Перехлестье - Алексина Алена. Страница 47

Но теперь волшба не рвалась прочь, не бередила душу. Ласковое прикосновение Василисы будто согнало пелену гнева с глаз, и мужчина успокоился. А дэйн вдруг вспомнил постоянное напряжение молодого мага, когда та, кого в то время звали Милианой, была с ним.

Ни дня Йен не был спокоен. Ни минуты… Он напоминал натянутую тетиву и мог сорваться в любой момент, чтобы убивать и быть убитым… Поэтому диковинное чувство правильности, которое палач магов ощутил сейчас, глядя на брата, обнимающего Василису, подтолкнуло дэйна к мысли о том, что зря он был против соединения этих двоих. Возможно…

– Я услышал случайно… – Грехобор коротко поведал о случившемся, чувствуя, как жена все теснее жмется к нему, все крепче стискивает в объятиях, словно это не он защитил несчастную девчонку, а его самого едва спасли от страшной расправы деревянным пестом.

Багой, стоявший рядом с чернушкой, с каждым сказанным словом мрачнел все сильнее, а Зария заливалась краской стыда, унижения и гнева. Сидела, опустив глаза в пол, – пунцовая и жалкая.

Когда маг замолчал, по залу пронесся ропот.

– Да, натворили дел чада… – прошептал дед Сукрам, покачивая головой.

– Врет он все! – выкрикнул кто-то из толпы. – Как вы можете верить магу?!

Дэйн резко обернулся к говорившему, а Васька, еще мгновенье назад жалко дрожащая и льнущая к мужу, вдруг воинственно вскинулась и вырвалась из его объятий.

– Это кто там вякает? – рявкнула девушка таким страшным голосом, словно сама была магом. Причем магом, готовым к немедленной расправе со всеми виновными и непричастными.

Посетители снова зароптали. Грехобор этого ждал, он не был удивлен, но все равно к горлу подступила привычная горечь. Он маг… оправдаться почти невозможно.

Вот только почему-то из толпы в центр зала кто-то вытолкнул темноволосого долговязого парня, а один из завсегдатаев «Пятака» выкрикнул:

– Дэйн, не слушай! Первый раз его тут видим! Пусть сперва скажет, откуда взялся!

– Точно! И гнать его! – загудели остальные.

Йен потрясенно обводил глазами людей. В харчевне творилось странное, доселе невиданное действо: здесь защищали мага. Ему поверили, его не требовали изгнать. Наоборот, тот, кто выкрикнул обвинения, тот, кто оклеветал Грехобора, теперь стоял перед дэйном. Перед дэйном, который тоже поверил магу.

– Зачем напраслину возводишь? – недобро спросил палач. – Откуда взял, что он врет? Что кричишь бездоказательно?

Сробевший обвинитель изменился в лице и, заикаясь, произнес:

– Дык… он маг!

– И? – Василиса свирепо уперла руки в бока и взялась наступать на нескладного парня, сверкая гневным взором. – Ты тут откуда? Может, нарочно приперся на мужа моего наговаривать? Что-то не помню, чтобы ты поесть заказывал! Сидел, сбитень цедил да озирался, как хороняка последняя!

Рассвирепевшая стряпуха шла на долговязого с таким лицом, словно собиралась накрутить из него котлет, причем без помощи мясорубки – одними руками. Грехобор не пустил. Притянул к себе, обнял и… тайком улыбнулся в кучерявую макушку жены. Дэйн, заметив тень этой улыбки в глазах мага, хмыкнул, но тут же повернулся к клеветнику:

– Стряпуха дело говорит – сюда те, кто магов боятся, не ходят. Кто-нибудь знает, с кем он явился?

Василиса снова высвободилась из объятий мужа, и в этот раз Йен не стал ее удерживать. Наоборот, настороженно заглянул жене в глаза, словно пытаясь что-то для себя выяснить. А она тем временем, повернувшись к долговязому парню, тихо сказала:

– Так ведь с гадом этим и пришел, верно?

Дэйн нахмурился и посмотрел на Василису как-то особенно пристально, а она меж тем продолжила:

– Ему ведь нужна была помощь – вдруг бы девчонка закричала? Или вырвалась? Тогда бы ты отвлек внимание на себя. Устроил бы тут дебош или драку. Правильно?

Парень застыл, стремительно меняясь в лице.

– Ты чего несешь, коза? – прошипел он. – Головой, что ли, ударилась?

– Он колдун, дэйн, – не поворачивая головы к палачу магов, тем временем заявила Лиска. – Слабенький, но колдун. Я его знаю.

– Ты… поплатишься ведь! – Долговязый отступил на шаг, уже понимая, что отпираться нет смысла.

Грехобор видел промелькнувшие на лице парня ненависть, желание жить, страх, ярость… Вот он резко взмахнул руками, что-то прошептал и растворился в воздухе, как и не было.

Однако дэйн резко подался вперед, глядя незрячими глазами куда-то в пространство, запоминая ореол волшбы. Теперь найдет.

– Дэйн, – негромко окликнул палача магов до того молчавший Сукрам, – они не просто так это все затеяли. Помяни слово старого лиса.

– Зария говорит – на спор, – подал голос Багой.

– Тю! На спор такое не творят, – заупрямился дед.

– Они и раньше спорили на женщин, – тихо сказала чернушка, кутаясь в одеяло. – Я видела, он не лгал.

По харчевне вновь прокатился ропот – посетители переглядывались, перешептывались, качали головами. Дэйн нахмурился и подался вперед, пристально глядя в глаза Василисе. То, что он там увидел, по всей вероятности, озадачило его, и он вопросительно посмотрел на Йена. Тот кивнул в ответ на молчаливый вопрос.

– Ты смотрела на него неотрывно, пока он говорил? Постоянно? – обернулась стряпуха к помощнице.

Этот вопрос заставил наследницу лантей вздрогнуть всем телом. Она с ненавистью смотрела в глаза Лиске и молчала.

– Зария?!

– Нет, – сквозь зубы ответила девушка.

А Грехобор в этот миг шагнул к жене, жестко проговорив:

– Убирайся.

Но она словно не слышала его, продолжая говорить несколько глуховатым голосом:

– Он сказал не всю правду. Да, раньше делали такое на спор. Но на тебя я не спорил!

– Ложь, – прошептала Зария. – Все ложь.

– Нет! Посмотри на меня. Я не лгу. Посмотри, пожалуйста!

– Убирайся! – рявкнул Грехобор и, схватив Василису за руку, развернул ее к себе.

Однако она вырывалась, не отводя взгляда от Зарии, пытаясь во что бы то ни стало приблизиться к ней:

– Ему нужно было испортить тебя. Унизить. Заставить поверить в то, что ты всем противна и ничего не стоишь. Заставить тебя ненавидеть!

– Дэйн! – не выдержал Йен.

Палач магов шагнул вперед. Василиса вздрогнула и затараторила еще быстрее:

– Не поддавайся ненависти! Все, что я говорил, – правда. Я никогда не видел никого столь же красивого и светлого. Поверь! Поверь мне! – Стряпуха воздела руки в охранительном жесте. – Я все сделаю, Грехобор! Все, дэйн! Расскажу все, что знаю! Дайте только ей объяснить…

Но в этот миг палач магов сплел ладони в замок и ударил стряпуху в грудную клетку. Та согнулась, хватая ртом воздух, и в тот же миг серая смазанная тень отлетела прочь, покинув тело девушки.

Потеряв защиту и связь с Василисой, Глен стоял, пошатываясь. Он не ломал голову над тем, что теперь стал виден. Он все пытался поймать взгляд Зарии, словно не было на свете ничего важнее.

– Никогда больше не смей ее подчинять, – Грехобор, подхвативший бесчувственную жену, вроде бы говорил спокойно и негромко, но отчего-то все, кто были в этот миг в обеденном зале, отступили от мага на несколько шагов. – Никогда.

Зария переводила взгляд с обморочной Лиски на колдуна и обратно.

– Зария… – прошептал дух.

Девушка отвернулась.

Дэйн кивнул Багою, указывая глазами на чернушку. Тот все понял без слов – приобнял настрадавшуюся за острые плечи и повел к лестнице. Следом за ним отправился и маг, бережно держащий на руках бесчувственную жену.

– Давай, неси сюда, – махнул рукой трактирщик. – Зария, а ты вот тут приляг. Приляг, приляг. Нечего тебе одной сидеть.

Грехобор было нахмурился, не желая оставлять девушек. Еще возьмутся слезы лить до вечера. Однако следовало признать – вместе им будет спокойнее, чем поодиночке. Будут друг дружку утешать, глядишь, и забудутся…

Когда же маг спустился вниз, в обеденный зал, то даже усмехнулся, глядя на то, как посетители, словно ни в чем не бывало, рассаживаются по своим местам, сетуя на то, что еда остыла, и словно бы не помня – почему это случилось и кто тому был виной.