Вторая попытка - Сергеев Станислав Сергеевич. Страница 8

Императрица повернула голову к капитану и коротко сказала:

— Алексей Николаевич!

Марченко быстро достал из висящего на боку офицерского планшета папку и протянул вдовствующей императрице. Та, осторожно ее приняв, кивнула капитану.

— Спасибо, Алексей Николаевич.

Марченко сразу понял намек и осторожно отошел в сторону, при этом четко контролируя обстановку вокруг. Сейчас это был не тот уставший и немного робеющий перед генералом посланник, сейчас это был боец, готовый до последнего вздоха защищать свою императрицу. Эта разительная перемена с вроде как бледненьким на фоне лихих кавалеристов капитаном не осталась незамеченной ни генералом, ни его сопровождающими, и у Келлера мелькнула мысль, что если сейчас что-то пойдет не так, то этот головорез с холодными глазами быстро уничтожит и его, и сопровождающих. Звероподобный Ахмет тоже почувствовал нарастающее напряжение и непроизвольно положил руку на рукоять кинжала.

Императрица, казалось, ничего этого не заметила и, стараясь не задевать высокую, уже начавшую желтеть траву, медленно пошла в сторону леса, и генерал, соблюдая правила этикета, пошел за ней. Мария Федоровна начала издалека, спокойным, чуть усталым голосом:

— Фёдор Артурович, недавно у меня появились новые, очень необычные знакомые, и один из них, когда начинал подобный разговор, сказал: «То, что вы сейчас узнаете, услышите и увидите, навсегда перевернет вашу жизнь, и вы никогда не сможете спокойно спать, зная, что ничего не смогли и не захотели сделать». Я узнала многое, за что те же масоны, всякие сектанты, шарлатаны и фальшивые провидцы душу отдадут, и вот уже несколько недель не могу спокойно спать. Это тяжелая ноша, очень тяжелая для простой слабой женщины, поэтому я бы хотела, чтобы часть этого груза перешла на ваши крепкие плечи.

Они шли медленно, и все сопровождающие их люди специально отстали, чтобы дать возможность поговорить столь высокопоставленных особам.

Генерал промолчал, поняв, что это начало и сейчас последует продолжение. Но императрица взяла паузу и всё шла, держа в руках заветную папку. Видимо, она все-таки не была уверена в своем решении, поэтому ей понадобилось секунд тридцать, прежде чем она остановилась и повернулась к генералу и протянула ему папку.

— Вот здесь, Фёдор Артурович, ваши бессонные ночи, ваш приговор и ваше отчаяние. Возможно, вам придется поступиться своей честью и преступить закон.

Они стояли друг напротив друга. Комичная картина: он — высокий, крепкий, поджарый кавалерист, а она — невысокая, уставшая от жизни и интриг женщина, протягивающая ему папку. Но при этом генерал, несмотря на свой рост, смотрел на нее как-то снизу вверх. Невероятно. Келлер оправдал возложенные на него надежды. Ни секунды не колеблясь, он взял папку и, получив молчаливый кивок вдовствующей императрицы, открыл и начал чтение текста и просмотр очень качественных фотографий, сделанных вроде как типографским способом на белоснежных плотных листах мелованной бумаги.

Вчитываясь в первые строки текста, написанного с грубейшими орфографическими ошибками, он тем не менее сразу уловил суть и поднял глаза, удивленно уставившись на императрицу и ища в ее взгляде признаки того, что это шутка. Но грустный взгляд маленькой женщины говорил, что это не так. Подобными вещами не шутят.

Генерал сначала долго читал свою биографию, вчитывался, рассматривал, перечитывал и грустнел. Великая Смута и реки крови — вот что их ожидало. Причем тут были не просто пророчества — это были жесткие факты, с датами, именами, числами.

Сейчас русская армия побеждала, но Келлер очень внимательно перечитывал о предательстве Рузского, который буквально сдал победу во время Лодзинской операции, и многие другие моменты, на которые он, как профессиональный военный, обратил свое внимание. Нет, эта информация, переданная государыней, поражала своей полнотой, качеством изложения и просто дьявольской правдоподобностью. На белых мелованных листах перед глазами генерала разворачивалась картина развала русского государства, предательства, подлости, вылившихся в кровавые реки, в гражданскую войну и эмиграцию огромного числа русских людей. Всё было настолько правдоподобно, что его, лихого рубаку, не раз смотревшего смерти в лицо, пробила дрожь, и лоб покрылся испариной. Всё это время Мария Федоровна внимательно за ним наблюдала и делала свои выводы.

Изучив полученную информацию, генерал наконец-то закрыл папку и посмотрел в глаза вдовствующей императрицы, в которых появилась влага. Он понял, какую тяжесть на него хочет взвалить эта маленькая женщина. Сейчас уже было неважно, как его подло убили заговорщики в 1918-м, главное было в другом — это безумие надо остановить.

Граф Келлер, не надеясь на положительный ответ, всё же спросил осипшим голосом:

— Может, это неправда?

— Правда, Фёдор Артурович, чистая правда. Всё, о чем они предупреждали до этого, свершилось точь в точь с этими предсказаниями.

— Кто эти люди?

— Они пришли из грядущего, из 2014 года. Они русские воины и хотят изменить историю и не допустить в нашем государстве кровавой революции и гражданской войны. Я им верю. Великая княгиня Ольга, моя дочь, была в их мире. Всё, что здесь говорится — правда от начала до конца.

— Но что делать? — чуть не в отчаянье воскликнул генерал. — Надо же сообщить…

Императрица его перебила:

— Они пытались в Восточной Пруссии сообщить Самсонову, что он идет в ловушку, но их не послушали. Капитан Марченко, — она кивнула в сторону замершего невдалеке с автоматом наизготовку посланца, — был спасен посланцами из грядущего, он всё это видел, и он уже давно с нами…

Последнее слово она выделила, давая понять, что в тайну посвящено немало доверенных людей, и генерал прекрасно понял намек. Но Мария Федоровна сделала то, что боевой генерал совершенно не ожидал от нее: она не стала приказывать, не стала требовать, она просто попросила:

— Фёдор Артурович, помогите спасти Россию от кровавого безумия смуты. Помогите мне спасти моих детей и внуков. Я всего лишь слабая женщина…

Ноги генерал-майора графа Келлера, который никогда не кланялся ни пулям, ни начальству, подогнулись, и он упал перед маленькой женщиной на колени, и теперь он был ниже нее и смотрел снизу вверх на ее влажные от слез глаза. Он твердо ответил окрепшим голосом:

— Матушка государыня, располагайте мной и моей жизнью. Теперь это и мой крест…

Мария Федоровна положила ему руку на плечо и сказала:

— Спасибо, Фёдор Артурович. Раз есть еще такие преданные люди, как вы, то у нас есть шанс. А теперь встаньте, не стоит привлекать внимание ваших людей.

Встав, генерал сразу перешел на деловой тон:

— Что я должен буду делать?

— Подбирать среди ваших боевых товарищей и подчиненных людей чести, на которых вы сможете опереться. Списки и ваше мнение об этих людях вы будете передавать через моих посланцев. Пришельцы из будущего проверят их по своим архивам, как они себя должны будут проявить, на кого можно опереться и довериться, а на кого нет. Вот вам пример — генерал Рузский: герой Галицийского сражения, но в ноябре из-за его глупости будет проиграно сражение, а в 1917-м он будет одним из заговорщиков и силой заставит императора отречься от престола. У нас есть страшное оружие — знание будущего.

— Я вас понял, ваше императорское величество.

— Это не всё. Через некоторое время вами будет получен вызов в Ставку Верховного Главнокомандующего. Вы выедете с доверенными людьми и будете участвовать в неких эпохальных событиях.

— Переворот?

Она усмехнулась.

— Как раз нет. Я не заговорщик, я всего лишь мать, которая хочет уберечь своих детей от гибели. Поэтому даю слово, что вам не придется нарушать данную престолу присягу и жертвовать своей честью.

Келлер только кивнул, давай понять, что всё понял.

На прощанье она порекомендовала:

— Пока есть время, Фёдор Артурович, подумайте на досуге, что бы вы могли предложить, как избежать смуты, зная о роли наших союзничков, — она с презрением выделила это слово, — в будущих событиях. Только не опускайтесь до прямых мер вроде арестов и расстрелов будущих заговорщиков. Как только мы начнем так действовать, нас самих, несмотря на звания, посты и происхождение, обольют грязью, заклеймят предателями или просто дадут команду продажным социалистам, которые за тридцать сребреников готовы убивать русских людей, уничтожить, как это сделали с моим свекром.