Везунчик. Дилогия (СИ) - Бубела Олег Николаевич. Страница 10

По старой традиции, уходя, стражник немного попинал одного из узников. На этот раз жертвой оказался воин, который закрывался от пинков руками и боязливо вжимался в пол. И хотя глаза его говорили о том, что он этого мага готов был порвать в клочья, пленник не сопротивлялся, терпеливо принимая все удары. Когда же дверь камеры закрылась, воин что-то прошипел вслед стражникам и подошел ко мне. Попросив моего соседа подвинуться, мужик присел рядом и начал знаками спрашивать, не хочу ли я отсюда уйти.

Видя мое огромное удивление, воин принялся задавать тот же вопрос, используя другой набор движений, но я остановил его и выразил свое согласие, втайне ликуя. Так вот о чем они вчера совещались! Однако вовремя. Только я начал думать о побеге, как мне предоставили отличную возможность в нем поучаствовать. Повезло, ничего не скажешь. Да, выбраться одному мне не светило в любом случае, но сбежать в составе большой команды, члены которой наверняка владеют клинками, знают окружающую местность, могут ориентироваться в этой тюрьме и понимают, куда нужно двигаться — это вполне реально.

Уразумев, что я всячески поддерживаю его креативную идею, воин представился Архом и принялся выпытывать у меня, что я умею. Я показал, что без оружия могу справиться лишь с обычным человеком, но не профессиональным воином, клинком вообще не владею, зато могу метать ножи. И это была чистая правда. Хоть мой отец и пытался подтянуть мои навыки до уровня профессионального бойца, но никакой поддержки не получил. Пробежки по утрам — да, в них я давно научился находить удовольствие, но тренировки и отработка ударов — это было не мое. Драться я никогда не любил, а в спаррингах постоянно получал весьма болезненные плюхи, напрочь отбивавшие желание заниматься дальше. Я ведь не мазохист, откуда тут взяться приятным ощущениям?

В общем, когда мне стукнуло пятнадцать, у нас состоялся серьезный разговор на повышенных тонах, после которого отец больше не пытался таскать меня в спортзал и не заставлял выполнять роль груши. Зато научил метать ножи, вилки, лезвия и прочие колюще-режущие предметы вплоть до сюрикенов. А вы наверняка и не знаете, как именно нужно бросать вилку, чтобы она превращалась в оружие? Я тоже не знал, но когда батя это продемонстрировал на нашей деревянной хлебнице, понял, что «один удар — четыре дырки» это не только смешной анекдот.

Данное занятие сразу пришлось мне по душе, руку я набил быстро, а в острые самурайские звездочки вообще влюбился и долго таскал их с собой, порвав не один карман. Конечно, до отца, который мог лихо метнуть даже заточенный карандаш, мне было далеко, но в цель на расстоянии пяти метров я мог попасть любым ножиком. Именно это я и постарался втолковать Арху. Судя по его лицу, от меня он ожидал большего, ведь в камере, кажется, оказались только три хороших мечника, чего было маловато для ударного кулака группы.

Посоветовавшись с товарищами, воин с помощью соломинок на полу стал демонстрировать мне свой план. Итак, когда подходит время ужина, я сажусь у правой стены, поближе к двери, а потом набрасываюсь на мага с котелками и убиваю его. В это время трое вояк кидаются к двери и валят стражника с мечом. После этого они берут его оружие и с остальными бегут по коридору к выходу из темницы, которую должны охранять еще двое вояк, ликвидируют их…

Именно в этот момент я решительно прервал Арха. Нет, такой план меня категорически не устраивал. Было ясно, что мной они хотели пожертвовать, нацелив на мага и обеспечив себе несколько секунд форы. Видимо, они ни капельки не верили, что мне удастся его завалить, а потому для гарантии обеспечили себе буфер из прочих узников, которые своими телами станут загораживать вояк от магических атак в то время, пока они несутся по коридору. Также меня смущало то, что при этом поднимется тревога, а тюрьму нам нужно было покинуть, по возможности, бесшумно. Драться со всеми обитателями данного места — это в высшей степени самонадеянно.

Нет, я допускал, что вояки понимают тщетность своей затеи и хотят если не выбраться, то захватить с собой на тот свет как можно больше охранников, но их устремления меня не привлекали. Поэтому я подумал немного и предложил свой план. Арх становится у стены рядом с дверью, а когда она открывается и в камеру заглядывает стражник, хватает того за руку, втягивая к нам, вырывает меч и с его помощью убивает мага с котелками, пока безоружного добивают остальные. Я в это время достаю из ножен стражника кинжал и вместе с Архом бросаюсь к выходу, а там постараюсь завалить одного охранника. Ну а дальше ждем, пока подтянутся остальные, распределяем трофейное оружие и двигаемся дальше. Если все сделать быстро, никто даже не успеет поднять тревогу.

Мой план организатору побега почему-то не понравился, он принялся упираться и доказывать, что это я должен валить именно мага. Но я показал Арху, что геройствовать не намерен и заявил — или меня берут в качестве метателя кинжалов, или группа прорывается без моего участия. Это заставило воина недовольно поморщиться. Он даже кивнул на Антона, внимательно наблюдавшего за нами, и вопросительно взглянул на меня. В ответ я жестами сообщил, что он ничего не умеет, а нападать на мага не станет, потому что боится.

Осознав бесполезность парня и мое искреннее нежелание служить отвлекающим маневром, Арх долго совещался со своими, но потом изменил план, который теперь стал более приемлемым. Один его приятель набросится на мага, а я должен ему помочь, пока Арх со вторым будет заниматься стражником с мечом. Понятно, что при таком раскладе кому-то из воинов было суждено получить рану, возможно, весьма серьезную. Но добровольца на роль самоотверженного героя, который ценой своей жизни лишит стражника оружия, в остальной массе узников отыскать было нереально.

Уточнив на всякий случай, куда нужно бежать, если посчастливится вырваться, я сообщил остальным, что свою задачу понял — как только маг умрет, мне дают кинжал и посылают к выходу. После этого вояки оставили меня в покое и принялись что-то разъяснять прочим заключенным. На освободившееся место подсел Антон:

— Чего они от нас хотели?

— Они планируют сбежать и попросили меня посодействовать, — ответил я.

— Сбежать? — обрадованно переспросил парень. — Давно пора! И чего столько тянули? Надо было еще вчера утром собраться всем вместе и завалить гадов, уже были бы на воле!

Я оглядел Антона и хотел поинтересоваться, он действительно такой идиот, или только прикидывается, но потом мысленно плюнул и решил не тратить слова. Горбатого могила исправит. Но вопрос он задал правильный: почему Арх с товарищами так долго тянули? Неужели опасались, что мы могли оказаться «засланными казачками»? Судя по всему, так оно и есть.

Воинам понадобились сутки, чтобы понять, что мы не притворяемся. Уж не знаю, поспособствовало ли этому странное поведение Антона, за неполный день умудрившегося получить взбучку и от меня, и от стражника, или же нечто иное, но вчера вечером сокамерники, уже не таясь от нас, обсуждали возможность побега. А утром ждали реакции — станем мы докладывать о готовящихся планах хозяевам или промолчим.

— Ник, если мы отсюда сбежим, как потом попадем домой? — спросил парень.

Точно — идиот! Но открывать Антону глаза и объяснять элементарные вещи мне не хотелось, поэтому я уверенно ответил:

— Потом придумаем.

— А когда побег?

— Как только принесут ужин.

Парень задал еще несколько глупых вопросов, но потом все-таки докумекал, что к беседе я не расположен, и отстал. Лишившись его общества, я вздохнул свободнее и принялся размышлять над планом вояк, который казался мне чересчур авантюрным. Насколько я заметил, стражник с мечом всегда стоял далеко от двери, а проем был узковат и не давал возможности протиснуться сразу двум воякам. Значит, нападать они будут по очереди, что дает возможность легко с ними расправиться. Ведь саблю стражник предусмотрительно доставал из ножен до того, как открывать дверь. А у нас будет только одна попытка, ничего переиграть не получится, поэтому нужно продумать все до мелочей.