Сладкий развратный мальчик (др. перевод) (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 43

Независимо от того, что беспокоило его, кажется, это разрешилось; Теперь он более счастливый, менее беспокойный, а наша сексуальная жизнь стала определенно ярче и менее неловкой. Отныне ни Перри, ни его последний ночной визит более не упоминаются.

Как-то одним утром, Ансель просыпается до восхода солнца, и начинает греметь на кухне. Вместо того, чтобы поцеловать меня на прощание перед уходом на работу, он выдергивает меня из постели, вручает в одну руку яблоко, а в другую чашечку эспрессо, при этом сообщая, что у нас есть целый день, который мы можем провести вдвоем. Все время воскресения - только наше. Острые ощущения подогревают мою кровь и пробуждают меня даже быстрее, чем резкий запах кофе, витающий по всей квартире.

Откусываю кусочек фрукта, улыбаюсь и наблюдаю за ним, пока он пакует пикник для нас. Затем следую за ним обратно в спальню, чтобы посмотреть как он одевается. Меня завораживает то, в каком ладу он со своим телом, когда натягивает боксеры, джинсы, как пальцы скользят по каждой кнопке на рубашке. Хочу снять с него одежду, только для того, чтобы снова посмотреть на это зрелище.

Он поднимает глаза, ловит меня за моим наблюдением, и вместо того, чтобы сделать то, что я желаю, я отворачиваюсь к окну, выпивая эспрессо одним обжигающим глотком.

- Почему ты всегда со мной такая застенчивая? - спрашивает он, подходя ко мне сзади. - Это из-за того, что мы вытворяли прошлой ночью?

Вчерашней ночью, мы выпили много вина, почти на пустой желудок, это снесло мне крышу, и я притворилась известной актрисой, приехавшей в город только на одну ночь. Он был моим охранником, якобы впустившим меня в свою квартиру, ради защиты... а затем соблазнил.

Так странно, что на такой простой вопрос невозможно ответить. Я - застенчивая. Эта черта не проявляется у меня при определенных обстоятельствах, она постоянно со мной. Но волшебство не в том, почему она появляется наружу именно с ним, а в том, как быстро она исчезает.

Но я представляю, что он ответит на это. В его присутствие я становлюсь непредсказуемой. Бывают ночи, как та, вначале этой неделе, когда с ним легко разговаривать на протяжении долгих часов - как будто являясь незнакомцами, мы знаем друг друга годами. А бывают моменты, как сейчас, когда это должно быть проще простого, но я отворачиваюсь, позволяя энергии между нами сбиваться.

Интересно, каковы его мысли по поводу того, что он женился на двуличной девушке. Одна - милая, умная, застенчивая девчушка, которую никто не знает. И другая - сексуальная, роскошная, безбашенная девушка, любящая вечеринки. Но, прежде чем, я позволяю развиться этой мысли в моей голове, ощущаю прикосновение его губ к моей шее.

- Сегодня, мы притворимся, будто у нас первое свидание, моя стеснительная. Попытаюсь произвести на тебя впечатление, и возможно потом, если у меня это получится, ты позволишь мне украсть у тебя поцелуй на ночь.

Если он продолжит своими руками поглаживать меня, и посасывать чувствительное местечко чуть ниже ушка, то я буду вынуждена наброситься на него, прежде, чем мы выйдем за пределы квартиры.

Но он устал торчать взаперти. Теперь его черед смотреть, как я одеваюсь, и он, по сравнению со мной, не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, бюстгальтер, белую майку, и длинную трикотажную юбку лазурного цвета. Как только я готова, он мягко присвистывает, подходит ко мне очень близко, захватывая мое лицо в свои руки. Двумя пальцами смахивает мою темную челку, чтобы лучше было видно мои глаза. Пальцем водит туда-сюда, рассматривая мое лицо.

- Ты - самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. - Целуя меня в уголок губ, он добавляет. - И это все еще кажется нереальным, не так ли?

Но затем он улыбается, как будто правда - что мне осталось пару недель до того, как я уеду отсюда - не волнует его вообще.

Как ты делаешь это? Хочу спросить я. Как делаешь так, чтобы над тобой не висел этот надвигающийся конец нашего веселья?

***

Я чувствую себя обожаемой и обернутой, словно в кокон, пока он обнимает меня одной рукой, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного на тротуаре, и направляемся к метро. В его свободной руке болтается сумка с нашим ланчем. Он напевает песню, здоровается с соседями, наклоняется, чтобы погладить собаку на поводке. Щенок смотрит на него своими большими шоколадными глазами, разворачиваясь в нашу сторону, будто хочет последовать домой к Анселю. Ко мне и Анселю, напоминаю я себе. Просто непостижимо, что он выбрал профессию адвоката, а затем вытворял что-то дикое, с легкостью помогал старым леди или кричал и вскакивал на столы.

- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, когда мы садимся на поезд, направляющийся в сторону Шатильен.

- В мое любимое место.

Толкаю его плечом, игриво ругая за то, что ничего не говорит, но в душе я люблю это. Люблю, что он спланировал поездку, даже если придумал ее, только когда взошло солнце этим утром. Мы пересаживаемся на другой поезд у Дома Инвалидов и все это так знакомо - уклонение от чужих тел в туннелях, указатели, пересадки без каких-либо раздумий - до боли, и независимо от того, каким бы родным не ощущалось это место, это - не мой дом.

Впервые, с тех пор как я прибыла сюда месяц назад, знала абсолютно точно, что не захочу уезжать.

Голос Анселя привлекает мое внимание к двери.

- Ici. - Бормочет он, беря мою руку и провожая через двойные двери, распахивающиеся со свистом.

Выходим из метро и проходим пару кварталов, пока не доходим до места, и мои ноги приковываются к тротуару из-за вида.

Я читала о Ботаническом саде в путеводителях, которые оставил для меня Ансель, или в крошечных картах Парижа, которые я обнаружила в своей сумке. Но за все мои дни, что я ходила и изучала Париж, я не побыла здесь, ни разу. Должно быть, он знал это, так как мы стоим напротив самого красивого сада, который я когда-либо видела.

Ici.Здесь

Кажется, он простирается на многие километры с настолько зелеными газонами, что они будто флуоресцентные, и с оттенками цветов, которых я еще ни разу не встречала в природе.

Мы идем по извилистым дорожкам, окунаясь во все это. Каждый цветок, который растет на французской земле, представлен в этом саду, сообщает он мне с гордостью, а вдалеке красуются музеи об эволюции, минералогии, палеонтологии, энтомологии. Такие честные и простые науки выражены в сводах из мрамора и в стенах из стекла, напоминая всем нам, насколько благородны они.

Повсюду, в поле моего зрения земля и почва, но она такая красочная, что кажется, мои глаза не перестанут рассматривать все это. Даже сейчас, когда я смотрю на клумбы с фиолетовыми и лавандовыми анютиными глазками, мое внимание привлекают находящиеся вдалеке ослепляющие пятна ноготков и цинний.

- Ты обязана увидеть... - Ансель останавливается, и хмыкает, прижимая два пальца к губам, пока думает, как слово будет на английском. Хоть у него и редко бывают проблемы с переводом чего-то, но я все равно не могу не быть влюбленнно-одержимой в это. Он может цыкать языком, или, как правило, сдается и говорит слово на мягком, звучном французском. - Coquelicots? - говорит он. - Нежные весенние цветы. Краснеет, иногда бывают оранжевыми и желтыми?

Качаю головой, не понимая, что за цветок.

- Прежде чем он зацветает, бутоны выглядят как яички.

Смеюсь и предполагаю.

- Маки?

Coquelicots? Маки

Он кивает, щелкает пальцами и выглядит таким радостным, как будто я сама посадила их здесь.

- Маки. Ты обязана посмотреть на маки весной.

Но идея распадается в воздухе между нами и без нашего признания. Он снова берет меня за руку, мы продолжаем идти.

Он указывает на все перед нами: на цветы, деревья, тротуар, воду, здания, камни - и говорит эти слова на французском, заставляя меня повторять их, как будто это важно, как будто если он наполнит меня знаниями, то я не смогу подняться в самолет и улететь через несколько недель.