Рождество Темного Охотника (ЛП) - Кеньон Шеррилин. Страница 2

Он никогда не гордился этим. Галлахер принимал как данность, что женщинам нравится смотреть на него, и они частенько делают ему различные предложения. И, несмотря на то, что он практически поддался соблазну раз или два за эти десятилетия, он никогда не касался другой женщины.

Только не когда его жена еще жива. Галлахер мог нарушить все известные законы, но клятв он не нарушал никогда. Особенно клятв, данных тем, кого он любит. Даже после смерти Розали у него не было желания касаться другой женщины. Поэтому Галлахер просто вежливо кивнул им и прошел дальше.

Вскоре он оказался в педиатрическом отделении. В животе свернулся узел, когда он понял, куда попал. Однажды он надеялся добраться до больницы, чтобы увидеть сына.

Ему не удалось.

В дикой спешке он бездумно покинул офисное здание и пытался сесть в машину, когда понял, что окружен копами.

Галлахер, никогда прежде не уклонявшийся от драки, поднял руки. Ради Розали он был готов сдаться.

Они пристрелили его на улице, словно бешеное животное.

Не зная, как справится с воспоминаниями, Галлахер был готов развернуться и уйти, когда нечто странное привлекло его взгляд…

Он увидел необычного эльфа, одетого в красную рубашку Санты с очень короткой красной юбкой и красно-белыми гольфами, которые исчезали в паре шнурованных черных армейских ботинок. Она пела с группой детишек, голос ее в своей красоте мог бы посоперничать с хором ангелов. Девушка была высокой и пугающе привлекательной со странными красно-карими глазами, которые скорее всего были линзами, заостренными ушами и черными волосами с полосками красного.

Но больше всего Галлахера шокировал мужчина рядом с ней.

Ашерон Партенопайус. Славный лидер Темных Охотников сидел на полу, в окружении детей, играя на черной гитаре и подпевая женщине.

Галлахер был поражен этой сценой. Он знал Эша много лет, но никогда не видел его расслабленным. Обычно Ашерон окружал себя аурой холодности и смертельной опасности. Она предупреждала людей держаться на расстоянии, если они хотели жить.

Но это был не тот Эш, которого он видел сейчас. Человек на полу сам выглядел, как ребенок. Добрый и открытый. Глубокий голос Эша сливался с голосом эльфийки, когда они пели «Впусти немного любви в свое сердце» Джеки Десхана.

– Не каждый день такое увидишь, да? Два гота, устраивающие рождественскую вечеринку для больных детишек.

Галлахер обернулся и увидел рядом чернокожую женщину-доктора. Она выглядела уставшей, но радостной, наблюдая за Эшем и его эльфийской помощницей, развлекающими детей.

– Не то слово,– ответил Галлахер.

Доктор улыбнулась.

– Надо признать, я не сразу привыкла к такому, когда начала тут работать пару лет назад. Я думала, что это шутка, когда мне впервые рассказали о Готе-Хранителе и его детском фонде.

Галлахер приподнял бровь, услышав прозвище.

– Так он часто тут бывает?

– Каждые пару месяцев или около того. Он всегда приносит подарки для детей и персонала и играет с малышами.

Галлахер не был бы удивлен больше, даже если бы она сказала, что Эш каждый раз сжигает госпиталь до основания.

– Правда?

– Да. Мы думаем, что он, скорее всего, богатый ребенок, которому хочется творить добро. Самая удивительная штука в том, что дети становятся абсолютно спокойными и послушными, всякий раз, когда он приходит. У них снижается давление, и пока он здесь им не требуется обезболивающее. Когда он уходит, они спокойно спят часами. А лучше всего то, что у пациентов с раком наступает ремиссия на несколько недель после этого. Я не знаю, что такого есть в этом молодом человеке, но он действительно меняет их жизнь к лучшему.

Галлахер мог это понять. Каким бы пугающим не был Эш иногда, было в атланте что-то странно успокаивающее.

Как только Эш понял, что Галлахер здесь, на его лицо упала пелена. Юмор в глазах погас, а сам Эш заметно напрягся. Он снова стал мрачным лидером с девизом «пленных-не-берем», которого Галлахер хорошо знал.

Как только закончилась песня, Эш протянул гитару одному из старших детей и извинился. Он встал и покинул комнату в своей обычной свободной манере хищника. На его лице ничего нельзя было прочесть, когда он скрестил руки на груди и подошел к Галлахеру.

– Святой Эш – кто бы мог подумать?

Эш пропустил его комментарий мимо ушей.

– Что ты тут делаешь?

Галлахер пожал плечами:

– Просто проходил мимо.

Эш склонил голову:

– Мимо проходил? В последний раз, когда я проверял, Чикаго находился к северу от Батон Руж [2], а не к югу.

– Знаю. Но раз уж я был так близко, то думал заглянуть в «Убежище» и пожелать всем счастливого рождества.

Эш прислушался к мыслям Галлахера и позволил чувствам мужчины проникнуть в себя. Жена Джейми умерла от старости прошлым летом и ее смерть сильно потрясла ирландца.

«Услышав» о ее смерти, Эш тут же отправился к Джейми лишь для того, чтобы узнать: Джейми нарушил Кодекс и навещал ее, пока она была в госпитале.

Эш решил закрыть глаза на это нарушение. Он мог не знать любви человеческого существа, но понимал тех, кому повезло ее иметь.

– Знаешь что? А почему бы тебе не остаться до Нового года, раз уж ты все равно здесь?

Джейми фыркнул:

– Мне не нужна твоя жалость.

– Это не жалость – это приказ. Поскольку Кириан отошел от дел, Талону может понадобиться помощь. В это время года ситуация ухудшается. Даймоны направляются на юг, туда, где теплее и люди выходят на улицы отмечать Новый год.

– Ты спятил или как?

Прежде чем Эш успел ответить, эльфийка вышла из палаты, прижимая к своему бедру малыша.

– Акри? – позвала она Эша странным певучим голосом. – Могу я его оставить себе? – Она потрепала пухлую ножку, выглядывающую из-под больничного халата. – Смотри, он – хорошая еда. Тут много жира.

Черноволосый малыш рассмеялся.

– Нет, Сими, – твердо ответил Эш. – Ты не можешь оставить ребенка себе. Его мама будет скучать.

Она надулась.

– Но он хочет домой с Сими. Он сам так сказал.

– Нет, Сими, – повторил Эш.

Она обиженно засопела:

– Нет, Сими, никакой еды. Бла-бла-бла. Твой папочка тоже такой зануда? – Спросила она у малыша.

– Не-а, – ответил он, вцепившись руками в один из ее красно-черных рожек.

Эш вздохнул.

– Сими, отнеси ребенка обратно.

Она подошла к нему ближе.

– Ладно, поцелуй меня и я пойду.

Эш выглядел так, словно ему было жутко неуютно, когда он взглянул на Галлахера, а потом снова на нее.

– Только не перед Охотником, Сими.

Она издала странный животный звук, глядя на Галлахера.

– Сими хочет поцелуй, акри. Я буду ждать сто лет. Ты знаешь, что я это могу.

Сказать, что Эш выглядел недовольным, было бы явным преуменьшением. Он наклонился и быстро поцеловал ее в бровь.

Она засветилась от гордости и ушла с малышом.

– Кто это? – спросил Галлахер, – Или лучше спросить – что это?

– Если коротко, то тебя это не касается. – Эш потер рукой лоб, как будто ему было больно. – Так на чем мы остановились?

– Я спросил, почему ты предоставляешь мне временные обязанности в Новом Орлеане?

– Потому что Талону может потребоваться помощь.

– Интересно мне знать, что сказал бы сам Талон?

– Он сказал бы не бесить меня.

Галлахер издал полусмешок:

– Ладно, тогда я воспользуюсь советом и приму твое предложение.

Эш наблюдал за девушкой в палате.

– Ты можешь остановиться у Пельтье в Убежище. А мне лучше пойти прямо сейчас, пока один из тех детишек не очутился на коробке с молоком [3].

Галлахер увидел, как Эш поспешил в палату, где отобрал у своей спутницы маленькую девочку и усадил ее в сторонку. Эльфийка, пританцовывая, двинулась к другому ребенку.

Пытаясь избавиться от ощущения странности, Галлахер встряхнул головой и направился к лифту, чтобы снова попасть на нижний этаж и узнать о состоянии его пациентки. Медсестра сказала ему, что с ней все будет в порядке. Галлахер вздохнул с облегчением.