Моя сказка (СИ) - "Джиллиан". Страница 23

— Так причина только в этом? — остро посмотрела на неё мачеха. — Коротко и быстро: что произошло?

— Баронет Вустер увидел, что я общаюсь с представителем ковена Драконьих оборотней, и решил, что я подхожу ему в качестве жены. Всё.

— Сядь, — велела заинтересовавшаяся мачеха и указала в сторону кресел. — Теперь разберёмся. Где тебя увидел баронет? Откуда у тебя такие знакомства с драконами?

Через пять минут допроса мачеха кипела от ярости.

— И это мои дочери?! Дуры последние!! Сами толкнули тебя к баронету?! Сколько раз я им объясняла, что не на виду, только не на виду?! Дуры!! Знать бы заранее, что их нельзя оставлять без присмотра!! — злобно причитала она, бегая по просторному холлу, то и дело плюясь в сторону рыдающей Ивет и заламывая руки при звуках слезливых воплей из комнаты Лунет.

Синд, скромно съёжившись, сидела в кресле и старалась стать ещё меньше. Но главное было впереди, и она не знала, когда ещё можно будет вклиниться в крикливый монолог мачехи. Наконец та выдохлась. И девушка быстро попросила:

— Мадам, заберите меня домой!

— Что-о?! Из-за тебя вся эта заваруха, а ты теперь изображаешь смиренную овечку и требуешь оградить тебя от всех проблем?

— Нет, мадам, — успела вставить Синд.

— Что — нет?!

— Я всё равно не могу ходить в университет на занятия — просто не в чем, у меня даже обуви нет. Поэтому и прошу отправить меня домой. Ну, пожалуйста! — И Синд тоже заплакала — на этот раз искренне, вспомнив свои лохмотья, не поддающиеся починке.

Отплакавшись и попутно удивившись, что ей дали время на это, она вытерла слёзы.

— Та-ак, — тихо и угрожающе сказала мачеха. — Так эти две дуры не только подделали доверенность, но и не давали тебе тех денег, которые я присылала?

Девушка только помотала головой. Мачеха кинула взгляд на её босые ноги. Синд, даже не ведясь на этот придирчиво внимательный взгляд, знала, что видит женщина: кожа расцарапанная, в синяках и в порезах, черноватых от засохшей крови.

— Где ты шляешься? Почему у тебя ноги в таком состоянии?

— Я учусь на факультете травников, мадам, и мне приходится часто бегать в лес за травами для практических занятий, — тоненьким голоском пролепетала Синд.

Мачеха, что-то соображая, некоторое время смотрела на покорную падчерицу, а потом взорвалась, как вулкан! Этот вулкан лавой пролился сначала в комнату Ивет, завизжавшей от ужаса, а потом к Лунет, взвывшей от горя. Синд опомниться не успела, как перед нею грохнулась мягкая куча самых разнообразных вещей. Мачеха встала перед ней, уперев руки в бока.

— Руки у тебя из нужного места растут — переделаешь на себя! Тем более что ты худышка, а эти — зажрались! Обувь тебе дать не могу — размер у этих, как у крокодилов! Купишь на стипендию — последнюю тебе помогли забрать у Лунет, насколько я слышала! — Передохнув, мачеха снова рявкнула: — Почему ты раньше не сказала, как они с тобой обращаются?! Почему не написала?!

— Мадам, а вы бы поверили? — робко спросила девушка, изумлённо рассматривая кучу хорошо ей знакомой одежды: она столько раз её стирала и гладила!

— Конечно, не поверила бы! Но хоть приехала бы с тобой разобраться из-за твоего вранья — может, и увидела бы своими глазами! У, коровы… Так. Что теперь? — Мачеха, свалилась в кресло по соседству и устало выдохнула. — Скандал на всё королевство…

— Не будет никакого скандала, — спокойно, хоть и тихонько сказала Синд.

— Говори, — не глядя, велела мачеха. — Что хочешь за это?

— Можно, я буду жить сама по себе, а сёстры — сами по себе? Мне дали комнатку — я не буду мешать сёстрам, а они забудут про меня? — с надеждой спросила Синд. — Мне всего лишь хочется учиться, мадам! Пожалуйста! Мне нравится собирать травы, мне нравится читать книги и учиться травничеству!

— То есть заявления ты не будешь писать? — уточнила мачеха.

— Нет. — Девушка с надеждой взглянула на женщину, добавив: — Они же мои сёстры!

Когда спустя полчаса высшие официальные лица университета и мачеха с дочерьми засели в кабинете общежитского начальства, Синд при всех заявила, что не будет писать заявления на любимых сестёр. Принц, настолько скромно присутствовавший на разбирательстве, что его присутствие прошло мимо внимания мачехи, поднял бровь.

Девушка бросила на него взгляд мельком и снова отвела глаза.

— Да, — терпеливо ответила она на повторный вопрос. — Мы просто играли. Драка была шуточной. Была бы серьёзной, я бы не дала себя в обиду.

— Но… — начал было ректор, крепкий приземистый мужчина, — наши целители в больнице обнаружили, что ваши повреждения…

— Простите, что перебиваю. — Синд встала со стула и присела перед ректором. Мачеха ещё в апартаментах сестёр дала истинную клятву оставить её на Студенческом архипелаге в обмен на отсутствие необходимого для разбирательства заявления, и теперь девушка вела себя гораздо смелей. — Могу предложить вам спарринг, милорд. И тогда вы на практике убедитесь: всё сказанное мной о том, что я не дам себя в обиду, — правда.

Мужчины рассмеялись было, но утихли после подтверждения со стороны Нормана:

— Подтверждаю сказанное студенткой.

Углубленная в свои мысли и испуганная происходящим, угнетённо ожидая страшных последствий, мачеха даже после этих слов не поняла, что этот странный мужчина с некрасивым лицом — тот самый принц, которого обычно на парадных портретах рисуют, сильно льстя его внешности.

После клятвенных заверений старших сестёр, что они будут скромно вести себя и не пропускать занятий, их отпустили. Мачеха вышла из кабинета первой, стараясь держаться несправедливо обиженной героиней, за нею дочери — счастливые! Синд успела шепнуть им на ушко, что не собирается забирать их шмотки.

Когда из кабинета выходили мужчины, из дверей библиотеки, расположенной рядом, выглянул библиотекарь и заулыбался:

— Студентка Синд, вы не забыли, что собирались забрать отложенные книги?

Девушка оглянулась на остановившихся представителей высшего университетского начальства.

— Идите-идите, Синд, — доброжелательно кивнул ректор.

— Спасибо! — Синд присела перед ним в книксене и радостно побежала в библиотеку, не заметив, как после недолгого размышления за нею двинулся Норман, а с ним и его друзья.

Минут десять понадобилось, чтобы записать все взятые книги, и все десять минут девушка только не приплясывала от радости: она свободна! Свободна положить любую свою вещь, куда ей заблагорассудится! Свободна от глупого и издевательского внимания сестёр! Свободна от смирения, которое сёстры воспринимали как дозволение поступать с нею, как с нелюбимой куклой! Свободна, чтобы учиться в полную силу! Причём всему, что она захочет, потому что теперь некому будет доносить мачехе, чем она занимается!

Мачеха решила взять для сестёр наёмную домработницу из бедных студентов. Синд радовалась: с чужой девушкой сёстры не осмелятся поступать так, как с нею! Побоятся, что та нажалуется начальству. Но самое главное для неё, для Синд, — мачеха запретила своим дочерям бегать к Синд в комнату! Правда, девушка выговорила право навещать сводных сестёр. Пришлось: иначе бы мачеха не поверила в её любовь к сёстрам.

Библиотекарь положил тяжеленную стопу книг по травничеству на подставленные руки девушки и встревоженно спросил:

— Донесёшь? Может, не надо было брать сразу все?

— Мне в них нужно совсем немного. Я выпишу быстро и быстро верну, — пообещала сияющая девушка и повернулась к двери. И остановилась.

— Я помогу донести, — безучастно сказал Норман и снял книги с её рук.

— Лорд Норман? — удивился библиотекарь. — Добрый день!

— Мы подождём тебя здесь, — сказал Фернан, улыбаясь изумлённой Синд и кивая принцу. Эймери сразу прошёл в зал библиотеки.

Ни слова не сказав, Норман развернулся и пошёл к лестнице. Синд поспешила за ним. На первой же лестнице он спросил, не оглядываясь:

— Почему ты не написала заявления?

— Так надо, — спокойно ответила девушка. — Если бы написала, ничего хорошего бы не случилось. Сёстры остались бы в убеждении, что они правы, а в их несчастье виновата только я. Сейчас же им волей-неволей придётся учиться и зарабатывать репутацию обычных студенток. Девушка, которую наймёт мадам, будет еженедельно присылать мачехе письма с подробным отчётом о том, как ведут себя Ивет и Лунет. Это тоже счастье, потому что не меня они будут ненавидеть и не мне говорить гадости. И я, наконец, смогу учиться, а не мыть полы и посуду до утра в таком виде, что любой может подойти ко мне и подставить ботинок, чтобы я отчистила пятно на нём. Буду учиться, а не спать на лекциях, — мечтательно вздохнула Синд.