Клинки севера - Илларионова Алина. Страница 58
– Я и тебе сейчас удружу! – пообещала знахарка.
– За ушком почешешь?
– Ага, коготками!
– А давайте все успокоимся и поговорим как нормальные… короче, поговорим нормально? – простонал Вилль. – Лис, это я, Арвиэль. Со мной – Алесса, моя… В общем, ей можно доверять.
– Что-то не узнаю…
– Лис, у меня же мешок на голове.
– М-да? Сними мешок, Тур!
– Ярини велела вести их втемную.
– МУРа… – глубокомысленно изрек Трой.
– Его убивают размышления, – со вздохом расшифровала Триш. – Мы снимем мешки, но на входе в Логово придется завязать вам глаза. Таковы правила, простите.
– Законы нужно соблюдать, – не стал спорить Вилль.
Мешки сняли тут же. Липкий, затхлый воздух тупичка казался свежее морского бриза. Напротив возвышались живописные руины какого-то строения, похожие на пирамиду, а венчала их гипсовая собака с купированным левым ухом – как раз этот ориентир Вилль и выбрал в качестве метки.
Четыре бесцеремонных наглых мерзавца в городской пейзаж не вписывались. Правый фигурой походил на квадрат, левый – на перевернутый треугольник (нижний угол он трепетно прикрывал руками), а посередине виновато улыбалась девушка-одуванчик. У ее ног развалился объемистый баул, из которого обличительно выглядывала массивная пряжка ремня одного из давешних «кренделей»: аватар, сам подпоясанный веревкой, тоже приметил выгравированную на пряжке ящерку-саламандру, танцующую в костре, но побрезговал грабить даже грабителя. На шаг впереди, скрестив на груди руки и подозрительно щурясь, стоял сам Бешеный Лис. Вилль предупреждал, что алхимик немного странный, и действительно, парень с взъерошенной лисьей башкой в лихо сдвинутом на ухо картузе смотрелся необычно.
– Кха-кха, устрашилась? – пролязгал кицунэ.
– До колик! – фыркнув, науми отрастила клыки гораздо мощнее. Как знахарь, Алесса понимала, что с психами нужно разговаривать спокойным доброжелательным тоном, но их было слишком много, а она – одна!
Лис по достоинству оценил пантерью улыбку и осклабился до ушей.
– Отпад! Но у меня нюх тоньше! БуРДА!
– Будет рад дальнейшему ап-щению…
– МУРЛо! – зашипела Алесса. – Меня убивают рыжие лопухи!
– Я черно-бурый, сестренка!.. – возмутился Лис.
– Да без разницы! – перебила девушка. – Обуревшие тоже убивают… ой!
Алесса надулась, решив молчать вообще: щипок получился и больной, и обидный.
– Лис, я знал, что ты поймешь рисунок! – сияя как начищенный самовар, выпалил Арвиэль. Собственный зад он благоразумно прикрыл, опасаясь возмездия.
– Не вопрос! Только в следующий раз малюй СОБАКУ, а не осла с клыками. Кха!
– А-а, МУРа! – отмахнулся Вилль. – Может, пойдем?
Погода испортилась окончательно. Хлынул дождь, да такой, словно по тучам ходил кто-то с огромной лейкой, видимо приняв улицы за грядки. Ветерок едва чувствовался, и стало ясно, что конец этому мракобесию наступит ой как не скоро. Триш, оказавшаяся магом воды, наколдовала нечто вроде полога, но с наводнением понизу сделать ничего не могла. Модные сапожки звучно плюхали по лужам, и Алесса решила: в следующий раз, покупая обувь, по-другому взглянет на кирзачи! Сама она раскисла не меньше, чем сапоги, совершенно потеряла ощущение времени и пространства; казалось, что так и будут они идти веками. Уже подзабытое чувство накатило вновь: бредешь-бредешь нога за ногу в ливень, в метель, и не знаешь, ждет ли тебя по ту сторону пригорка лощина с россыпью деревенских изб или новые версты дороги. А то и вовсе болото.
Команда «пришли» раздалась внезапно, и знахарка, дотоле глядевшая под ноги, вскинула голову так резко, что хрустнули позвонки. За мутной пеленой водяных жгутов невозможно было разглядеть что-либо в принципе, но Алессе почудились смутные очертания не то руин, не то мусорных куч шагах в пятидесяти.
– А теперь мы завяжем вам глаза! – объявил Лис, торжественно потрясая мешками. Мешки надели. Связывать, правда, не стали, поверив на слово. – А теперь – раскрутим вас!
Алессу и Вилля раскрутили на месте, сбивая с направления.
– В-вилль? – позвала Алесса, слепо шаря руками. Наконец ладони уперлись в кого-то. – Вилль?
– Решила-таки почесать меня за ушком? – ехидно поинтересовался Лис.
«Пресветлая Богиня! – наугад отвешивая затрещину, взмолилась Алесса. – Не покинь в обители безумцев сына своего Арвиэля! Ну и меня за компанию!»
«Кстати, сам-то Вилль почему о ней не вспоминает?» – раздумчиво заметила пантера.
Действительно, аватар за весь вечер ни разу не упомянул имени Двуликой Саттары, хотя раньше обращался к ней постоянно. Решил по примеру Алессы стать атеистом? Вилль?! Бред! Да скорее она сама купит иллиатаров треугл, начнет ходить в церковь на службы, регулярно исповедоваться и поститься! И еще одно не давало покоя. Первое слово, выплюнутое им при встрече, звенело в ушах, не желая покидать память. И неизвестно, покинет ли? Алесса ни за что не обиделась бы на привычные «вредоноску» и «матюмачиху», которые в исполнении Вилля и оскорблением-то не звучали, но омерзительное «паршивка» хлестнуло тогда оплеухой. За что? За то, что хотела помочь?
Трой прервал невеселые раздумья.
– Добро пожаловать в Темный город! – в кромешной тьме, на пороге в неизвестность, голос Бешеного Лиса звучал особенно злорадно.
Алесса «повеселела» окончательно.
Что-то скрипнуло, чавкнуло, повеяло холодом.
«Могильным», – подсказала пантера. Арвиэль нащупал ее руку, и стало не страшно.
Черный-черный город действительно существовал, и именно туда они угодили. Алесса насчитала шесть десятков шагов после лестницы в сорок ступеней, когда завелся Бешеный гид.
– Направо по коридору тремя ярусами ниже недавно поселились гули – где-то с сотню, так что ходить туда не надо, а то слопают… В зале, по которому мы идем, раньше шатался зомби, но теперь, кхе-кхе, его обугленный прах покоится как раз возле твоей левой ноги, Лесюшка, так что не наступи…
– А тебя носом ткнуть, Лисушка? Говоришь, нюх у тебя тонкий…
Триш что-то прошептала, и ее брат сердито засопел в ответ. Но умолк.
Несколько раз их останавливали, раскручивали, дав время прийти в себя и восстановить равновесие, вели дальше. Потом надоело считать повороты, тем более шаги. Метис в четверть голоса затянул песенку в духе «что вижу, о том и пою», а поскольку кругом был лишь камень, куплеты разнообразием не отличались.
На строчке «уж дом родной вдали показался» дохнуло теплом, жареным мясом и немного потом – словом, обжитым помещением.
– Снять мешки! – чуть погодя велел Лис.
Алесса ме-едленно потянула мешок. Пригладила волосы. Открыла глаза. И увидела ЕГО! Настоящего. Ага-а!
Напротив стоял, заложив большие пальцы за ремень, невысокий худощавый парень самой что ни на есть провокаторской наружности: быстроглазый, хитромордый, с кривой ухмылкой, казалось, намертво прилипшей к этой самой морде.
– За ушком почешешь?
На сей раз затрещина получилась что надо!
– Наши гости пришли, так что можем сесть за стол. Накрывайте.
Если бы сирены не были мифом, Ярини следовало родиться одной из них. Именно такие голоса – низкие, удивительно звучные, чарующие – сводили, по легендам, моряков с ума, вынуждая вести корабли прямо на скалы. Ясно теперь, подумала Алесса, почему эти люди называют ее императрицей. Уж не эльфийка ли? Но нет, человек. Или оборотень: метаморфы чуют друг друга только в брачный сезон, а до весны еще далеко.
Алесса недобро сощурилась на женщину, которая стояла, расслабленно прислонившись к стене. Не позовет, так в тени и не заметишь ее, всю в черном. Пока Трой, бурча под нос, натирал отбитый затылок, а потом разгребал пальцами спутанные пепельные пряди, пантера разглядывала тетку, из-за которой они тащились с вонючими пыльными мешками на головах. Не сказать, что раскрасавица, но эффектная бесспорно. Вот такие жгучие брюнетки мужчин и сводят с ума, а потом, вдоволь натешившись, бросают, и плетется блудный муж к родной избе, жене и скалке.