В обученье к чародею (СИ) - Григорьева Юлия. Страница 41

— Но зачем они ему нужны? — задал очередной вопрос Ярополк.

— Рать, — ответил Радмир. — Это его рать. Помните, я говорил, что услышал из разговора Желаны и беловолосого? Она сказала, что ей предстоит стать королевой нового мира. Думаю, наше Семиречье в опасности. Если беловолосый решил завоевать Семиречье, то ему нужно войско. Где он соберет столько воинов? Он создал себе их. И рать его растет с каждым днем. Только как он их держит? Вот, что я не могу понять.

— Я бы привязал к себе, это самое надежное, — задумчиво сказал чародей.

— Как это? — спутники с любопытством посмотрели на него.

— Можно привязать любовью, можно страхом, можно богатством, можно дружбой. Их любовь ему не нужна, любовь ведет за собой ревность, богатство Зверям не нужно. Да и суетно это. Стяжательство лишняя часть натуры воина. Настоящая дружба сплетается из единения душ. Остается страх, он привязал их страхом.

— Страхом?

— Да. Они борются за жизнь, как любая живая тварь. Отсюда их осмысленность в борьбе.

— Их слишком много, чтобы бояться, что он их уничтожит. — предположил Ярополк.

— Вряд ли они могут настолько мыслить, — не согласился Радмир. — Они действительно звери.

— Нет, — ответил всем Дарей. — Невозможно каждому из обращенных внушить страх, что за ослушание ждет смерть. Чем больше укушенных, тем слабей заклятье. Нет, нет, страх должен быть у самого основания их существа. Опять же, я бы вплел в волшбу свою кровь. Став для Зверей столпом, основой, корнем. Не станет меня, не станет их. Я корень, они древо, ветви, листья. Погибнет корень, умрет дерево. Они должны видеть в нем вожака. А кто может стать лучшим вожаком, чем отец всего племени? С ним не будут биться за право стать первым в стае. Страх за "отца", они будут биться за него до последнего.

— С ума сойти, — выдохнула Белава. — Как же мало еще знаю.

— Ты еще дитя, — по отечески ласково улыбнулся ей учитель. — Дитя, которому дали игрушку, великую силу. И ты то угадываешь, как надо играть, то пробуешь, а что если я буду играть совсем по другому, и тратишь силу в пустую.

— Но как же Желана? — прервал их Радмир. — Почему они слушаются ее? Вряд ли он смог просто приказать им.

— Вот с Желаной все сложней. Тут я тоже не понимаю, почему Звери выполняют ее приказы.

Они замолчали. Но тут Белава задала вопрос, который почему-то ее заинтересовал.

— А зачем беловолосому эта женщина? Они… любят друг друга?

— Любят? — Радмир неожиданно расхохотался.

— Почему ты смеешься? — обиделась Белава. — Что я такого сказала?

— Не обижайся, голубушка, — миролюбиво улыбнулся ей воин. — Эта женщина не создана для любви. Она вызывает только одно желание.

— Какое?

— Хм… Такое незамужней девке не говорят, — ответил Радмир, и девушка неожиданно разозлилась. Она сверкнула злым взглядом на воина, но тут же взяла себя в руки.

— Ты сказал, она красивая? — как бы между прочим спросила Белава.

— Необычайно красива. Какая-то неземная красота, нездешняя. И перед ней сложно устоять мужчине.

— Значит ты не устоял? — ехидно засмеялась чародейка.

— На меня не действуют чары, помнишь? — так же насмешливо ответил Радмир. — А она умеет их насылать.

— Чародейка? Колдунья? Ведьма?

— Ни первое, ни второе, и не третье. Я не знаю, кто она.

— Но раз она умеет наводить чары, значит каждый из вас может пасть под ними?

— На меня не действуют чары, — опять повторил Радмир.

— Я тоже защищен от чужих чар, от любовных так точно, — сказал чародей. — Самый беззащитный среди нас Ярополк.

— Почему, — возмутился тысячник. — Я крепче, чем вы думаете!

— Ты должен держаться от нее подальше, — взмолилась Белава.

— Не переживай, — усмехнулся Радмир, — мы оградим Ярополка от Желаны. — и девушка покраснела.

Они снова замолчали. Белава пыталась справиться с раздражением, которое все больше захлетсывало ее. Ярополк улыбался, поглядывая на нее. Радмир ехал с бесстрастным выражение, а чародей продолжал думать.

— Что-то должно быть в этой Желане, — наконец сказал он. — Для чего-то она нужна беловолосому.

— Мы можем спросить у беловолосого, — сказал Ярополк, и было неясно, шутит он или говорит всерьез, — когда поймаем.

— Осталось только поймать, — засмеялся Радмир.

— Скоро мы узнаем, можем мы это сделать или нет, — улыбнулся Дарей. — Послезавтра мы дойдем до Затонухи, потом еще три дня пути и будет Пустошев. Остановимся там на день, поговорим с князем, а потом двинем в Пустошь.

— Белаве обязательно ехать с нами? — спросил Ярополк.

— Я хочу оставить ее в Пустошеве, — ответил чародей.

— Что? — девушка не поверила своим ушам.

— Они правы, — Радмир был серьезен как никогда. — Тебе лучше остаться в городе.

— Ни за что! — воскликнула Белава. — С чего вы решили, что я останусь?

— С того, что это опасно. Мы до конца не знаем, с чем имеем дело. — спокойно ответил Дарей.

— Но, мастер! А как же Звери? Мы уже много про них знаем.

— Звери не главное. Даже черная женщина не главное, возможно. Мы не знаем, кто такой беловолосый, и самое важное, кто ему помогает.

— Мы узнаем на месте! И моя сила, она ведь может пригодиться вам!

— Я все сказал, — ответил чародей, и девушка обижено засопела.

Ночевать пришлось в лесу. Чтобы добраться быстрей, они срезали путь. Белаве не спалось. Она села к огню, вглядываясь в жаркое пламя. Она все еще переживала из-за слов мастера. Как же можно вот так с ней? Девушка протянула руки к костру. Пальцы ее вспыхнули, не причиняя ни боли, ни увечья. Она позволила огню дойти до запястий, а потом начала собирать пламя в один большой шар, подтягивая постепенно к себе весь огонь, из которого вылепила, словно из глины, цветок. Сформировала лепестки, закрутила пальчиком сердцевину.

— Как красиво, — раздался рядом голос Ярополка.

Он сел рядом с ней, глядя на этот огненный цветок, с плавящимися и переливающимися лепестками. Искры с треском выскакивали из середины и разлетались над лепестками. Тысячник некоторое время любовался белавиной работой, потом повернулся к ней и взял за руку.

— Ты злишься? — спросил он.

— Мне обидно. Почему вы не хотите меня взять с собой?

— Потому что хотим сберечь тебя, — он взял и вторую руку девушки.

— Но ведь я могу пригодиться.

— Дарей сильный и опытный, он справится один.

— Но во мне столько всего! — воскликнула Белава, — хоть что-то да сгодится.

— Белавушка, — мягко произнес Ярополк, — ты еще так молода…

— Значит порты мужу штопать в самый раз, а как в дело, так молода? — она вскочила, зло утирая слезы.

— Замуж… Почему ты не хочешь замуж?

— А что мне там делать? — она снова рядом с тысячником, он не ответил, о чем-то задумавшись.

Белава п осмотрела на него. Его лицо озарялось таинственными всполохами, отражавшимися в больших карих глазах. Она подумала: "Какой же он красивый" и подняла голову, пытаясь спрятать эту мысль. Звезды переливались на ночном небосклоне, навевая какие-то странные мысли, необычные желания. Девушка перевела взгляд на губы мужчины и неожиданно подумала, а какого это, когда тебя целует мужчина? Не отца, не брата, а Мужчины? Любава когда-то рассказала, после того, как вышла замуж, что у нее кружится голова, стоит мужу прижать ее к себе и…поцеловать, да! Сестра говорила, что все мысли вылетают из головы, когда муж целует ее. Как же хотелось, почувствовать то же самое, то же… Не особо отдавая себе отчет, девушка потянулась к Ярополку.

— Белавушка, — выдохнул Ярополк, на мгновение отстранив ее. — Ты правда этого хочешь?

— Поцелуй меня, — сказала она и снова потянулась к нему.

Ярополк взял ее лицо в руки, мгновение смотрел, а потом прижался к таким желанным девичьим губам. Белава сначала прислушивалась к движению губ Ярополка, потом несмело повторила за ним, и наконец обвила шею мужчины руками, отдаваясь этому первому поцелую. Дыхание мужчины стало пр ерывистым, он крепко сжал девушку, почти сделав больно и вдруг резко отстранился. Глаза его пылали, и Белава с удивлением заметила, что дышит так же тяжело. И ей захотелось повторить новый опыт.