Танец волка - Мазин Александр Владимирович. Страница 63

И тогда Гудрун выдала еще раз:

– Если мое женское естество выпало вместе с ребенком, то детей у меня больше не будет. И Бетти родит у меня на коленях, и будут они – как мои.

– Кто сказал тебе такой вздор? – изумился я. – Про выпавшее естество?

– Неважно! – отрезала Гудрун. – Я знаю: ты спал с ней, значит, она тебе не противна? Возьмешь?

– Возьму, – смирился я, и Гудрун просияла.

Нет, если кто мне скажет, что понимает женщин…

Но это было утром. А сейчас мы просто пьянствовали. И имели право. Большой праздник для нас и для тех, кто спешил нам на помощь. Даже если поспел к шапочному разбору. Вот как Скиди. Сидит и печалится. Не досталось ему пира клинков, а только пир пива.

– Не кисни, – успокаивал его Медвежонок. – Вот пойдем с Иваром на франков или англов…

– Теперь у твоего брата будет другое прозвище, – вдруг заявил Хавгрим.

– С чего это так? – насторожился Свартхёвди. – Кто так решил?

И я пивко оставил. Ни хрена себе заявление.

– Я! – сообщил нам Хавгрим Палица, берсерк-профессионал.

– Да ну? – буркнул я. – И какое же?

– Ульф Хвити, – радостно поведал нам Хавгрим. – Белый. Ульф Хвити. Белый Волк.

Мы с Медвежонком переглянулись. О моем Волке знали немногие. Хавгрим в этот список не входил. А те, кто входил, в склонности к болтовне не замечались.

– Да я ж тебя видел, братец! – Хавгрим оскалил волосатую пасть. – Ты был такой белый, что смотреть больно! Прям как снег в горах! А как ты плясал со своим железом! Что сидишь? Наливай! Боги тебя любят! Боги… Да…

– Отец Бернар…

На меня вдруг робость напала. Монах ждал терпеливо. И я решился.

– Отец Бернар, я готов.

– К чему, Ульф?

Что за вопрос, а то он не знает?

– Принять Святое Крещение.

Я ждал, что он обрадуется. Но – нет. Монах смотрел на меня… долго. И грустно. А потом сказал:

– Не сегодня.

И, ничего не объясняя, повернулся и ушел. К раненым.

Вот тебе и пирожки. На этот раз – с лососятиной. И что теперь?

Дракон смотрел, не мигая. Я – тоже. Я его больше не боялся.

– Отец просил тебе передать: если ты захочешь доли в сконских землях Мьёра-ярла, ты их не получишь. – Ивар сделал паузу, наблюдая за мной с интересом. Как отреагирую.

Я молчал, и Рагнарсон продолжил:

– Их унаследует мой брат Бьёрн. Но ты получишь выкуп. Достойный свершенного.

– Мне не нужны деньги, – сказал я. И тоже сделал паузу, прежде чем добавить: – Расположение твоего отца стоит дороже кучки серебра.

– Достаточно большой кучки, – уточнил Бескостный.

– И перед тобой я в долгу, Ивар Рагнарсон, – напомнил я.

– Меж нами долгов нет, – возразил Бескостный. – Я выполнил свой гейс. Ты – свой. Но, раз уж ты сказал, я приму твое слово, Ульф Хвити, Белый Волк.

Надо же. Как быстро распространяются новости!

– Я приму твое слово. И скажу так: ты придешь, когда я позову. Принято?

Что ж… Я помню, чем ему обязан.

Поэтому я, согласно обычаю, поставил ногу на дубовую скамью и вытянул из ножен меч. Хирдманы-телохранители за спиной Ивара даже не шелохнулись. Я не представлял угрозы для их конунга ни с мечом, ни с любым другим оружием. Ивар был настолько же круче меня, насколько я круче какого-нибудь бонда.

– Я, Ульф Вогенсон, по прозвищу Хвити, обещаю, что приду по твоему зову, Ивар Рагнарсон, и встану вместе с тобой против любого врага, если то не будут мои родичи или те, с кем меня связывает клятва верности! Боги слышат меня!

– Боги слышат тебя, Ульф Хвити, еще бы! – Бескостный улыбнулся.

Всё же жуткая у него улыбка. Так, вероятно, улыбался тираннозавр, прежде чем отхватить кому-то голову.

– Мой отец желает видеть тебя сегодня на пиру. Тебя, твоего брата Свартхёвди Сваресона и твоего человека Тьёдара, по прозвищу Певец… – Тут он опять помедлил немного и сообщил: – Еще один человек хочет тебя видеть. Мой брат Сигурд. Ты слышал о нем.

– Да, – я отвел глаза. – Сигурд. Слышал.

– А теперь увидишь, – пообещал старший из Рагнарсонов. – Вы друг другу понравитесь.

Чтобы понять, почему этого Рагнарсона звали Змей в Глазу, достаточно было разок на него взглянуть. Натуральный удавий взгляд. Холодный, бездушный, цепенящий. Будто не человек на тебя смотрит – холодная, безжалостная тварь…

Сигурд Рагнарсон изволил пребывать в дурном настроении. И причину его скрывать не собирался. У Сигурда пропал драккар. Прямо из собственного фьорда. Еще вечером стоял рядом с прочими кораблями Сигурдовой личной флотилии, подготовленной к скорому вояжу, а утром глядь – нетушки!

И не видел никто. И не слышал никто. Ни люди, ни собаки.

Сигурд Рагнарсон впал в такую ярость, что оставалось лишь удивляться, что никого не убил. Видимо, никак не мог выбрать виноватых. Потому что все виноваты. И никто. Дозоров не выставляли, за кораблями не следили. Не было у Сигурда врагов такого веса, чтоб рискнули на него напасть. Да еще на собственной территории Рагнарсона.

Разумеется, сразу после пропажи остальные корабли «разбежались» по окрестностям, выслеживая и выспрашивая.

Никто ничего не видел.

Будто в небо вознесся Сигурдов драккар. Или в пучину канул.

Бросили руны, и выпало невнятное. Знающие люди толковали, перетолковывали и сошлись: без волшбы не обошлось.

Сигурд велел выдать толковальщикам горячих и отправился в Оденсе. С Одином у него давние личные отношения, основанные на взаимной выгоде. Сигурд Одину – регулярные взносы. Один Сигурду – удачу и преуспеяние. Ладили, одним словом. Тем более, Сигурд – Инглинг. Следовательно, по мнению многих – потомок Одноглазого. А если не его, то уж Фрейра – точно. Значит, с Асами – в родстве, пусть и непрямом, поскольку папа Фрейра Ньёрд, хоть сам из ванов [37], однако Одину – приемный сын. Короче, родичи должны помогать друг другу.

– Где мой драккар? – задал Сигурд прямой, как древко копья, вопрос и принялся ждать результатов жертвоприношения.

Не знаю, рассчитывал ли он, что божественный GPS выдаст ему точные координаты пропажи, или хотел узнать имя предполагаемого виновника, но – облом. Боги не раскололись.

– Хорош ли был драккар? – уточнил главный жрец святилища.

– Великолепный. Самый быстрый из моих кораблей!

– Верно, он и впрямь хорош, – согласился жрец. – Раз боги молчат, значит, кто-то из Асов решил воспользоваться твоим драккаром. Смирись с потерей и радуйся, что угодил богам!

Смириться? Хрена лысого!

– Никто! – прорычал Сигурд Змей в Глазу. – Никто: ни люди, ни йотуны, ни сам Один – не смеют брать без спроса мои корабли!

И не дал святилищу своего обычного ежегодного пожертвования. И рабов не дал.

Жрец очень огорчился, но сам виноват. Никто за язык не тянул.

Я услышал эту историю от самого Сигурда вместе со всеми, кто был на пиру. И понял, что нынче неподходящее время для расспросов о том, что произошло меж ним и Хрёреком.

Нет, самого Сигурда я и не собирался расспрашивать, а вот его хирдманов…

Но и хирдманов – не рискнул. У каждого на роже написано: дай мне повод, и я тебя порешу. Что-то подобное, надо полагать, ощущал бы веке в двадцатом авторитетный вор, у которого в метро стырили бумажник.

Еще одна причина: я не хотел наводить эту кровавую братию на одну мыслишку, которая появилась у меня самого.

Насчет божественного происхождения похитителей.

Сомневаются мужики… Как-то мелковато для Асгарда. А вот для кое-кого из нашего Срединного Мира…

Словом, не стал я задавать вопросов.

Зато их задал мне сам Сигурд. Пригласил на личную беседу и устроил форменный допрос. К счастью, не о моих взаимоотношениях с Хрёреком Соколом, а о нашем со Свартхёвди вояже в Норвегию. Очень интересовала змееглазого Рагнарсона тамошняя политическая обстановка. Нет ли у буйных норегов потребности в сильной руке из внешнего мира?