Клинки севера - Илларионова Алина. Страница 50

Найти особняк не составило труда: к нему звало кольцо и сходились тропинки.

«Да-а… здесь я, пожалуй, провела бы каникулы!» – восхитилась Алесса, разглядывая здание из-за кедрового ствола. Сейчас, в лучах солнца, пустой дом с наглухо задернутыми шторами зловещим не выглядел. Первый этаж то ли действительно был выше раза в полтора, то ли казался таким благодаря стройным колоннам с похожими на крученые бараньи рога верхушками, а ко второму лепились узкие ажурные балкончики. Но шагнуть за изгородь ночью Алесса рискнула бы только в том случае, если шаг от нее вел бы в бездну. Здесь, на отшибе, никто из города не услышит криков, хоть режь. В парке и на веранде меж колонн поселится мгла, и кто знает, что блуждает в ней в отсутствие хозяев? Может, стенают сонмы посольских призраков, нашедших предпоследний приют в объятиях пылких южных девственниц…

…или упырей, алчущих девственной крови…

…или демонов, алчущих девственной души…

…кольцо сердито куснуло за палец.

Это был не демон и не упырь. Это был Вилль. По-прежнему крепкий и подтянутый, только теперь кожу покрывал загар, что по контрасту с ослепительно-белыми широкими штанами смотрелось просто восхитительно. Рубашку он не надел, поэтому знахарка разглядела на предплечье что-то вроде браслета, обвившего руку до локтя. Ее друг Арвиэль, каким он стал красивым! И волосы колечками падали на плечи, как ей мечталось! Аватар вышел на балкон и потянулся так, что Алессе показалось, будто слышен хруст суставов, разминаемых после сна (крепкого и безмятежного, нагишом на шелковых простынях, да!).

Засмотревшись, вдруг поймала себя на том, что уже занесла ногу, дабы явиться во всей красе, и спешно подобрала конечность обратно. Летописная получится встреча: она – при параде и в шляпе, он – при пижаме. Здра-авствуйте, господин посол! Нет, Алесса была бы не против, но Вилль… Вилль есть Вилль, и «привет» он скажет по-орочьи.

В голову закралась шальная идея дождаться, пока аватар выйдет в парк, чтобы прыгнуть сзади ему на спину. Мол, не ждали?!

«Да, и помрем мы с улыбкой», – проворчала пантера.

В этот момент Вилль обернулся на чей-то окрик, а Алесса так и ахнула: да он себе на спине грифона намалевал, патриот шушелев! Лопаткой для блинов по голове! Или скалкой!

Но произошедшее следом шокировало до такой степени, что мысли об изощренных способах воспитания попросту вылетели из головы.

Из проема вышла женщина и остановилась напротив аватара. Даже гнев не исказил тонких черт ее бледного красивого лица. Женщина выговаривала, а Вилль хмурился, но слушал. Алессе бросилась в глаза крупная рубиновая брошь на лямке лилового платья. Разглядеть ее как следует было невозможно, но что-то неуловимо знакомое цепляло. Звездой блеснул алмаз…

Ответ, казалось, кружил у самой головы, как рыбка у крючка с хлебным мякишем: клюнуть или нет, вдруг надуют?

Тонкий палец нравоучительно ткнул аватару в нос. Вилль вдруг клацнул клыками, будто собираясь откусить оный, а когда палец отдернулся, захохотал. Женщина тоже рассмеялась, сверкнув жемчужными зубками, и потянула его за руку, как ребенка. Вилль послушно пошел следом, однако от фривольного шлепка не удержался.

То ли туча на солнце набежала, то ли вовсе оно погасло, но у Алессы потемнело в глазах, а когда она протерла их кулаками, балкон уже был пуст, и лишь занавески покачивались на ветру. Проморгавшись, кинулась к изгороди. Как жестоко, когда в один миг разбиваются мечты, и ледяной звон их осколков дрожит в ушах…

Алесса перемахнула изгородь, сама не заметив как, съехала под холм в густые заросли и рухнула на колени, уткнувшись лбом в землю и зажав уши руками. Лучше ничего не видеть, не слышать и не знать. И не помнить.

Зачем вообще пришла сюда? Зачем пришла сейчас?!

Все она виновата – никчемная, лживая побрякушка!

Словно в тумане, когда все происходящее кажется нереальным, Алесса разбинтовала палец и дернула, но кольцо, кажется, сжалось еще сильнее. Как и сердце. Да, и раньше она понимала, что Вилль старше и с женщинами наверняка опыт у него имеется. Но это было ДО нее, и потом, одно дело понимать, другое – наблюдать воочию.

Ну почему-у-у?!!

Алесса уронила ватные руки на колени, безучастно наблюдая, как по коже стекают жгучие капли. И сколько так просидела – неизвестно…

«Вернемся домой…» – наконец шепнула пантера.

Алесса подняла голову. Да! А ты, Винтерфелл, будь счастлив… с кем хочешь! Злиться надо только на себя. За глупость. За самоуверенность. За наивность. Правильно северингский леший говорил, мол, береги косу, ведь коса – это девичья гордость. А теперь и той нет.

Вниз с холма бежалось легко, к тому же в три хлыста подстегивали обида, униженное самолюбие и распроклятое осознание того, что ее предали. Уже в городе ноги остановились сами, лучше хозяйки чувствуя, что еще шаг – и она свалится от усталости. Пришлось передохнуть на скамейке.

Кошки на душе не просто скребли, а душераздирающе скрежетали. Шаг вперед, другой – это как плыть против течения. Но впереди ее ждут свои, а чужой остался за спиной. Не оборачиваться! Алесса сглатывала, но комок увяз в горле намертво. Уйдет ли когда-нибудь вместе с барабанным боем ставшего вдруг чужим сердца?

После очередного приступа мучительных сомнений – не вернуться ли, пришлось взять извозчика. Одет он был в серый халат с длинными рукавами, правил серой клячей, и сиденье в повозке тоже было серым, истершимся.

– Вы не можете подхлестнуть лошадь? Опаздываю, – прошелестела девушка, протягивая империал. Золото – оно и в Скадаре золото, неважно, что иностранное.

Они встретились одинаково тоскливыми взглядами, Алесса тоскливо забралась на сиденье, а возница с не большим задором шлепнул клячу по боку длинным прутом с кисточкой на конце. Зеленой, как ни странно. Хвост замотался бойко, но скорости это не прибавило.

Ну почему, почему Берен говорил, будто аватары – однолюбы?! Ошибся?

Или соврал.

Сколько бы Алесса ни называла Вилля бабником вслух, в душе так не считала никогда, однако, стоило упустить его из виду, сущность не замедлила проявиться. Истинная сущность. Нашел заморскую красавицу старше себя, да и в Равенне наверняка от одиночества не страдал.

А как же новогодний ужин в караулке?

Так и не отправленное письмо?

Браслет в подарок?

Кольцо? Колечко…

…Брошка!!!

– Вперрре-од!!!

Голос против воли сорвался на рык.

Когда во двор влетело нечто дребезжаще-визжаще-матерящееся, висячие уши сторожевого пса взвились над макушкой парой гордых лопухов. Гостиничный талисман с мостков бултыхнулся в пруд, растопырив крылья, и поднял такую волну, что красноголовых уток вынесло на берег. Повозка, описав на крохотном пятачке лихую дугу, замерла к воротам передом. Кляча танцевала всеми четырьмя ногами: то ли молодость в голову ударила, то ли что погорячее. Утки обвиняли в невежестве, обкряканный пеликан сбивчиво оправдывался, к общему гвалту присоединились вороны; бесхвостая кошка, улучив момент, вынырнула из-под крыльца и шмыгнула мимо носа сторожа, унося ощипанную куриную ногу.

– Доплатить? – оправляя волосы, поинтересовалась знахарка.

– Не-не-не н-надо! – замахал длинными рукавами возница. Алесса едва успела убрать ногу со ступеньки, когда кляча вдруг встала на «свечку», и скрежет буксующих по мостовой колес смешался с торжествующим лошадиным визгом.

Сердце колотилось как бешеное.

Придержать дверь, не дав ей грохнуть о стену. Собрав волю в комок, унять проклятую дрожь и желание бежать, бежать… Еще набегается! Обведя взглядом полупустую залу, найти своих, и улыбнуться, а не победно оскалиться: рано делить шкуру неубитой медведицы. Особенно если медведица – маг.

Ориен Китобой поставил кружку на стол.

– Передумала? Плывем?

Алесса подошла к их столу и покачала головой. Хорошие они, и жаль будет расстаться, но…

– Ориен, Налим, Скат, спасибо вам за все! Но я остаюсь.

Она вернется в посольство ночью.

ГЛАВА 5

Больше недели прошло с тех пор, как Дан поселился в домике уединения гостеприимной сури. Листки календаря облетали, как осенние листья, унося день за днем в никуда. «Шесть. Сенопт.» – гласила сегодняшняя надпись, а значит, завтра горожане будут славить Илладу, и Катарину-Дей обряжают к празднику, как невесту, с любовью и почтением. Опираясь о стену, Дан подошел к окну, но, увы, кроме персиковых деревьев, не обнаружил ровным счетом ничего интересного. Машинально дернул стальные прутья. Впустую. Обрешетка была ажурной, крашенной в глянцевый белый, почти перламутровый цвет, отчего ближе к закату по мраморному полу и стенам разбегались радужные солнечные зайчики, за которыми любил наблюдать флегматичный обычно Коша. Белой, ажурной и наглухо вмурованной в стену.