Цена счастья - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 46
Это объяснимо.
Но где, во имя Альдоная милосердного, она научилась приручать и использовать людей? Этому не научат ни в каких школах! Для этого нужен талант, навыки, знания – и Альдонай! – полная отдача.
Можно просто использовать. Но ведь ее люди ей преданы! До глубины души!
Вирмане… Ладно, они просто подвернулись под руку. Но ведь нашла она общий язык с этими морскими волками! И вот уже приплывают корабли с черными щитами на мачтах. И эти люди преданы ей. Он видел тех, кто приходил с ней во дворец. Даже сомнений не было, что за одно слово, один неуважительный жест в ее сторону они порвут на части любого!
Пусть тут взаимная выгода, но такую преданность надо заслужить.
А Ганц? Он душой и кровью принадлежит королю. Но бережет эту странную женщину. Бережет, защищает…
Тахир? Ханганы? Излечение принца – и вот уже они чуть ли не виляют хвостиками у ее ног… Нет. Не виляют. Они преданы ей. Но почему?
– Я принимаю службу своих людей, ваше величество. И плачу им своей преданностью. Они готовы для меня на то же, на что и я готова для них. – Лиля не прятала взгляд. – Я помогла им. Дала возможность выжить, взлететь, поддержку, помощь… Я получаю то же в ответ.
– Я начинаю завидовать вам, графиня.
– Не стоит, ваше величество. Это ведь такая же каторга. Только мне легче. Я отвечаю за нескольких людей, а вы – за всю страну.
– Что-то я не наблюдаю таких же преданных…
– Ваше величество, – интонации были явно укоризненными, – не смотрите на этих, – небрежный взмах заключил в себя полдвора. – А ваши представители? Мой супруг? Я мало вращалась при дворе, но всегда есть те, кто предан королю и своей стране. Просто они обычно живут там, где преданность доказывают не красивыми словами, а делами. Например, барон Авермаль. Он усердно трудится на благо короля – без всякой надежды попасть ко двору.
– Графиня, вы заставляете меня стыдиться.
– Ваше величество, могу ли я…
– Можете. Взять Тахира и отправиться к моему венценосному брату. Сегодня же.
– Воля вашего величества – закон. – Лиля присела в поклоне. – Но как быть с моим супругом?
– Неужели такая умная женщина не сможет найти общего языка с супругом?
Лиля вздохнула. У королей как-то не принять спрашивать – издеваешься, гад? А ведь явно издевается…
– Я немедленно…
– О нет. Немедленно – вы мне расскажете, как поживают Роман и Джейкоб. Миранду я видел. Она весела и счастлива. А младшие Ивельены?
На лицо Лили набежала тень.
– Я нашла им кормилицу, ваше величество. Из вирманок. Как раз она родила, ну и…
– Разумно ли это?
– По крайней мере, они чистоплотны, – вспыхнула Лиля. – Еще не хватало, чтобы по младенцам блохи бегали!
Эдоард фыркнул.
– Как скажете, графиня, как скажете…
– Простите, ваше величество. Но грязь…
– Основа для развития болезни. Я помню. Кстати, действительно, после горячей ванны кости болят меньше.
Лиля довольно улыбнулась.
– Ваша похвала – высокая честь, ваше величество.
– Так что с детьми?
– Плачут. Писают. Спят. Едят.
А чего еще ждать от младенцев, которым месяца нет?
– Здоровы ли?
– Даст Альдонай… – Лиля сотворила знак.
– С альдоном вы виделись?
– Да, ваше величество. Согласовали списки… Ваше величество, разумно ли все книгопечатание отдавать в руки пасторов и патеров? Может быть, имеет смысл…
– Пусть начнет работу хотя бы один печатный дом. Если все пойдет хорошо, откроем еще несколько… И там уже будут работать не только слуги Альдоная.
В качестве временной резиденции Эдоард выделил королю Уэльстера один из своих летних дворцов в пригороде. Замок Тирейн.
Красивое белокаменное строение с тонкими шпилями. Роскошный сад. Куча народу. И неизменный запах… А куда деваться? Не пострадает достоинство высокородного графа или герцога от того, что нагадил он под кустом. И точка.
Лилиан сопровождали четверо вирман и Тахир. Вручая ей письмо от Эдоарда, адресованное его августейшему собрату, королевский секретарь сказал по секрету, что ее визит уже высочайше согласован.
Да, дипломатический протокол бывает строг. Но если два короля сразу хотят на него… наступить, кто станет спорить? Особенно с Гардвейгом, который и по меньшему поводу головы рубил не задумываясь.
Камикадзе – это в Японии. Здесь же всем хотелось жить.
Лилиан спешилась у парадного входа, бросила поводья подбежавшему слуге и попросила:
– Любезнейший, доложите. Ее сиятельство графиня Лилиан Иртон с докторусом дин Дашшаром по повелению его величества Гардвейга.
Спустя десять минут (между прочим, почти рекорд) появился весьма раззолоченный тип.
– Ваше сиятельство?
Лилиан чуть кивнула. Сверкнули изумруды.
– Да.
– Мое имя – Томас Райтон. Лэйр Райтон. Я состою при его величестве. Позвольте вас проводить?
– Буду благодарна, лэйр.
Лиля расцвела улыбкой, и лэйр улыбнулся в ответ. Чего уж там – не самый высокий титул. Сам, своим горбом пробивался. Только вот графы и герцоги всегда на него будут смотреть свысока. Но Лиля даже не подумала чваниться и оперлась на предложенную руку.
От своего сопровождающего Лиля узнала, что ее визит весьма кстати. У его величества с утра разболелась нога, ему уже пустили кровь и поставили пиявки. Правда, король пребывает в очень плохом настроении.
– Уйди отсюда, бестолочь! – рявкнул Гардвейг на дочь.
Анелия послушно бросила примочки и вылетела из покоев, заливаясь крокодиловыми слезами. Возиться с отцовской ногой ей было противно до тошноты. Но и выбора не было. А раз отослали… ее обидели. Пошла плакать.
Кроме того, нервы у принцессы были на пределе еще и потому, что вчера вечером ей наконец удалось переговорить с человеком графа Лорта, и этот разговор она до сих пор не могла вспоминать без дрожи.
– Он жив…
– Кто?
– Лонс Авельс. Мой…
– Знаю. Он здесь?
– Он подошел ко мне на балу… Что же делать? Что делать?..
– Эдоард знает?
– Нет. Он сам по себе, как-то спасся… Альдонай!
– Помолчи! Услышат – себя погубишь!
Выть Анелия престала, но в кружевной платочек (производства «Мариэль») зубами вцепилась. Да так, что спустя минуту принялась от ниток отплевываться. Мужчина о чем сосредоточенно размышлял.
– О чем вы договорились? – наконец спросил он.
– Встретиться в церкви и бежать.
– Умница. Значит, так. В церкви передашь ему записку. Я завтра приду к тебе, продиктую текст. Остальное – не твоя забота.
Анелия побледнела. Но выбора у нее не было. Да и выбирать не хотелось. Между троном и селом? Смеяться изволите?
– Почему не сейчас?
– Потому что мы не дома. Некоторые вещи готовить надо. Занимайся своими делами и молчи.
Сейчас Анелия спешила в свои покои и гадала, пришел ли тот человек…
Лилиан же вошла в покои Гардвейга и присела в реверансе.
– Ваше величество…
И подняла глаза, только когда прозвучало повелительное:
– Подойдите, графиня.
Гардвейг был красив даже сейчас, а уж в пору юности, наверное, ослеплял своей внешностью. Золотые волосы, мощное телосложение, яркие голубые глаза, умное лицо… Лев Уэльстера.
Увы, Лев был болен. Сейчас он полулежал на кушетке, одна нога его была вытянута и покоилась на табурете, над ней хлопотал какой-то тип. Докторус?
Да, похоже. Иначе зачем бы ему сажать на ногу пиявок?
Фу-у-у…
Были, были в медицине разделы, которые Лиля ненавидела всем сердцем. А именно – гирудотерапия. В бытность студенткой она соглашалась брать пиявок только в перчатках. Ее тошнило от одного вида, она ненавидела этих тварей всей душой, несмотря на их несомненную пользу. Увы…
– Ваше величество, мой король приказал нам приехать сюда…
– И осмотреть мою язву. – Гардвейг действительно был не в настроении. – Что встали? Действуйте!
– Вы позволите, ваше величество?
– Я же сказал! – рявкнул Гардвейг.