Обреченные - Кейт Лорен. Страница 8

— Ума не приложу, — после некоторой заминки сообщила Шелби, — Какую-то бессвязную невнятицу. В следующий раз попробуй выговаривать четче.

Она вышла из ванной и сунула ноги в пару оранжевых шлепанцев.

— Время завтракать. Ты идешь или как?

Люс выскочила в комнату.

— А что мне надеть?

Она все еще была в пижаме. Франческа прошлой ночью ни слова не сказала про требования к одежде. Но с другой стороны, она не упомянула и о соседке но комнате.

Шелби пожала плечами.

— Я тебе что, полиция мод? Что потребует меньше всего времени. Я есть хочу.

Люс втиснулась в облегающие джинсы и черную кофту с запахом. Она бы предпочла потратить еще несколько минут и привести себя в порядок перед первым школьным днем, но только подхватила рюкзачок и следом за Шелби вышла из комнаты.

Коридор общежития при дневном свете выглядел иначе. Повсюду виднелись то огромные прозрачные окна, выходящие на океан, то встроенные шкафы, плотно набитые толстыми и яркими книгами в твердых обложках. Полы, стены, потолки ниш и крутые изгибающиеся лестницы были из той же кленовой древесины, из которой изготовили и мебель в комнате Люс.

Из-за этого все помещение могло бы производить впечатление уютного бревенчатого домика, вот только планировка в этой школе оказалась столь же замысловатой и причудливой, сколь скучной и прямолинейной была в Мече и Кресте. Казалось, через каждые несколько шагов от коридора ответвлялись меньшие боковые проходы, а винтовые лестницы таяли в глубине тускло освещенного лабиринта.

Миновав два лестничных пролета и то, что показалось Люс потайным ходом, девочки вышли на свет дня сквозь двустворчатые стеклянные двери. Солнце светило невероятно ярко, но воздух был достаточно прохладным, чтобы Люс не пожалела о надетой кофте. Пахло океаном, но не вполне как дома. Запах был менее соленый, чем на Восточном побережье.

— Завтрак накрывают на террасе.

Шелби указала на просторную зеленую площадку. Эту лужайку с трех сторон ограждали густые кусты синей гортензии, а с четвертой она обрывалась прямо в океан. Люс с трудом осознавала всю красоту места, в котором расположена школа. Она не представляла себе, как сумеет выдержать целый день занятий в помещении.

Когда они подошли к террасе, Люс заметила еще одно здание — длинное прямоугольное строение с гонтовой кровлей и жизнерадостными окошками в желтой отделке. Крупная, ручной резьбы вывеска висела над входом. «Столовая» — гласила надпись в кавычках, как будто пыталась выглядеть иронической. Это определенно была самая симпатичная столовая из всех когда-либо виденных Люс.

Террасу с беленой чугунной уличной мебелью заполонили около сотни самых расслабленных с виду школьников, каких девочка вообще встречала. В большинстве своем они сидели, сбросив обувь и положив ноги на стол, и лакомились поданными на завтрак изысканными блюдами — сэндвичами с яйцом, бельгийскими вафлями с фруктами, ломтиками сытного слоеного пирога со шпинатом. Ученики читали газеты, болтали по сотовому телефону, играли на лужайке в крокет. Люс насмотрелась на богатых подростков еще в Довере, но на Восточном побережье те выглядели скорее зажатыми и надменными, а не загорелыми и беззаботными. Эта картина больше напоминала первый день лета, чем вторник в раннем ноябре. Все здесь смотрелось так симпатично, что почти не раздражало самодовольное выражение на лицах этих ребят. Почти.

Люс попыталась представить тут Арриану — что она подумала бы о Шелби или об этой трапезе на взморье, как она, вероятно, не могла бы выбрать, над чем ей позубоскалить для начала. Девочка сожалела, что не может сейчас обернуться к подруге. Как хорошо бы сейчас посмеяться вместе.

Оглядываясь, она нечаянно встретилась глазами с парой учащихся. С симпатичной смуглой девочкой в платье в горошек и с зеленой косынкой на гладких черных волосах. И с рыжеволосым широкоплечим пареньком, уминающим один за другим блины из огромной стопки.

В первое мгновение Люс захотелось отвернуться сразу же, как только это случилось, — безусловно, наиболее безопасное решение для Меча и Креста. Но… ни один из этих ребят не уставился на нее с враждебностью. Больше всего в Прибрежной школе ее поразил не ясный солнечный свет, не легкомысленная терраса с завтраком и не запах больших денег, витающий над всеми. А то, что здешние ученики улыбались.

Ну, то есть большинство улыбались. Когда девочки нашли пустой столик, Шелби подобрала с него небольшую табличку и бросила наземь. Люс наклонилась и прочла надпись «занято», и тут же парень примерно их лет в костюме официанта с черным галстуком-бабочкой подошел к ним с серебряным подносом.

— Этот стол за… — начал было он, но голос его внезапно дрогнул.

— Кофе, черный, — перебила его Шелби и обратилась к Люс: — А ты чего хочешь?

— Э-э, мне того же, — промямлила Люс, смущенная тем, что ей прислуживают, — Разве что чуть-чуть молока.

— Стипендиаты. Вынуждены вкалывать, если хотят свести концы с концами.

Когда официант со всех ног кинулся за кофе, Шелби демонстративно закатила глаза, подобрала со стола «Сан-Франциско кроникл» и, зевнув, развернула первую страницу газеты.

Примерно тогда же Люс сочла, что с нее довольно.

— Эй.

Она силком отвела руку Шелби вниз, так, чтобы увидеть ее лицо из-за газеты. Густые брови девочки изумленно приподнялись.

— Я раньше сама была стипендиаткой, — известила ее Люс, — Не в прошлой школе, но в предыдущей.

Шелби стряхнула ее руку.

— Предполагается, что эта часть твоего резюме тоже должна меня впечатлить?

Люс как раз собиралась спросить, что же такого Шелби о ней слышала, когда на ее плечо легла теплая рука.

Франческа, учительница, прошлой ночью встретившая девочку в дверях, улыбалась ей сверху вниз. Высокого роста, она держалась величественно и с изяществом, которое как будто давалось ей без малейших усилий. Мягкие светлые волосы Франческа аккуратно зачесывала на одну сторону, а губы подкрашивала глянцево-розовым. На преподавательнице было превосходно сидящее, облегающее черное платье с синим поясом и подобранные к нему туфли с открытым мыском и на высоком каблуке. В сравнении с ней любой почувствовал бы себя безвкусно одетым и отставшим от моды. Люс пожалела, что не воспользовалась хотя бы тушью для ресниц. И пожалуй, что на ногах у нее покрытые коркой грязи кеды.

— О, прекрасно, вижу, вы поладили, — заулыбалась Франческа. — Я не сомневалась, что вы быстро подружитесь!

Шелби промолчала, но зашелестела газетой. Люс только прочистила горло.

— Думаю, ты легко привыкнешь к Прибрежной школе, Люс. Она для этого и предназначена. Большинство наших одаренных учеников расслабляются сразy по приезде.

«Одаренных?»

— Разумеется, ты можешь обращаться ко мне с любыми вопросами. Или просто положись на Шелби.

Впервые за все утро Шелби рассмеялась. Ее смех оказался резким и хрипловатым — Люс скорее ожидала бы, что так будет смеяться старик, заядлый курильщик, а не увлеченная йогой девочка-подросток.

Сама же Люс невольно нахмурилась. Меньше всего на свете ей хотелось бы «расслабляться» в Прибрежной школе. Она не имела отношения к кучке избранных «одаренных», любующихся океаном с террасы. Она принадлежала к числу обычных людей — людей, наделенных душой, знающих, что такое жизнь. Таких, как Дэниел. Она по-прежнему не представляла, зачем она здесь, помимо того, чтобы временно спрятаться, пока Дэниел разбирается со своей… войной. После этого он намеревался забрать ее домой. Или куда бы там ни было.

— Что ж, увидимся на занятиях. Приятного аппетита! — бросила Франческа через плечо, плавным шагом направившись прочь, — Попробуйте слоеный пирог!

Она жестом велела официанту принести обеим девочкам по порции.

Когда учительница ушла, Шелби шумно отхлебнула большой глоток кофе и утерла рот тыльной стороной кисти.

— Гм… Шелби…

— Никогда не слышала поговорку «Когда я ем, я глух и нем»?

Люс со стуком опустила кофейную чашечку на блюдце и нетерпеливо подождала, пока нервничающий официант поставит перед ними тарелки с пирогом и снова исчезнет. Отчасти ей хотелось подыскать другой столик. Повсюду вокруг нее велись оживленные разговоры. А если ей не удастся присоединиться ни к одному из них, то даже сидеть в одиночестве будет лучше, чем вот так. Но ее несколько смущали слова Франчески. Зачем отзываться о Шелби как о замечательной соседке по комнате, когда очевидно, что у этой девицы отвратительный характер? Люс покатала на языке кусочек пирога, понимая, что не сможет толком есть, пока не выскажется.