она увидела на подъездной дорожке большой автомобиль. Красно-белый. Скорая помощь. Сообразив, что это значит, Лорел помчалась к дому и вбежала в гостиную как раз в ту минуту, когда санитары спускались по лестнице с носилками, на которых лежал ее отец. Мама шла следом.

– Что случилось? – спросила Лорел, не сводя взгляда с отца.

По маминому лицу струились слезы.

– Его начало тошнить кровью. Пришлось вызвать «скорую».

Санитары наконец освободили лестницу, и Лорел крепко обняла маму.

– Все хорошо, мам. Он бы не стал возражать.

– Он не доверяет врачам, – растерянно пробормотала мама.

– Неважно. Сейчас это необходимо.

Мама кивнула, но так, словно и не услышала Лорел.

– Я поеду с ним. В машину пускают только одного человека. Я позвоню тебе из больницы, когда все устроится.

– Да, поезжай.

Лорел едва успела надеть ей на плечо сумку, пока она рассеянно, не видя ничего вокруг, шагала за санитарами к машине. Когда двери закрывались, мама даже не посмотрела на Лорел.

Провожая взглядом «скорую», она чувствовала в груди тошнотворную, сдавливающую тревогу. Родители никогда не попадали в больницу – только пару раз навещали родственников. Хотелось верить, что у папы просто тяжелый грипп, который скоро пройдет сам собой. Увы, это явно не тот случай.

Лорел вошла в дом и обеими руками закрыла за собой дверь. Щелчок замка эхом отозвался в пустом коридоре. Без родителей дом казался таким огромным и пустым… За последние пять месяцев она не раз сидела дома одна, но сегодня все было иначе. Она испугалась. Ее руки дрожали, когда она запирала дверь. Лорел соскользнула на пол и долго сидела в коридоре, пока последние лучи солнца не померкли, оставив ее в непроглядной темноте.

С наступлением тьмы пришли и незваные черные мысли. Лорел с трудом поднялась на ноги и поспешила на кухню, где включила весь свет, какой только могла. Усевшись за стол, она достала учебник английского и хотела сделать уроки, но после первого же предложения буквы поплыли у нее перед глазами – бессмысленная тарабарщина.

Лорел положила голову на книгу. Она думала о магазине, о Тамани и о Дэвиде, потом мысленно возвращалась к родителям – и так по кругу, снова и снова, пока глаза не начали слипаться.

Громкий звонок пробудил ее от странного тяжелого сна. Лорел сосредоточилась на звуке, с трудом нажала кнопку «Ответить» на телефоне и сонно прохрипела:

– Алло.

– Привет, родная, это мама.

Лорел тут же очнулась и посмотрела на смятый учебник.

– Что сказали врачи?

– Сегодня же начнут давать антибиотики. Хотят посмотреть, что будет завтра… Он еще даже не в палате, а уже стемнело. Так что оставайся дома, завтра приедешь, ладно?

Лорел замешкалась. Ее не покидало смутное, необъяснимое чувство, что если она приедет в больницу, то сможет как-то помочь папе. Глупости! Завтра вот-вот наступит.

Нарочито беспечным голосом Лорел пролепетала:

– Не волнуйся за меня, мам.

– Я тебя люблю.

– И я тебя.

Лорел вновь оказалась одна в пустом доме и почти бессознательно нашла в записной книжке номер Дэвида. Лишь услышав его голос, она поняла, кому звонит.

– Дэвид? – заморгав, сказала Лорел. – Э-э, привет. – Она бросила взгляд за окно: в темном небе сияла луна. Сколько же сейчас времени? – Ты можешь прийти?

В дверь позвонили, и Лорел впустила Дэвида.

– Прости, пожалуйста, за звонок, – запричитала она. – Я понятия не имела, что уже так поздно!

– Ничего страшного. – Дэвид твердо положил руки ей на плечи. – Сейчас всего десять, и мама разрешила мне вернуться в любое время. В жизни всякое бывает. Чем я могу помочь?

Лорел пожала плечами.

– Мама уехала… мне стало так одиноко.

Дэвид обнял ее за плечи, и она прижалась к его груди. Несколько минут Лорел нежилась в успокаивающих объятиях. По сравнению с ней Дэвид был такой твердый и теплый: она сжала его крепко-крепко, до боли в руках, и на миг ей даже подумалось, что все не так плохо.

Наконец она отстранилась. Ей тут же стало неловко: уж очень долго они обнимались. Но Дэвид только улыбнулся, сел на диван и взял ее гитару.

– Кто играет? – спросил он, зажав случайный аккорд. – Твой папа?

– Нет… вообще-то я. На занятия не хожу – так, сама потихоньку учусь.