Грехи распутного герцога (ЛП) - Джордан Софи. Страница 2

Она загадала кое–что важное и надеялась, что это достижимо.

— Я хочу иметь свой дом.

Полоса света, оставленная падающей звездой, исчезла, после того как слова слетели с ее губ, но Фэллон, словно перед глазами все еще могла видеть ее в ночном небе.

Их торопливо сформированные желания задержались в воздухе, слова парили подобно благоговейной молитве, громко произнесенной в часовне.

Я хочу приключений.

Я хочу быть значимой.

Я хочу иметь свой дом.

Глава 1

Фэллон шла вдоль мощеной улицы все медленнее и медленнее, впереди уже виднелся скромный кирпичный особняк – дом вдовы Джемисон. Пальцы ног больно вдавливались во внутреннюю поверхность туфель, и Фэллон просто мечтала о паре мужских ботинок, заброшенных под кровать, потому что миссис Джемисон сочла их неподобающими для своей служанки. В этой одежде я выгляжу как мужик в женских тряпках. Фэллон вздохнула и покачала головой. Она уже давно смирилась с тем, что ей никогда не быть женственной или изящной. Так почему бы остальным не сделать то же самое?

Было поздно. Встретившись с Эви и Маргарит, она совсем потеряла счет времени. Им наконец–то представилась возможность увидеться после двух лет переписки, с тех пор как их пути разошлись. Ее мягкая длинная юбка со свистом разрезала низкий ночной туман. Кутаясь глубоко в плащ, Фэллон остановилась и посмотрела на вырисовывающийся силуэт особняка, прячась в тени по непонятным ей самой причинам. Осторожность пронизывала ее, пока она смотрела на танцующие по бледному кирпичному фасаду тени. Какое–то мрачное чувство звенело в ней, покалывая затылок.

Предчувствие, на которое она не могла не обратить внимание… Инстинкт, родившийся в ней с тех пор, как убили ее отца и она оказалась на пороге Пенвича.

Ее пальцы обвились вокруг холодной стали забора, окружавшего маленький дом. Дрожа от ночного холода, она приказала себе поскорее убраться в тепло дома, но не могла даже пошевелиться.

И вдруг как гром среди ясного неба к ней пришло понимание этой настороженности.

Из окна передней гостиной лился свет. Приглушенный шум голосов витал в воздухе, словно мягкий ветерок. В такое позднее время дом обычно погружался в тишину сразу после того, как вдова Джемисон, приняв свой вечерний «тоник», отправлялась смотреть сны в сопровождении трех своих мопсов. Кроме того, вчера вдова уехала в Корнуолл навестить своих родственников, что делало эту ситуацию еще более странной. Б?льшая часть прислуги не имела ночных обязанностей, и потому была предоставлена самой себе и по собственному усмотрению могла распоряжаться своим досугом. Но никто из них не решился бы устроить вечеринку, пока хозяйки нет. Тем более в гостиной. Строгая экономка никогда бы не позволила случиться такому безобразию.

Итак, оставался вопрос: кто находится в доме? Решив, что ей нет до этого дела, Фэллон открыла ворота, ведущие к задней части дома, и тихонько прикрыла их за собой. Проскользнув внутрь через дверь для прислуги, она остановилась. В доме раздавались громкие незнакомые голоса. Из передней части дома послышался пронзительный женский смех, а через мгновение – смех другой женщины, такой же резкий. Фэллон вздрогнула и понеслась по узкому коридору так быстро, что обзавидовался бы даже профессиональный спринтер.

Кто бы мог быть сейчас в доме? У миссис Джемисон не было таких подруг, которые чувствовали бы себя здесь свободно в ее отсутствие. Разве что…

Фэллон приросла к месту, ощущая одновременно холодный страх и уверенность в своей догадке. Она закрыла глаза и потрясла головой.

Реджинальд. Ну конечно же. Или Реджи, как величала его не чаявшая в нем души мамаша.

Те редкие моменты, когда тонкие губы миссис Джемисон кривились в улыбке, означали, что ее сынок приехал домой из школы. Это было всего дважды с тех пор, как Фэллон нанялась сюда, но и этого было предостаточно. Ей было хорошо знакомо выражение, которое застывало на лице дражайшего Реджи во время его визитов к матери. Жизнь «подарила» ей тысячи встреч с благородными аристократами, имевшими именно такие лица. Ни благородством, ни сдержанным аристократизмом от этих «джентльменов» и не пахло.

Отпрыск был приблизительно ее возраста. Даже не принимая во внимание его веснушки и непропорциональные телу конечности, он выглядел намного младше самой Фэллон, которой исполнилось двадцать. Однако ни его обманчивая юность, ни слепое обожание его матери не могли одурачить ее. Потребовалось совсем немного времени, чтобы Фэллон поняла, почему девицы сторонились его.

Она едва не огрела этого хама книгой по башке, когда он зажал ее в библиотеке. Столь чудовищный поступок предотвратило внезапное появление его родительницы. Вместо того чтобы отчитать сына, она выгнала Фэллон из комнаты, сделав ей строгий выговор: «В моем доме шлюхи не работают. Покрой чем–нибудь свои отвратительные волосы и тащи свой зад на кухню».

Лицо Фэллон до сих пор вспыхивало от злости, когда в ее памяти эхом отдавались те оскорбление и фамильярность. Недовольство мастера Броклхерста пропитывало воздух в залах Пенвича, если ему вдруг казалось, что волосы кого–то из девочек отрастали длиннее, чем позволял он. Фэллон всегда нарывалась на его необъяснимую ярость со своими пламенными локонами.

Приподняв юбку, она быстро побежала по залу. Маленькая комнатушка, которую она делила с другой служанкой, находилась в конце коридора, прямо под лестницей, ведущей в покои хозяев.

Внезапно послышался какой–то другой звук, слившийся с отдаленным смехом. Ее пульс участился, когда до нее донесся шум приближающихся шагов. Она не знала, что делать: убежать или замереть на месте. Тяжелые шаги все приближались. Казалось, воздух в ее легких заледенел. На полу в коридоре образовалась тень. Сердце Фэллон бешено колотилось в груди.

Сжимая воротник плаща, она стала молиться, чтобы появился кто–нибудь из слуг, еще не успевший уйти на ночной отдых. Она попятилась в глупой надежде слиться со стеной.

Фэллон видела, как появились черные ботфорты, затем коричневые брюки, расстегнутый жилет и мятая зеленая рубашка. Она подняла глаза, и ее сковал ужас.

Реджи.Он был в дрезину пьян, о чем свидетельствовали его помятый вид и шатание из стороны в сторону. Мутными глазами он разглядывал ее, пока она стояла в обнимку со стеной.

— Вот ты где, дорогуша. – Ик. – Только подумай, а я уже было решил, что мне придется обыскать каждую комнату, чтобы найти тебя. – Ик.

Глубоко вдохнув, Фэллон отлипла от стены и шагнула вперед с высоко поднятым подбородком, полная решимости добраться до своей двери. И наглухо заколотить ее гвоздями.

— Добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, сэр! – передразнил он с противной улыбочкой и махнул рукой, его расстегнутый рукав взмыл в воздух, как птица. – Ты хорошо говоришь. – Ик. – Прямо как леди, – он ухмыльнулся, будто только что отпустил забавную шуточку.

Фэллон с трудом поборола желание бросить ему в лицо, что она такая же образованная и воспитанная, как и любая из знакомых ему леди, и он не должен так дико удивляться тому, что она может располагать слова в правильном порядке. Несмотря на очевидную нищету, она вовсе не была безмозглой беспризорницей. Пенвич поспособствовал этому, выветрив даже малейший намек на ирландский акцент в ее голосе. В школе могли морить голодом добрую половину учеников, избивать их до полусмерти за малейшие провинности, но образование там было первоклассным. И правда: Фэллон была замечательно подготовлена к жизни гувернантки. К сожалению, ей удалось найти только место служанки на кухне.

Знакомая злость загорелась в ее крови. Джентльмены вроде Реджи находили абсолютно приемлемым оставить ее без гроша в кармане при любой удобной возможности, увольняя ее без выходного пособия «за дерзость», если она не была так любезна с ними, как они того хотели. Так, имея за плечами целую кучу увольнений, а в руках – лишь пару рекомендательных писем, она оказалась в том положении, когда должность, более соответствующая ее квалификации, была для нее недоступна.