Негатор. Вживание неправильного попаданца - Переяславцев Алексей. Страница 5

Работа хорошего секретаря включает в себя угадывание настроения и намерений шефа. Секретарь Хадор-ала причислял себя (с полным на то основанием) к хорошим. Но именно в этот раз он не мог угадать состояние начальника. Такого не только не было в его долголетней практике – его и быть не могло. Настроение-то он как раз угадал, хотя это было бы под силу любому другому. Но по абсолютно неясной причине гневный шеф бросился в библиотеку. Разумеется, секретарь прекрасно знал содержимое библиотеки хотя бы уже потому, что именно он приносил оттуда книги по требованию высокопочтенного. Помнил секретарь и то, что шефу эти книги большей частью ни к чему, поскольку тот знал их почти наизусть. И уж если Хадор-ал сам кинулся в них шарить… Но кое-что секретарь понял мгновенно: произошло нечто совершенно из ряда вон выходящее, и посему беспокоить шефа ни в коем случае не следует.

Поэтому звонок дверного колокольчика никак не мог показаться секретарю чем-то значимым, когда тот шел открывать дверь с намерением спровадить незваного посетителя как можно скорее.

Разумеется, особо почтенную Моану-ра секретарь узнал – иначе он не был бы хорошим секретарем. Он уже собирался завернуть посетительницу в самых учтивых выражениях, когда та прервала так и не начавшуюся речь:

– Скажите высокопочтенному, – тут на губах у доктора магии жизни мелькнула непонятная улыбка, которую, впрочем, самый неопытный секретарь не принял бы за доброжелательную, – что госпожа Моана-ра прибыла по тому самому неотложному делу, которое в данный момент очень волнует высокопочтенного.

Тот же проблеск такой же непонятной улыбки.

Секретарь умел думать быстро. Конечно, он не знал о дуэли, за которой стоял его хозяин, но он о ней догадался – так же, как и о судьбе секундантов Сагора и Дагора. Имя Моаны-ра было связано с этим поединком, хотя секретарю и не были известны детали этой связи. И вот теперь нечто странное произошло с шефом – и тут же появляется Моана-ра, которая явно знает обо всех деталях этого происшествия. Секретарь, будучи хорошим аналитиком, в совпадения не верил. Налицо был явно один из тех не очень частых случаев, когда решать должен высший.

– Я доложу о вас.

Через пару минут:

– Высокопочтенный Хадор-ал ждет вас.

Как ни странно, кандидат в академики в аналитическом искусстве уступал своему секретарю. Но в ТАКОЕ совпадение он не поверил точно так же. И теперь он мучительно пытался представить себе, как же Моана-ра ухитрилась провернуть такую диверсию, как полное лишение магических способностей, да не кого-нибудь – кандидата в академики!

Вопреки всем правилам этикета, Моана заговорила первой:

– Хадор-ал, не будем тратить время на приветствия. Сами понимаете, у меня нет причин желать вам всего пресветлого – как и у вас мне. Я сразу перейду к делу. Вы правильно догадались: сотворить то, что с вами произошло, мне не под силу…

На кратчайшее мгновение Хадор-ал подумал, что Моана все же потрясающий аналитик. Но потом его мысль перескочила на ее магические возможности – она запросто могла считать его мысли, не встретив ни малейшего противодействия.

– …хотя вы ошибаетесь, приписывая мне чтение ваших мыслей. Это мне просто не нужно. Впрочем, на правдивость ваши слова я проверяю. Суть дела в том, что у меня заготовлено письмо в Гильдию. В нем подробно описана ваша роль в поединке, а также приложена жалоба Гильдии гонцов по поводу нападения на ее члена. Сверх того, сказано, что вы полностью потеряли магическую силу и не можете ее восстановить, по каковой причине предлагается исключить вас из Гильдии магов…

Хадор-алу показалось, что он падает в пропасть, причем оттуда почему-то доносится торжествующий вой.

– …вплоть до восстановления вашей магической силы, которое, от себя добавлю, никогда не случится.

И тут до Хадор-ала дошло. Конечно же Моана ни при чем. Это все тот самый проклятый горец. Но как???

– Как это было сделано – вам знать совершенно не обязательно.

Впрыск адреналина пошел на пользу резвости мышления Хадор-ала:

– Моана, но ведь вы лично не пострадали…

– Вы ошибаетесь, этого не произошло лишь потому, что мой муж бросился под «Ледяную плеть», нацеленную на меня. Правда, мне удалось его спасти…

Как она могла его спасти??? Ведь Дагор описал характер ранений. Не могла она его спасти! Неужели…

– …с помощью командира. Он же помог вытащить меня, потому что я довела себя до магического истощения… Но это детали, они вам неинтересны. Важно то, что у меня накопился к вам изрядный счет. Личный.

Тут Хадор-ал подумал, что если бы Моана задалась целью его погубить, то просто отправила бы это письмо. Но она пришла к нему домой. Значит, ей все-таки что-то надо. Вот на чем следует сыграть.

– Какие вы видите варианты?

– Вы правильно догадались, есть вариант. Вы откровенно ответите на мои вопросы, касающиеся как лично академиков и кандидатов… не бойтесь, не всех… так и относительно некоторых темных моментов в истории Маэры. Кроме того, вы оставите на своем столе письмо, в котором объясните, что сами свели счеты с жизнью и никого в этом не вините. За это я дам вам вот что… – Моана извлекла маленький глиняный кувшинчик. – Это напиток «блаженной смерти». Вы заснете счастливым и больше не проснетесь.

Кандидат в академики заговорил очень быстро, как будто боялся, что речь не успеет за мыслью:

– Оставьте меня в живых, и я дам вам Неуничтожимый Кристалл. Вот он, – Хадор достал амулет. – Мне не по чину таким владеть, но о нем никто не знает. Во всем мире таких только три: один во владении Первого Академика, второй у его заместителя, а третий у меня.

Хадор знал, что ложь бесполезна, и потому не лгал. Насчет этого кристалла надо подумать…

– А ваши секретари, помощники и прочие?

– Они его и не видели.

– Я не знаю, каковы свойства Неуничтожимого Кристалла, поскольку ни разу с ним не имела дела. А вы оставили бы меня в живых, будь на моем месте?

– …

– Вот видите. Я точно так же осторожна, как и вы.

Теперь голос Хадора не узнал бы и его секретарь.

– Прошу о последней милости, Моана.

– А именно?

– Ответьте: кто такой ваш командир?

– Грок.

– Ваша шутка неуместна.

– Я не шучу. Он и в самом деле грок.

– Так что, выходит, все сказки о них суть правда?

– Не все. Что он не великанского роста, вы знаете. А вот насчет магии гроков – все точно. Я ничего не могу ей противопоставить, как и вы, впрочем. А вот он смог использовать свою магию мне на пользу. Но перейдем к делу. Для начала – ваше последнее письмо…

Это много времени не отняло. Зато допрос занял полные два часа. Получив последний ответ, Моана пристально поглядела на кувшинчик. И вдруг Хадор-ал подумал, что смерть и вправду может быть блаженной, если глаза Моаны-ра не лгут. И он в два глотка влил в себя настой.

– Да примут Пресветлые твою душу, – очень тихо сказала Моана, – и направят ее туда, куда следует по ее заслугам.

Но Хадор-ал уже не слушал и не слышал. Вместо потолка перед его взором вдруг появилось сияющее небо, от которого шла чистая радость. Он засмеялся и взлетел навстречу этому сиянию.

Голова кандидата в академики свесилась на грудь. Глубокое кресло не дало ему сползти на пол.

Моана чуть подумала, потом взяла амулет с Неуничтожимым Кристаллом и вышла.

Глава 3

К моему большому удивлению, Моана отчет о своих похождениях начала с Неуничтожимого Кристалла, о котором, следует добавить, я раньше и не слыхивал.

– Покажите его, – попросил я.

Так я и думал. Октаэдр, отчетливо желтоватый. В поперечнике – от шести до семи миллиметров, следовательно, от одного до двух карат. Крайне похоже на алмаз. А вот проверим. У меня в заначке есть темный корунд. Через пять минут его приносят. Этот кристалл царапает корунд – только алмаз на такое способен. А вот почему его прозвали неуничтожимым? Этот вопрос я и задал.

– Я только слышала о таких, – честно призналась Моана, – а своими глазами не видела. Говорят, что его можно закачивать энергией сколько угодно раз – ему ничего не делается.