Сладкий развратный мальчик (др. перевод) (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 37

Мне нужно

Так жестко

Кончаю

Так интенсивно

О Боже

Моя бессвязность заставляет его безумно рычать. Он садится. Пальцы впивается в мои бедра, а зубы в мою ключицу, пока он грубо входит в меня, кончая с хриплым криком, делая последний, дикий рывок.

Его руки оборачиваются вокруг моей талии, в то время, как он прижимается лицом к моей шее, пытаясь отдышаться.

Голова идет кругом. Мышцы ног ноют. Он, кажется, не собирается меня отпускать, но мне нужно сменить позицию, и я осторожно слезаю с него и ложусь рядом на кровать. Без слов, он лицом поворачивается ко мне, забрасывая мою ногу к себе на бедро, и медленно начиная толкаться своим, все еще твердым, членом в мой клитор, при этом целуя мой подбородок, щеки и губы.

- Я хочу большего. - Говорит он в темноту. - Я не чувствую себя так, будто закончил.

Тянусь вниз, аккуратно вводя его в себя снова. Это не продлится долго, но есть что-то, от чего он чувствует так - едва двигающийся, без какого-либо расстояния между нами, чернота ночи, распростертая по кровати, словно вельветовое одеяло - это заставляет меня таять, от того, как все интенсивно между нами.

- Я хочу заниматься с тобой любовью день напролет. - Говорит он в мои губы и перекатывается на меня. - Не хочу думать ни о работе, ни о друзьях, ни даже о еде. Хочу существовать только для тебя.

С этим, во мне возрастает желание узнать, что же случилось за дверью.

- Ты в порядке?

- Да. Мне просто нужно заснуть, находясь в тебе. Возможно, наши тела займутся любовью, пока наши мозги спят.

- Нет, я имею в виду, - начинаю я осторожно, - кто приходил?

Он замирает.

- Перри.

Перри. Друг, который не был с ними в Вегасе.

- Что он хотел?

Он колеблется, целуя мою шею. И наконец, отвечает.

- Не знаю. Посреди ночи? Я совсем без понятия.

Глава 13

Мне не нужно открывать глаза для того, чтобы узнать, что все еще темно. Кровать словно теплое гнездышко из одеял; простыни мягкие, пахнут Анселем и стиральным порошком. Я так устала, разрываясь между сном и бодрствованием, и поэтому слова, прошептанные мне на ухо, звучат, как пузырьки, поднимающиеся, из-под воды.

- Ты хмуришься во сне? - Теплые губы прикасаются к моему лбу, а кончики пальцев разглаживают "хмурые" морщинки. Он целует сначала одну щечку, затем другую, проводя своим носом по скуле на обратном пути к моему уху.

- Я видел твою обувь возле двери, - шепчет он, - ты в них обошла весь Париж, не так ли? Они выглядят изношенными почти до дырок в подошве.

На самом деле он не так уж и далек от правды. Париж - это карта, которая, кажется, раскрылась прямо передо мной. Каждый уголок разнообразных улиц и статуй, архитектурных зданий старее и прекраснее, чем что-либо я видела за всю свою жизнь. Я достигаю одного места, которое только усиливает мою охоту узнать, что скрывается за ним и за его приделами. Я никогда так не желала затеряться в каком-то месте до этого момента.

- Я люблю то, что ты пытаешься изучить мой город. И боже помоги тем парням, которые видят тебя проходящую мимо них в этом крошечном сарафане, который висит сейчас в ванной. Ты вероятно заимеешь армию поклонников, следующих за тобой прямо до дома, а я буду вынужден отгонять их.

Я ощущаю его улыбку на своей щеке. Матрас прогибается, и я ощущаю его дыхание в своих волосах. Мое лицо расслаблено, и даже дыхание, потому что, я не хочу просыпаться. Потому что хочу, чтобы он никогда не переставал со мной разговаривать так.

- Сегодня суббота... Я попытаюсь уйти домой пораньше. - Он вздыхает, и я слышу усталость в его словах. Не уверена, что полностью оценила то, как это для него должно быть тяжело, балансировать между ответственностью передо мной и своей работой. Представляю, как это, чувствовать, когда разрываешься в разные стороны.

- Я убедил тебя приехать сюда, а сам, практически, не появляюсь дома. Я никогда не хотел, чтобы это было так. Просто... не до конца все продумал. - Он смеется в мою шею. - Всех, кого я знаю, закатили бы глаза от этого. Оливер, Финн... в особенности, моя мама. - Говорит он с нежностью. - Они твердят, что я импульсивен. Но я хочу стать лучше. Хочу быть лучше ради тебя.

Я почти всхлипываю от этого.

- Ты не проснешься, Cerise? Не поцелуешь меня на прощание этим ртом? Этими губами, которые накликают на меня беду? Вчера я был на встрече, и когда они позвали меня по имени, я понятия не имел, о чем они разговаривали. Все, о чем я мог думать, это о твоих вишневых губах, растянутых по моему члену, и затем прошлая ночь... ох. Ее детали, я буду представлять себе весь день. Ты будешь причиной, по которой меня уволят, и когда мы окажемся на улице, без гроша в кармане, ты никого не сможешь обвинить в этом, кроме своего рта.

Больше не могу сохранять серьезное выражение лица, я смеюсь.

- Наконец-то, - шепчет он, мурлыча в мою шею. - Я уже начинал подумывать о пожарной тревоге.

***

Даже сейчас, когда я проснулась в одиночестве, пару часов спустя, я помню, как он шептал напротив моих плеч, наконец достигая моего уха. Я перевернулась на спину, с по-прежнему закрытыми глазами, окутываясь вокруг него сонными объятьями, ткань его костюма грубая, шелк его галстука соблазняет, когда падает меж моей обнаженной груди. Если бы я была менее сонной, то я бы сбросила его с себя, и начала разглядывать, как его пальцы соответствуют синякам, которые он оставил на моей коже.

Ансель приготовил для меня завтрак. Кофе и рогалик, оставленные на барной стойке рядом с кружевным чепчиком от моего костюма горничной, а под тарелкой список новых англо-французских фраз.

Сколько времени? Quelleheureest-il?

Во сколько вы закрываетесь? A quelleheurefermez-vous?

Пожалуйста, разденься. Deshabille-toi, s’ilteplaIt.

Еби меня. Жестче. Baise-moi. Plusfort.

Мне нужен огромный фалоиметатор, такого же размера, как и у моего мужа. Je voudrais le grosgode, celui qui se rapproche le plus de monmari.

Это был лучший оргазм за всю мою жизнь. C’etait le meilleurorgasme de ma vie.

Я собираюсь кончить в твой рот, красавица. Je vais jouir dans ta bouche, beaute.

Все еще улыбаясь, я направляюсь в ванну, и принимаю душ, воспоминания прошлой ночи прокручиваются в моей голове. Напор воды в квартире Анселя - ужасен, а ее температура едва ли теплая. Напоминаю себе еще раз, что я не вернусь в Сан-Диего, где единственный человек, с которым я сражалась за горячую воду поздним утром, была моя мама после своей утренней йоги. Но здесь, семь этажей людей, которых стоит принять во внимание, и поэтому я делаю себе мысленную пометку, чтобы встать завтра пораньше, и пожертвовать дополнительным часом сна, ради горячего душа. Но это не единственная вещь, которую я не пропустила бы. Те немногие, неосторожные моменты утром, когда Ансель думает, что я все еще сплю, просто стоят холодного душа. Многие из них.

***

Когда я прохожу мимо кондитерской в сторону метро, Жумона стоит снаружи, потягивая сигарету.

- Сегодняшний день уже стал ебанным кошмаром. - Ругается она, выпуская струйку дыма изо рта. - Мы распродали булочки, которые все любят, и я пролила гребанный кофе на себя. ЕМЖ.

Не знаю, почему я сижу с ней на протяжении всего ее перерыва, слушая рассказ о ее выходе из проблемной ситуации, будучи бедной двадцати-летней-с-чем-то девушкой в Париже, и о том, как ее бой-френд никогда не выключает кофе, когда уходит, или, как она бросает курить. Она не милая, ни с кем. Может быть, это потому что она - американка, и приятно беседовать с кем-то, кто не разговаривает на языке Анселя, который я вообще не понимаю. Или, может быть, мне на самом деле, не хватает общения с людьми. Что... действительно удручает.