Горечь твоей любви (СИ) - "Глория Клим". Страница 20

- Не кричи. Я тут не причем, это приказ Кая. Я же тебе уже сказал, его приказы не обсуждаются.

- Я отказываюсь! Никогда, ни за что! Только через мой труп! Я ухожу! - разворачиваюсь и бегу к дверям, со всей силы дергая за ручку, но она не поддается. Еще один резкий разворот в сторону Чета. Эта скотина держит в руках ключи.

- Я слишком хорошо тебя знаю. Но прости, ты, как не крути, останешься тут по собственному желанию или силой. Я не хочу неприятностей за невыполнение приказа. Так что решать тебе. Твоя комната вон за той дверью. Там есть все, что тебе понадобится. И еще мы теперь партнеры по баллам, так что не надейся, что я дам тебе разгильдяйничать как раньше. Будем заниматься вместе. Следующее правило нравится тебе или нет, но форма у нас белая или черная. На все мероприятия без возражений одевается белая. Если белый цвет тебе больше по душе, то можешь у коменданта взять повседневный вариант в белом цвете. Встает весь корпус семь утра. В семь пятнадцать пробежка или тренажерный зал, в восемь пятнадцать завтрак, в девять мы на занятиях. Тебе придется выбрать дополнительные занятия, которые ты будешь посещать после основных пар. Свободное время у нас с семи вечера до семи утра. Я понимаю, что график для тебя тяжеловат, но я тебе помогу. И еще по поводу дополнительных. Я записал тебя на те же, что и сам хожу. Пока ты не освоишься, я официально за тобой прикреплен. Я твой наставник, партнер и, как ты уже догадался, сосед по комнате.

Улыбка на лице Чета говорила, что я попал в мышеловку. И уже никто не в силах мне помочь.

- Вопросы есть?

- Есть, - мой голос был хриплым и тихим. - Я что не могу теперь общаться не с кем кроме тебя?

- Почему же? Будем считать, тебе повезло, твой обожаемый Саша записан на те же дополнительные занятия, что и мы. Так как в силу своих обязанностей я изучаю весь материал самостоятельно и появляюсь только на зачетах, там о тебе будет заботиться именно он.

- Ты скотина. И я тебя ненавижу. Это я к тому, что теперь тебе ни за что не перепрыгнуть планку вечного друга. - Я ехидно улыбнулся, взял сумку и пошел к себе. Но не успел я закрыть дверь, как она раскрылась с такой силой, что на стене остался след от ручки.

- Не пугай меня Эв, не стоит…, - низкий с хрипотцой шепот поверг меня в ужас, - я понимаю, что для тебя сегодня очень тяжелый день и принимаю во внимание, что ты не хотел быть здесь, но раз так сложились обстоятельства, смирись. И еще я дал слово, что не прикоснусь к тебе, пока ты не попросишь, но я не давал слова, что не буду пытаться сделать так, чтобы ты меня об этом умолял. А теперь переодевайся мы идем ужинать.

- Я не голоден! Да мне кусок в горло не полезет рядом с тобой! А теперь выметайся из моей комнаты! И раз уж на то пошло, это моя территория. Ты тут быть без моего разрешения не имеешь права! И я тебе не давал слова, что буду ждать, пока твои попытки доведут меня до желания умолять. Вот возьму и влюблюсь в кого-то. Тут же полно ярких личностей. А пока выметайся, видеть тебя не могу.

Минуту Чет переваривал то, что я ему сказал. А потом расплылся в улыбке, покачал головой и вышел, тихонечко прикрыв за собой дверь.

Вот скажите на милость, как я мог так влипнуть? И как теперь из этого дерьма выпутываться? Блин, и что за спартанский график? Эти «Золотые» вообще люди? Ой, как мне не хочется всего этого. Может смыться, позвонить родителям и сказать, что не хочу больше тут учиться, они меня заберут, я уверен, что даже вопросов задавать не будут. Я бы так и сделал но… У моего «но» высокий рост, синие глаза и до такой степени любимая улыбка, что аж страшно. Нет, я не влюблен в Сашу как в парня, я влюблен в него как в старшего брата. И раз уж этот благородный придурок подарил мне свои двести чертовых балов, я не подведу. Тем более это просто. Все это время я учил весь материал от корки до корки, спроси меня о чем угодно по любому предмету, я уверен, что отвечу. Просто намного проще было быть дураком. Но теперь есть возможность показать этому толстокожему ослу, что я не хуже его. А теперь мыться и спать, с завтрашнего дня у меня новая жизнь и я счастлив, что могу ее разделить с Сашей. И конечно теперь у меня масса возможностей отомстить Чету. Зря ты меня сюда перевел, зря. Я не упущу шанса показать, что я на самом деле из себя представляю. Довольно улыбаясь, я застелил чистую постель и пошел в душ. А жизнь налаживается, спасибо братик Саша. Спасибо.

***

Хрустальная гостиная представляла собой небольшую комнату, посередине потолка которой висела огромная хрустальная люстра как минимум семнадцатого века, а то и старше. Она была реконструирована и немного переделана под электричество, но это ее совсем не испортило. Там, где раньше были свечи, теперь стояли лампочки, имитирующие все те же свечи. Мягкий теплый свет был полностью настроен под свет от настоящих свечей. В самой комнате находилось всего три стола. По углам комнаты стояли сделанные из хрусталя рыцари. Хрусталь блестел и переливался всеми цветами радуги. Было чувство, что я попал совсем в другое измерение. На каждом столе стояла ваза с цветами - белыми розами. Кай как всегда в черном костюме с белой рубашкой и бабочкой. Этот парень не умеет расслабляться. Вот и сейчас сидит и напряженно смотрит в окно. Ну да, понимаю, разозлил я его, но разве это повод вот так сидеть, как на электрическом стуле? Или причина не во мне?

***

Придурок! Идиот! Как я мог вот так взять и сказать, что да, я тебя люблю!? Нет, мне точно снесло крышу. Как теперь себя вести, что говорить? Он кстати в дверях и разглядывает люстру. Я точно знаю, что это он, даже не поворачиваясь. Я его чувствую каждой клеточкой своего тела. Да как же я мог вот так влюбиться? Ой, не к добру это!

- Ты долго собираешься там стоять?

- Нет. Люстра красивая. Какого она века?

- Семнадцатого. Эта люстра висела в гостиной русских царей Романовых. Первый президент этой школы был большим любителем России.

- Ааааа.

- Кстати, ты же тоже русский. Получается люстра с твоей родины и…

- Нет, нет, нет! Я не русский, я украинец.

- А разве это не одно и то же?

- Нет, не одно и то же.

- Но ведь Украина входила в состав СССР, так?

- Да так, но я всегда был и остаюсь украинцем, а не русским.

- Ты патриот? - Кай был явно удивлен таким открытием. И его взгляд как-то изменился, стал не колючим как всегда, а мягким и бархатистым.

- Я бы не сказал, что я патриот. Скорее всего, я просто влюблен в свою родину. В поля, леса, села и традиции. Как у Шевченко:

Як умру, то поховайте

Мене на могилі,

Серед степу широкого,

На Вкраїні милій,

Щоб лани широкополі,

І Дніпро, і кручі

Було видно, було чути,

Як реве ревучий.

- Вот так. Это нельзя назвать патриотизмом. Просто любовью.

- Очень красивый и мелодичный язык. Только я нечего не понял. А как насчет того, чтобы то же самое прочитать только на английском?

- Ну можно наверное:

When I am dead, bury me

In my beloved Ukraine,

My tomb upon a grave mound high

Amid the spreading plain,

So that the fields, the boundless steppes,

The Dnieper’s plunging shore

My eyes could see, my ears could hear

The mighty river roar.

- Как-то так.

Я улыбался, неотрывно смотря на губы Саши. Он читал стихотворение с такой любовью, что складывалось впечатление, будто каждое произнесенное им слово превращается в картинку, и я на удивление ее вижу. Теперь я понял, почему он мне так нравится и почему я болван в него влюбился. Он цельный, стержневой. В нем нет пустот и черных пятен. Злобы, которая бы грызла изнутри. А вместо всего этого он состоит из любви, света и чистоты.

Придя к такому выводу, мне стало страшно. А могу ли я, насквозь пропитанный ложью, страхом, алчностью, злобой и грязью позволить себе испачкать его. Могут ли такие как я рассчитывать на любовь таких как он? Если меня не любит собственная семья, и считает меня холодным, мерзким и жестоким, то каким меня видит Саша? Эти мысли меня испугали. Что мне делать, если меня отвергнут, высмеют, кинут мою любовь мне же в лицо? Я смогу это пережить, не став еще хуже, чем есть? На этот вопрос у меня ответа нет. Но… Я не отступлю, пусть мне будет больно. Лучше боль, чем неведенье.