Грехи распутного герцога (ЛП) - Джордан Софи. Страница 38

— Ну–ну. Добрый день.

Взгляд Фэллон взметнулся вверх, хват пальцев на кувшине с водой, который она держала, стал слабеть. Крепко прижав кувшин в груди, она резко присела в коротком реверансе, как только лорд Хант приблизился к ней, слегка постукивая каблуками ботинок по полу передней. Метнув быстрые взгляды направо и налево от себя, она попыталась определить пути скорейшего бегства. Потом ей пришло в голову, что побег может показаться несколько странным и привлечь к Фэллон его пристальное внимание и желание понаблюдать за ней, чего она хотела всячески избежать. Сжав зубы, она выпрямилась.

Он остановился перед ней и отвесил отточенный поклон. Такой поклон предназначен для леди, а не занимающей весьма скромное положение девушки, находящейся в услужении у герцога. Будучи не в состоянии сдержаться, она позволила себе иронично взметнуть бровь.

— Позвольте мне представиться, Этан Уэверли, виконт Хант.

Ах, не только поклоны, но еще и официальное представление. Кем он ее считает, в самом деле, такой же глупой и жеманной, как Нэнси? Которую легко впечатлить великосветскими ужимками и которая с готовностью задерет юбку при малейшем знаке внимания с его стороны?

С почтительным кивком она попыталась отступить назад, при этом старательно отворачивая от него лицо. Она надеялась, что он не узнает ее, несмотря на то, что больше она не была под защитой маскарада с переодеванием. Тем более что он никогда не уделял очень уж большого внимания дочери садовника. Он был слишком увлечен погоней за юбками более взрослых девиц. Но все–таки она бы предпочла не рисковать и не давать ему шанса достичь осознания того, что они когда–то жили под крышей одного дома.

Хотя он никогда не был ей домом, быстро поправила она себя. В какой бы безопасности она не чувствовала себя под заботливым присмотром отца, это место никогда не было ее домом. Только Ханта.

Он крепко ухватил ее за руку, чтобы привлечь вплотную к себе с наглой уверенностью мужчины, привыкшего получать все, что бы он ни захотел. Кого бы он ни захотел. Фэллон уставилась на него, широко раскрыв глаза, и постепенно его лицо стало расплываться и превратилось в лицо его отца в тот день, когда он вызвал ее к себе в кабинет, чтобы сообщить новости о смерти отца Фэллон – он был так педантичен, в мелочах разъясняя ей, что она больше никогда не увидит своего отца снова.

— Ну, хватит, неужели Дамон такой рабовладелец, что ты не можешь… — его голос постепенно угас. Ужас скрутился узлом в ее желудке, в то время как его тяжелый взгляд сосредоточенно изучал лицо Фэллон. Казалось, он не упускает из внимания ни единой черточки ее лица, скользя вверх, к макушке головы, где он замер, пока проблеск узнавания не засветился в его глазах.

— Откуда я вас знаю?

Что она могла сказать в ответ?

Я дочь человека, которого убил ваш отец?

Я камердинер герцога, которого вы так невзлюбили?

До того, как она успела сформулировать ответ, его голос вырвался в виде карканья – Фэллон. Шок омыл резко высеченные черты лица виконта, отдаваясь эхом в пульсирующее изумление, дошедшее до нее. – Фэллон О'Рурк.

Звук ее имени, сорвавшийся с его губ, посеял панику в ее сердце. Он не должен был узнать ее. Не должен был вспомнить ее.

Вырвав руку, девушка успела сделать несколько шагов прочь от него, прежде чем он настиг ее и развернул лицом к себе, схватив за руки.

— Что ты здесь делаешь? — потребовал он ответа… как будто она обязательно должна была находиться в каком–то другом месте. Как будто, так или иначе, для него имело значение, где она находится.

— Я здесь работаю, — отрезала Фэллон. – Зарабатываю на жизнь, лорд Хант. Как и мой отец в свое время. Так же, как он, прислуживаю джентльменам, как вы, наверное, помните, — язвительно и обвиняюще бросила она.

— Я искал тебя…

— Зачем? – воскликнула девушка. — Ваша семья умыла руки и избавилась от меня и моих проблем много лет назад, и чтобы облегчить свою вину, отправила меня в Пенвич.

Он зацепился за название школы.

– Да, Пенвич! Я был там.

— Рада за вас, — она боролась, пытаясь вывернуться из его хватки. – Вы должны посетить это место еще раз. Йоркшир прекрасен в это время года. А теперь позвольте мне уйти.

— Нет, ты не поняла меня. Я приезжал туда, пытаясь найти тебя. Я был там в прошлом году.

— Этан. — Имя лорда Ханта прозвучало тяжело и грозно, как будто камень упал с высоты. Фэллон напряглась, моментально узнав голос, чувствуя его колебания в каждой косточке своего тела. Доминик приблизился, его ботинки издавали мягкие угрожающие щелчки при соприкосновении с мраморным полом.

— Позаботься убрать руки с моей… — его голос смолк.

Краска обожгла лицо девушки, как только слово «моей» повисло в воздухе. Все трое обменялись взглядами. Напряжение, остро ощутимое и почти осязаемое, начало медленно сгущаться в окружающем их пространстве. Наконец лорд Хант ответил: — Я отпущу ее, если она пообещает больше не убегать.

— Какое тебе дело до того, что она делает? — Желваки заиграли на лице Доминика, и она знала, что это сигнализирует о реальности угрозы. – А теперь отпусти ее, пока я не вытер тобой пол.

Лицо Ханта покрыл лихорадочный румянец, чего, как она думала, вообще не может произойти с таким негодяем, как он. Она вообще не верила, что он может относиться к чему–либо серьезно и ответственно. Он был насквозь фальшивым и легкомысленным. Типичный представитель знати.

Даже когда прозвучала угроза Доминика, виконт не освободил ее. Руки уже начинали ныть там, где он ее схватил, но она сдержала гримасу боли.

— Это тебя не касается, Дом. У нас двоих есть общее дело, которое необходимо обсудить.

— Дело? – Доминик подался вперед. Схватив Фэллон за локоть, рывком он освободил ее от захвата виконта. Он впился обжигающим взором в ее лицо – как будто она совершила какой–то страшный грех – после чего опять повернулся к другу. – О каком общем деле ты говоришь?

— Это не имеет значения.

— Повтори это еще раз, и будешь собирать свои зубы с пола. На его челюсти с бешеной скоростью задергался мускул, и в этот момент Доминик выглядел настолько диким, что казался способным на самые первобытные и жестокие поступки, и даже больше.

Лорд Хант втянул воздух, его грудь поднялась.

– Фэллон и я вместе выросли.

— Едва ли это соответствует действительности, — вставила она с горьким смешком. – Вы были сыном хозяина, а я – дочерью садовника… слишком юной для преследований с вашей стороны, благодаря чему вы лишили меня вашего милостивого внимания.

С покрытым румянцем лицом, Хант выплюнул:

— Я, черт возьми, пытаюсь объяснить кое–что. Мой отец сделал в отношении тебя особые распоряжения в своем завещании. Он всегда чувствовал себя в некотором роде ответственным…

— В некотором роде? И только? Он послал моего отца на Сейшельские острова – чертов конец земли! И ради чего? — Когда она зарычала, то почувствовала, как зубы обнажились в оскале: — На поиски цветка для его гребаных садов! — Слезы скопились в горле и мешали говорить, но она не могла остановиться. Плотину прорвало. – Он вообще когда–нибудь думал о риске, которому он подверг жизнь моего отца? О том, что на бесконечно длинный год отрывает меня от единственного близкого мне человека? — Она фыркнула и вдохнула, попытавшись успокоиться. – И, конечно, этот год превратился в вечность.

— Я посетил Пенвич и разговаривал с человеком по имени Броклхерст, — вступил Хант, когда Фэллон замолчала. — Он понятия не имел, как мне установить твое место нахождения. — Она фыркнула. – О, он знал. Мастер Броклхерст был в курсе, что Эви могла знать, где находится Фэллон.

— Броклхерсту не доставило бы удовольствия, если бы мне хоть в чем–нибудь повезло. Хотите узнать, что доставило бы ему наслаждение? — Она шагнула вперед, но теплое пожатие Доминика удержало ее столкновения. – Побои. Он наслаждался, избивая нас! Вбивая в нас Слово Божье каждым взмахом своей палки! Он также наслаждался, когда многие из нас умирали от голода и замерзали зимой в тонких туфлях и под ветхими одеялами!