Чего хотят вампиры - Никитина Елена Викторовна. Страница 54

— Ну и сволочь же ты! — мое терпение не выдержало. Знаю, что нас это не спасет, но выразить свое отношение к вопиющей несправедливости я была просто обязана, а оправдываться посчитала бессмысленным. Единственный, чье мнение меня действительно интересовало и волновало, лежал сейчас без чувств у меня за спиной. Надеюсь, что только без чувств.

— А ничего, что ваш мир мне и задаром не нужен! — истерично выкрикнул из-за плеча Глафирены Вадим. — Я здесь вообще по принуждению и в ваших показательных казнях участвовать отказываюсь! Средневековье отсталое! Верните меня обратно к привычным благам цивилизации!

— И к прерванным опытам на истинных вампирах, — вкрадчиво, почти ласково внес уточнение гадкий альбинос.

— Да пошли вы все со своей истинностью! — взвизгнул вконец выведенный из себя Назаров, но тут же сбавил тон, осененный потрясающей идеей. — Слушай, Лик Справедливых! Открой нам со Светкой ваши пресловутые Врата на Землю, и мы уберемся отсюда подобру-поздорову. Я даже разрешаю подчистить нам память, чтобы посещение Айдары не всплывало даже в подсознании. — И очкастая физиономия при этом такая обманчиво невинная. Прямо мальчик-колокольчик.

В зале никто не проронил ни слова. Даже Иинса выглядел немного удивленным.

— Не хочешь отпускать нас обоих, отпусти только меня, я все равно для вас бесполезен, — воодушевленно принялся уговаривать дальше трусливый подлец. — Моя лаборатория безнадежно расплавлена этим… — он безжалостно перевел стрелки на так и не доставшийся ему подопытный материал, — и восстановлению не подлежит. От нее, боюсь, уже ничего не осталось. Но я клятвенно обещаю не изучать больше ничего, кроме одноклеточных водорослей и безобидных бактерий.

— Кажется, именно с этого ты когда-то и начинал.

— Да я вообще больше к микроскопу не подойду, только верни меня домо-о-ой!

На лицах клыкастых аборигенов отразилось плохо скрываемое презрение. Некоторые многозначительно хмыкнули. Моего благоверного и так терпели с большим трудом, а тут ощущение было такое, словно они таракана в тарелке супа увидели. Причем в тарелке, содержимое которой уже наполовину съедено.

— И ты готов вот так легко отказаться от любимой женщины ради сохранения собственной жизни? — осторожно поинтересовалась Глафирена, поворачиваясь к предмету обожания и недобро сощуривая глаза.

— Готов! — последовал незамедлительный ответ.

— Даже зная о том, что здесь ей будет грозить страшная и мучительная смерть?

Тут Вадим немного заколебался. Он удрученно опустил голову, обдумывая столь трудное решение, и… кивнул. Гаденыш! Наверное, прикинул, что лучше быть живым предателем, чем мертвым героем. Я, собственно, на внезапно проснувшееся благородство этого негодяя и не рассчитывала. Напротив, столь откровенный отказ меня только обрадовал, потому что внутри вдруг словно оборвалась какая-то невидимая чужеродная нить, позволяя вздохнуть полной грудью. Голубые искорки электрическими разрядами затрещали в районе солнечного сплетения и пропали. То же самое произошло и с Вадимом. Смертоносной зависимости между супругами Назаровыми больше не существовало, муж сам отказался от меня. Ура!

Зато красавицу Глашку такое откровенное предательство совсем не обрадовало, а напротив — привело в неописуемую ярость. Нет, она не ругалась, не кричала, не топала ногами, не обвиняла свою иномирную игрушку в подлом эгоизме. Она просто взяла и врезала ему коленом… по самой болевой мужской точке. Молча. А когда Вадим согнулся пополам, от боли хватая ртом воздух, еще и припечатала рукой по шее профессиональным ударом. Тело некрасиво рухнуло на пол, а блондинка еще и отошла на пару шагов, словно оно было заразным. Все-таки женская солидарность — страшная сила.

Я бросила на Глафирену благодарный взгляд и вымученно улыбнулась: «Спасибо». Она изящно тряхнула волосами: «Не за что».

Вампиры продолжали хранить гробовое молчание. Некоторые лишь болезненно поморщились. Видимо, ощущения оказались слишком знакомыми.

— За что?! — сдавленно прохрипела жертва женского произвола, едва отдышалась и обрела способность говорить.

Какая прелесть! У него еще хватает наглости спрашивать: «За что?» Воистину предела человеческому совершенству не существует. Даже у Иинсы челюсть отвисла от удивления. Меня вообще иногда поражает…

Но тут пришел в себя Стефианир. Видимо, разорванная связь с моим мужем благотворно на него подействовала и дала дополнительные силы, которые мой дражайший супруг умудрялся неосознанно из него выкачивать. Я сразу потеряла всякий интерес к мерзкому профессору и склонилась над темноволосым вампиром. Он с трудом сфокусировал взгляд на моем лице и мертвой хваткой вцепился мне в руку.

— Светлана… ты…

Конечно, я. А кто же еще? Чертик с рожками или ангелочек с крылышками? Собственно, мне все равно, кем он меня считает, хоть мадагаскарской руконожкой, живой — и слава богу.

Даже просто принять сидячее положение моему клыкастому недоразумению удалось с большим трудом, но упрямство для него словно дополнительная батарейка, и, собравшись с силами, младший наследник клана Зварру умудрился встать на ноги.

Почти побежденного, но не сломленного Стефианира сильно штормило, руки заметно дрожали, бледность заливала лицо. Из рассеченной губы снова потекла кровь. Серые полупрозрачные клочья некогда смертоносной силы слабо трепыхались за спиной бесполезными крыльями. Я попыталась поддержать слишком слабого и готового упасть в любой момент вампира (благо опыт уже имелся), но мою помощь просто проигнорировали.

Иинса и его молчаливые прихвостни с обнаженными мечами смотрели на нас с нескрываемым любопытством. Наверное, они уже посчитали основного противника полностью нейтрализованным и теперь пытались понять, как, а главное — зачем муха с оторванными крылышками пытается взлететь.

Взгляды отца и сына схлестнулись в безмолвном поединке. Один — холодный, равнодушный, бесцветный, другой — горящий, выразительный, темный. Это было похоже на борьбу двух противоположностей, противостояние стихий, проверка на прочность. Здесь не было места магии, а только сила духа и стремление выстоять.

Казалось, время замедлило свой ход в десятки и даже сотни раз. Воздух между противниками накалился до такой степени, что стало тяжело дышать. Факелы на стенах рассерженно зашипели и заметались, несколько даже погасло. В зале заметно потемнело и похолодало.

— А в тебе что-то есть, глупый упрямец, — первым нарушил напряженную тишину альбинос. В его глазах появилось выражение, очень похожее на уважение. — В тебе есть завидная целеустремленность, непреодолимая воля к победе, безрассудная храбрость, гибкий ум. Жаль губить такое редкое сочетание, но, видно, придется. Ты ведь не отступишься?

Стефианир отрицательно покачал головой.

— Вот видишь. А во всем виновата, как всегда женщина. И ладно бы была красавицей или аристократкой, а то какая-то иномирная замухрышка, не сумевшая найти своего места в жизни.

— Тебе не понять, — глухо отозвался младший наследник клана Зварру.

— Ну да, ну да… Куда уж мне в лаптях да по паркету, — криво усмехнулся бессовестный родитель.

Стеф неожиданно повернулся ко мне и, ухватив трясущимися пальцами за подбородок, заставил смотреть глаза в глаза.

— Рохшс муст маррейш виррс! — четко и твердо произнес он. Между нами пробежала горячая алая молния — туда и обратно. — Корр войш хос! — добавил уже более мягко и отстранился так резко, что я чуть не упала.

Что этот ненормальный мужчина опять творит?! Я не поняла ни слова, но уверена — очередная дурацкая клятва, не сулившая этому клыкастому суициднику ничего хорошего.

— Отпусти Светлану, ее в этом мире больше ничего не держит, — словно в подтверждение моих мыслей заговорил Стефианир, снова поворачиваясь к отцу.

Вот что я говорила! Только зря он хочет так легко от меня отделаться, я по собственной воле его тут не брошу.

— Извини, родной, не могу. — Иинса развел руки в притворном сожалении. — Эта сладкая парочка должна умереть, они и так слишком долго мозолят мне глаза. Гворс! Меилен! — послышалась короткая команда. — Девчонка и никчемный профессоришка ваши! А с выжившим отпрыском я разберусь сам. Кое-кому не мешает преподать хороший урок. — И красноречивый взгляд в сторону Карилена.